Высшие кадры Красной Армии. 1917-1921 гг. - Сергей Войтиков

В конце докладной записки Фомин указал на истинную причину «непотопляемости» Аржанова: он сумел расположить к себе Л.Д. Троцкого, по наблюдениям комиссара, вселив в него уверенность, что «на Шипке все спокойно»[999]. К оценкам Фомина, впрочем, следует относиться с осторожностью: уже после Гражданской войны было отмечено, что при Аржанове военные эшелоны в сутки шли быстрее (и это по разбитым дорогам!), чем в царской России в годы Первой мировой войны. Это было результатом, в том числе, без преувеличения, организаторского гения Аржанова, подкрепленного огромным опытом.

Центральный аппарат снабжения армии был громоздок и потому исполнял стоявшие перед ним задачи неповоротливо. Военспецы – руководители ЦУС – подвергались постоянным нападкам со стороны своих политических комиссаров. Партийные работники избегали обязанностей кураторов ЦУСа и главных довольствующих управлений. На пост комиссара ЦУС в конце июля 1918 года было предположено Наркомвоеном поставить члена Совета Главного управления по квартирному довольствию войск А.Я. Мишукова. Во время разговора на этот предмет с Э.М. Склянским Мишуков высказался против своего перевода на новую должность, сославшись на «полную некомпетентность в вопросах снабжения армии». На всякий случай, кроме словесного обращения, Мишуков направил коллегии Наркомвоена служебную записку, в которой, подтвердив «невозможность» нового назначения, дал интересную информацию о Совете снабжений. По его предположению, снабжение было настолько «загнано в тупик работающими до сего времени по вопросам снабжения», что необходимо «произвести довольно обширную перемену в личном составе». Для этого же, по мнению Мишукова, нужны «большие полномочия и достаточное знакомство с личным составом Управления снабжения – как теперешним[и], так и с теми (могущими заменить непригодный состав) лицами, которые имеют то или иное отношение к Военному комиссариату». Мишуков уверял, что постановку снабжения «в ближайшее время» может улучшить исключительно «лицо с осведомленностью членов коллегии Народного комиссариата по военным делам»[1000].

Военком Совета ЦУС Я.И. Весник еще 25 июня 1918 года просил Л.Д. Троцкого «в кратчайший срок» освободить его от исполнения служебных обязанностей по состоянию здоровья. Э.М. Склянский, в ответ на запрос Л.Д. Троцкого, распорядился вызвать для переговоров Э.В. Рожена[1001].

В документах Н.М. Потапова отложились целая серия машинописных копий жалоб друг на друга военных специалистов и комиссаров ЦУС (лето 1918 г.): первые (Главначснабы А.А. Маниковский и Е.И. Мартынов) жаловались на некомпетентность и ненависть вторых; военные (комиссары П.Е. Лазимир, Я.И. Весник) указывали на контрреволюционность генералов и бюрократизацию центрального аппарата снабжений под их руководством. Особенную ненависть питали друг к другу член коллегии Наркомвоена Лазимир и бывший организатор контрреволюционного саботажа в Военном министерстве генерал от артиллерии Маниковский[1002].

Генерал Маниковский вообще был постоянным объектом нападок со стороны партийных работников. Так, например, 5 июля 1918 года комиссар по снабжению и транспорту Восточного фронта направил зав. Оперода Наркомвоена С.И. Аралову отношение, в котором просил Наркомвоена сделать распоряжение, чтобы наряды по снабжению исполнялись вовремя. В отношении содержалось обвинение главных довольствующих учреждений и лично А.А. Маниковского как Главначснаба на задержку выполнения нарядов на получение военного имущества[1003].

7 сентября сменивший Маниковского на посту ГНС Е.И. Мартынов направил телеграмму Э.М. Склянскому. Главначснаб просил зампреда РВСР оградить главные довольствующие управления от нападок другого члена коллегии Наркомвоена – М.С. Кедрова. Последний отправил из штаба Северо-Восточного фронта телеграмму Е.И. Мартынову, в которой указал, что «все довольствующие управления работают крайне плохо, [наряды] исполняются возмутительно медленно и рекомендуется принять самые суровые меры, чтобы заставить эти управления прекратить саботаж». Мартынов констатировал: «неисполнение, а вернее – доставка всего требуемого, совершается возмутительно медленно, но нужно же разобраться в причинах и обвинить тех, кто этого заслуживает, а не довольствующие управления только потому, что к ним были предъявлены требования». Главначснаб объяснял причины несвоевременного исполнения распоряжений главных довольствующих управлений и местными условиями. В деле снабжения продовольствием, – констатировал Е.И. Мартынов, – ГВХУ «находится в полной зависимости от возможностей» Наркомпрода исполнять требования управления. Более того – о мерах, которые, быть может, могли бы облегчить продовольственный кризис»: Мартынов, как он сообщил Склянскому, «неоднократно» входил с представлениями к наркому [Л.Д. Троцкому] и в малый продовольственный комитет[1004].

Первый ГНС Маниковский 1 июля 1918 года обязывался в кратчайший срок разработать программу «самых решительных сокращений» в штатах ЦУС и главных довольствующих управлений[1005]. Однако с выполнением приказа генерал явно не спешил, о чем свидетельствуют произведенные автором настоящей кандидатской диссертации подсчеты: в 1918 году аппарат ЦУС рос. Сведения об общем количестве служащих ЦУС по состоянию на 1 июля 1918 года, выявить не удалось. Но только с 15 ноября по 9 декабря 1918 года (за 24 дня) число служащих ЦУС выросло с 57 до 87 (на 34,5 %), причем только количество руководящих сотрудников увеличилось с 12 до 22 человек![1006] По состоянию на 21 сентября 1918 года в ЦУС служили 4 генштабиста, к 20 ноября число генштабов возросло до 6 (все генштабисты находились на должностях, НЕобязательных к замещению лицами Генштаба)[1007].

В сентябре 1918 года «для пользы дела» Главначснаба наделили дополнительными полномочиями. Отныне он наделялся правами утверждения и отмены планов и контрактов заготовительных работ, а также контроль над условиями их выполнения, а также табелей и образцов соответствующего имущества, правил и инструкций работы органов снабжения и даже – что было особенно важно – «продуктовых, имущественных и материальных выдач». Кроме того, еще и правами межведомственной передачи имущества и снабжения за его утрату и порчу[1008].