Крах тирана - Шапи Казиев

Караульные угощали Дервиша-Али кто чем мог, кое-что доставалось и драчливому петуху.

На этот раз Дервиш-Али сообщал караульному, что ночью ходил искать пропавшую овцу соседа и видел вдали огни какого-то лагеря.

– Должно быть, ты видел звезды, – не верил караульный. – Небо чистое, звезды яркие, а Млечный Путь такой светлый, будто река по небу течет.

– Это были люди, которые заночевали в пути, – настаивал Дервиш-Али. – Еще караульным называешься, а не видишь, что под самым носом делается.

– Чего это я не вижу? – сердился караульный.

– Целый караван.

– Караван? – удивленно всматривался в дороги караульный. – Точно, караван!

Со стороны Гуниба приближался караван мулов и лошадей.

– Мулы – Шахмана, а лошади – чужие, – заключил Дервиш-Али.

– Что-то тут не так, – забеспокоился караульный и подал знак выстрелом.

Петух встрепенулся, захлопал крыльями и закукарекал так громко, что неизвестно было, что лучше услышали в Согратле – выстрел караульного или крик петуха.

– Неужели Шахман вернулся? – не верил караульный, всматриваясь в караван из-под ладони. – Его же изгнали.

– Но его мулов никто не изгонял, – напомнил Дервиш-Али.

– Кто же это тогда? – гадал караульный.

– Ты продолжай считать звезды, – важно сказал Дервиш-Али. – А я пойду предупрежу.

И он вприпрыжку понесся с горы наперегонки со своим петухом.

Люди были немало удивлены, когда караван Шахмана вернулся без своего хозяина. Да к тому же привез гору хорошего оружия, порох и прочее, что могло очень пригодиться в скором времени.

– Что все это значит? – спросил Абаш, подоспевший к каравану раньше других аксакалов.

– Привезли кое-что, – отвечали бывшие нукеры Шахмана.

– Пригодится. Надо же Надир-шаха встретить, как положено.

– А где Шахман? – спрашивал Фатали. – Что с ним случилось?

– К шаху пошел, – отвечали прибывшие.

– Предал? – догадался Абдурахман.

– У него свои дела, а у нас свои.

– А откуда все это? – удивлялся Абакар, разглядывая оружие.

– И кони хорошие, – щупал загривки скакунов Сагитав.

– Считайте, прощальный подарок Шахмана, – усмехнулся один из прибывших.

– Забирайте, – предлагал другой. – Шахмана вы изгнали, а мы были и остались андалалцами.

– Вы сделали хорошее дело, – пожимал руки прибывшим Пир-Мухаммад.

Когда все было распределено и волнение немного улеглось, мать Мусы-Гаджи спросила:

– А Муса-Гаджи? Вы его там не видели?

– Как же, видели, – отвечали прибывшие. – Тоже у шаха служит.

– Это неправда! – бросилась на них с кулаками старушка. – Мой сын – не предатель!

– Дворец ему строит, – подтверждали другие.

– На слоне разъезжает.

– Как – на слоне? – поразился Абаш.

– Кто не верит – пусть поедет в Дербент и убедится, – пожал плечами один из прибывших.

– Если он у шаха и даже если он теперь ездит на слоне, значит, что-то задумал, – предположил Абдурахман.

– Не тот он человек, чтобы просто так на слоне разъезжать, – поддержал Мухаммад-Гази. – Вот увидите, он еще себя покажет.

– Говорим, что видели, – отвечали прибывшие, продолжая развьючивать лошадей.

– Камни на слоне возит, где шахский гарем строят.

– Гарем? – переспросил Мухаммад-Гази, начиная о чем-то догадываться. – Шах привез в Дербент свой гарем?

– Ну да. Говорят, там и наша девушка есть.

– Ты ее видел? – набросился на него Мухаммад-Гази. – Наши девушки умрут, а наложницами не станут!

– Успокойтесь, братья, – поднял руку Пир-Мухаммад. – С гаремом мы еще разберемся. Лучше примите гостей как полагается. Накормите, дайте отдохнуть. А потом они расскажут нам много полезного насчет Надир-шаха.

– Это – сколько угодно, – соглашались приехавшие.

– Силы собирает.

– На нас хочет пойти.

– А когда послал Шахмана людей набирать для войска, мы его в лесу и оставили.

– А на шахские деньги купили все, что обернется против него.

– Правильно! – восторгался Абаш.

– Значит, вы ограбили Шахмана? – догадался Абаш.

– Просто проучили, – отвечали прибывшие.

– Золото есть золото. Оно и на добрые дела годится.

Весь день на годекане обсуждали удивительные новости, а Пир-Мухаммад и аксакалы выясняли, что задумал Надир-шах и скоро ли он двинется в горы.

– Думаю, не скоро – предположил Абаш, который ходил на помощь табасаранцам с сельскими джигитами. – Мы их крепко проучили.

– Вот шах и взбесился, – объясняли прибывшие.

– Всех своих командиров созвал, думает, как отомстить.

– Совсем хочет наших людей истребить.

– Время слов кончилось, – сказал Пир-Мухаммад. – Настало время войны.

На следующий день случилось событие еще более удивительное. В Согратль прибыли харбукцы и привезли с собой Фирузу.

Мухаммад-Гази не поверил своим глазам, увидев целую и невредимую дочь.

– Отец! – плакала от счастья Фируза. – Отец!

Мухаммад-Гази готов был обнять и расцеловать свою дочь, которую давно уже считал погибшей или пропавшей без вести. Но даже теперь горский этикет не позволял ему проявить рвавшиеся из сердца чувства.

– Фируза! – заголосили ее тетушки и двоюродные сестры, окружая девушку, будто вернувшуюся с того света.

– Красавица наша!

– Нашлась!

– Иди в дом, – проглотив подкатившийся к горлу ком, строго сказал Мухаммад-Гази и быстро пошел впереди, опасаясь, как бы люди не увидели невольные слезы, навернувшиеся на выцветших от бессонных ночей глазах.

Он надеялся поговорить с дочерью отдельно ото всех, без свидетелей, но дом уже был полон взбудораженными близкими и дальними родственницами, соседками и другими женщинами, спешившими своими глазами увидеть свершившееся чудо.

Плач, благопожелания, счастливый смех лились нескончаемым потоком, и Мухаммаду-Гази оставалось лишь получать поздравления.

– А как бы радовалась ее мать, да устроит ее Аллах в раю! – причитала тетушка Фирузы, сестра Мухаммада-Гази.

Фируза знала, что случилось с ее бедной матерью, и слезы радости сменились слезами горя.

Вдруг все стихло, когда женщины увидели мать Мусы-Гаджи. Женщина поцеловала Фирузу, погладила ее по голове и сказала: