Бессмертный - Трейси Слэттон

— Ты доносишь этому идиоту Питти или предателю Аньоло Аччайоли, которые как собаки раздирают на части величавого старого льва, пытаясь его прикончить? Медичи не потерпят измены! Может, дед и папа больны, но скоро и у меня появится власть, и уж я-то поставлю всех на место!

— Лоренцо, умоляю, — с упреком проговорила графиня и обратилась ко мне: — Прошу вас, простите моего вспыльчивого внука. У Медичи много недоброжелателей, и Лоренцо очень печется о дедушке.

— Качество, достойное похвалы, — вежливо ответил я, открыто встретив взгляд юного Лоренцо. — Я друг вашего деда, синьор. Меня зовут Лука Бастардо.

Подозрительность вмиг слетела с его лица, и глаза Лоренцо хитро заблестели. Он окинул меня взглядом с ног до головы и шагнул ко мне и встал, расправив плечи и широко расставив ноги, всем своим видом показывая, кто здесь хозяин.

— Я слыхал это имя, и совсем недавно. Говорят, у вас особый дар. Я и не думал, что вы так хороши собой. Кажется, вы очень бережливо относитесь к деньгам и оказали не одну услугу моей семье. Дедушка хорошо отзывался о вас, синьор. Многие бы позавидовали таким щедрым похвалам, которые вы получили от Козимо де Медичи. А он не из тех, на кого легко произвести впечатление. Я сам изо всех сил стараюсь, чтобы заслужить хоть толику похвалы, которой он так щедро осыпает вас.

— Я стараюсь быть достойным его доброго мнения, — ответил я, не в силах скрыть нотки сарказма в голосе.

Этот юный Лоренцо — воин, лев, гораздо более похожий на своего деда, чем его хилый отец Пьетро, страдавший подагрой. Однако Лоренцо умел показывать когти и клыки, в то время как Козимо всегда был очень сдержанным человеком, скрывавшим свою силу. Более того, с возрастом Козимо научился жить с открытым сердцем. Молодому Лоренцо еще потребуется время, чтобы достигнуть этой открытости. Как и мне, понял я вдруг, ощутив невероятную усталость во всем теле. Все мои мышцы ныли, требуя хорошего здорового сна.

— Я уверен, что вы этого заслуживаете, как и я. Дедушка никогда не ошибается, — сказал он и шагнул ближе, так что пространство между нами накалилось от сложной игры соперничества и неохотного взаимного признания, любопытства и вопросов.

Мы оба были важны для Козимо. Я знал, что Лоренцо скоро станет его преемником. Удивительная энергия Лоренцо делала его приход к власти неизбежным. Я хотел, чтобы и он защитил меня от братства Красного пера, как меня защищал Козимо. Чего хочет от меня Лоренцо, я еще не знал. Но по одному взгляду на него я понял, что выполнить это будет нелегко. Лоренцо требовались веские доказательства; спрос с тех, кого он к себе приблизит, будет велик.

— Синьор, я стояла за дверью его спальни и слышала, как оживленно мой муж разговаривал с вами, — вмешалась графиня, встав между нами. — Меня это очень порадовало. Он столько времени проводит в одиночестве и молчании. Это вредно для его здоровья. Я спрашивала его, почему он так делает, и он ответил: «Собираясь в дорогу, мы две недели тратим на сборы. Скоро я перейду из одной жизни в другую, неужели ты не понимаешь, сколько всего мне нужно передумать?» — Графиня покачала седой головой, и ее милое старческое лицо погрустнело. — Мне кажется, он слишком много живет в прошлом, в мрачных размышлениях, которые не прибавляют ему сил. Прошу вас, приходите почаще, отвлекайте его!

— Я пообещал ему то же, о чем вы просите, — ответил я и тут же принял решение остаться в Тоскане.

Что бы ни случилось со мной, я должен остаться рядом со старым другом Козимо до самой его смерти. А еще я стану учителем юного Леонардо, которому не нужно время, чтобы возмужать и открыть свое сердце. Его сердце и без того от природы было открыто. Пора занять свое место во Флоренции и встретить то, что мне уготовано здесь судьбой. Я знал, что тем самым подвергаю себя опасности. Тогда я не понимал, как понимаю это сейчас, оглядываясь в прошлое, что этим решением я перевернул свою жизнь: я оставлял позади прямую дорогу приключений, вступая в сложное переплетение союзнических и товарищеских отношений. Я выбрал дружбу вопреки страху, и она привела меня прямо к великой любви, о которой я мечтал всю свою жизнь. Сидя здесь, в своей камере, изувеченный, в ожидании казни, я вспоминаю тот день в Кареджи и вижу скрытую связь причин и следствий. Вижу, что, последовав велению сердца, несмотря на опасность, я получил награду, которая наполнила мою жизнь смыслом.

А тогда я просто сказал:

— Я остановлюсь в Анкьяно, буду учить там мальчика. Это недалеко отсюда, если добираться на лошади.

— У меня отличная идея! — Лоренцо щелкнул пальцами. — Мы устроим в вашу честь ужин, Лука Бастардо, через несколько дней! Я приглашу некоторых друзей нашей семьи. Вы еще не знакомы со скульптором Донателло? В искусстве он гений, хотя в денежных делах безнадежный тупица. Приходится мне самому заниматься его финансами, теперь, когда дедушка прикован к постели. А великого философа Марсилио Фичино? Это мой учитель и один из ближайших друзей деда, с ним он до сих пор играет в шахматы! Впрочем, Фичино бывает у нас каждый день: из окон его виллы видна наша. Мой брат Джулиано завтра приезжает, и я приглашу кое-кого из молодежи — друзей и родственников. Все разъехались из города по окрестностям, спасаясь от чумы. Устроим потрясающую игру в кальчо![110]

— Я в играх не разбираюсь, — ответил я.

— Если не знаете, как играть в кальчо, я вас научу. Дедушка любит наблюдать за игрой, это поднимет ему настроение, — тотчас нашелся Лоренцо. — С вашими-то талантами вы вмиг освоите игру!

Он посмотрел на меня прямо и почти презрительно, как будто бросая вызов, и я понял, что от кальчо мне никуда не деться и игра эта будет чертовски серьезной. Так же подумала и его бабка, тяжко вздохнула и похлопала меня по груди.

— Синьор Бастардо, простите, но моего упрямого внука не переспоришь. Вам придется прийти к нам на ужин и сыграть в кальчо. Вы на вид очень крепкий и мускулистый, так что у вас получится. — Она широко улыбнулась мне и состроила глазки, как юная кокетка, потом убрала пухлую руку с моей груди и строго обратилась к внуку: — Я поговорю с твоей матерью Лукрецией, когда она вернется завтра с твоим братом. Она захочет сама заняться устройством ужина, ты же ее знаешь. И я уж постараюсь, чтобы она не бросила приготовления ради очередной поэмы.

Графиня чуть сморщила полное лицо, и я увидел, что и в этой семье не обходится без конфликтов, даже между своими.

— Бабуля, мама вполне самостоятельная женщина, — возразил Лоренцо, обняв бабушку за плечи. — И пишет она очень даже неплохо, не отрицай!

— Мне нужно заниматься с моим новым подопечным, — сказал я, пятясь к выходу.

— Приводите и мальчика, — улыбнулся Лоренцо. — Мы и его играть в кальчо научим.

— Вы останетесь у нас на ночь, — кивнула графиня, разгибая полные руки в шелковых рукавах. — Это решено.

Был обычный для сельской Тосканы июньский вечер. По склонам холмов рассыпались огоньки светлячков, отовсюду доносились ароматы винограда, зелени и закрывшихся на ночь бутонов. Я расслабился, наслаждаясь сладким земным ароматом в ожидании моего скакуна, которого должны были вывести из конюшни. Это был высокий гнедой красавец, которого я назвал Джинори, за рыжину в шерсти, напоминавшую о моем давнем напарнике-могильщике. Жеребца выкупали, почистили и расчесали, пока я разговаривал с Козимо. На коне красовалось новое седло с нарядной отделкой — видимо, подарок от Козимо. Я провел по нему рукой, восхищаясь дорогой, отлично выделанной кожей и искусно выкованными металлическими деталями. Это было седло, достойное короля. На нем я мог гордо скакать навстречу судьбе. Эта вещь придаст мне уверенности, когда я, рискуя жизнью, вернусь, чтобы поселиться во Флоренции. Я проверил подпругу и уже собрался вскочить в седло.