Подменыш - Виктор Лаваль

Он отбросил одеяло в сторону и вылил на ладонь немного масла. Затем подошел к изножью кровати, положил обе руки на правую ногу Эммы и втирал его до тех пор, пока оно не впиталось. Однако кожа не стала выглядеть более гладкой и мягкой или менее серой. Тогда он налил еще немного масла на ладонь и стал растирать стопу правой ноги, начиная от пятки к пальцам. Закончив с правой ногой, он перешел к левой и дальше, поднимаясь все выше и выше.

Потом он перевернул Эмму на бок, лицом к себе, но не сказал ни слова. Он накрыл ее одеялом так, что остался торчать лишь нос. Ее волосы, высохнув, превратились в кудряшки. Оба мрачно молчали целых десять минут, или десять лет.

– Мне следовало тебе поверить, – наконец сказал Аполлон.

Два пальца появились над верхним краем одеяла, Эмма сдвинула его, и появился подбородок.

– Я бы также тебе не поверила, – призналась она, – если бы все было наоборот.

Аполлон слегка погладил ее пальцы.

– Теперь мы вместе, – сказал он.

Она спокойно кивнула, а потом, глядя Аполлону в глаза, откинула одеяло в сторону, давая ему возможность увидеть ее тело. Кожа Эммы сияла, точно полированная медь. Она его приглашала.

Аполлон не испытывал такого волнения с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать. Когда он снял одежду, запах «Бреннивина» наполнил спальню, словно проник сквозь ткань и впитался в кожу. Но сейчас это не имело значения. Он скользнул в постель рядом с Эммой, и она накрыла их обоих одеялом.

Прошло очень много времени с тех пор, как они в последний раз целовались, и он забыл, какие у нее чудесные губы и нежная, длинная шея. Аполлон забрался на нее, и, к его радостному удивлению, Эмма стала бороться с ним за эту позицию и рассмеялась вместе с ним, когда стукнулась лбом о его подбородок. Она коснулась его бедра, потом подняла руку выше. Они занимались любовью до тех пор, пока не начали трахаться. Они трахались до тех пор, пока у них не иссякли силы.

Они закончили и легли лицом к окну, наслаждаясь солнечными лучами, ласкавшими их кожу. Наступила уютная тишина, и они длили ее, радуясь короткой передышке.

Эмма положила руку на грудь Аполлона и дважды по ней постучала. Потом приподнялась на локте и поцеловала его в плечо. Аполлон поднял левую руку и собрался провести ладонью вдоль ее бока, но прежде, чем успел ее коснуться, Эмма перехватила его запястье и повернула руку, чтобы посмотреть на безымянный палец.

– Ты загадал желание? – спросила она.

– Да. Но теперь оно вызывает у меня стыд, – ответил Аполлон.

– Почему бы тебе не носить эту нитку до тех пор, пока ты не наденешь настоящее кольцо?

Аполлон опустил руку.

– Я выбросил его в Ист-Ривер, – сказал он.

Эмма хлопнула его по подбородку, а потом сильно сдавила его двумя пальцами.

– Тебе будет нелегко его там отыскать, – сказала она.

Аполлон рассмеялся.

– Ты и это заставишь меня сделать, – отозвался он.

Она приблизила нос к его груди и демонстративно понюхала.

– Пахнет так, словно ты там уже побывал, – проворчала она.

– Это любимый одеколон Йоргена, – сказал Аполлон.

– Иди прими ванну, – предложила она. – А мне нужно немного поспать, пока не наступила ночь.

Аполлон выскользнул из постели и накрыл Эмму одеялом. Он нуждался в ванне, но ему следовало сделать более важные вещи. Он покопался в груде одежды и достал из кармана телефон. Эмма уже заснула.

Аполлон спустился вниз с телефоном в руке. Когда Эмма проснется, они вернутся в лес и на этот раз войдут в пещеру. Может быть, он даст Эмме нож, которым убил Йоргена, а сам возьмет кирку. А что, если они не смогут оттуда выйти? Анна Софи так и осталась там, и все дети. Кто знает, сколько еще тел лежит в той пещере? Аполлон не хотел исчезнуть, не попрощавшись с матерью. Он включил телефон и набрал номер Лилиан.

– Мама, – сказал он, когда Лилиан подняла трубку.

– Аполлон? Аполлон, – прошептала она, потому что ничего другого сказать не смогла.

– Как ты? – спросил он.

– Я счастлива слышать твой голос, – ответила Лилиан.

Наверху спала Эмма. Аполлон подошел к двери и едва не открыл ее, словно они находились в своем доме и он делал очередной еженедельный звонок матери.

– События в последнее время развивались немного странно, – сказал Аполлон, сделав рекордное преуменьшение.

– Я оставила тебя одного, – быстро сказала Лилиан, – и все пошло не так.

Аполлон прислонился к двери. Он собирался лишь попрощаться, но сейчас закрыл глаза, точно рассчитывал, что Лилиан расскажет ему сказку на ночь.

– Когда мы разговаривали в прошлый раз, ты ужасно на меня сердился, – сказала Лилиан. – Я понимаю почему, но я без конца думала о том нашем разговоре. Я слишком многое оставила без объяснений. Наверное, рассчитывала, что мне не придется их давать.

– И что это значит? – спросил Аполлон.

– Ты был таким маленьким, – тихо сказала Лилиан. – Я молилась, чтобы ты все забыл.

– А потом у меня начались кошмары, – напомнил Аполлон.

Лилиан вздохнула.

– Да. Но даже и тогда я делала вид, что за ними ничего не стоит.

– Почему? – спросил Аполлон. – Я тебя ни в чем не упрекаю, просто хочу понять. Зачем было делать вид, что мой отец не приходил за мной?

Наступило долгое молчание, настолько долгое, что Аполлон решил: Лилиан повесила трубку. Он взглянул на телефон, но батарейка не разрядилась, а мать просто молчала.

– Я лучше узнала адвоката, мистера Блэквуда, после того как проработала в офисе несколько лет. Мы не стали друзьями, но, если проводишь рядом с кем-то достаточное время, люди начинают разговаривать. В какой-то момент он объяснил, почему вел себя так жестко по отношению ко мне в самом начале, заставляя приходить в офис по субботам.

Он рассказал мне целую историю о том, как пытался помочь. Фирма собиралась расстаться с рядом сотрудников, и, поскольку меня наняли последней, я была первой в списке. Но, если бы я узнала достаточно много о деятельности фирмы и показала себя хорошим работником, который не отказывается приходить в офис по субботам, они могли посчитать меня слишком ценным сотрудником, чтобы меня уволить. Так он сказал. Может быть, он говорил правду, но я сомневаюсь, что это единственная причина, по которой он заставлял меня приходить по субботам. Я это знала, полагаю, и он тоже.

Но, когда он повторил это по третьему или четвертому разу, я поняла, что он и сам поверил в свои слова. Если бы спросить у него, заставлял ли он меня пойти с ним на свидание, он бы поклялся, что ничего такого не было. Этот факт навсегда исчез из его сознания. Он сделал мне одолжение, сам посуди, прошло пять лет, а я работаю в той же фирме и даже получила два повышения. Он пытался сказать мне, что я должна быть ему благодарна! И я не стану утверждать, что он лгал. Ну, не совсем. Но рассказанная им история выставляла его с лучшей стороны, и, когда прошло достаточно времени, он стал считать ее реальной. Я, скрывая от тебя правду о твоем отце, делала то же самое. Не только для себя, но и для него.