Полуночный лихач - Елена Арсеньева

Николай рванулся вперед, протягивая вату схлорэтилом к лицу человека, стоявшего на пороге, и только чудом успел отдернутьруку прежде, чем накрыл этой ватой лицо… Нины.

Рванул ее к себе, прижал, люто вглядываясь в полутьмуприхожей, – и наткнулся на тихий смешок Родика:

– Я так и знал, что ты здесь появишься.Вот и хорошо. Есть о чем поговорить.

* * *

Дебрский взобрался на косогор и некотороевремя постоял, задыхаясь и прижимая руку к груди. Такое впечатление, что прикаждом вдохе в правое легкое вонзаются острые щепки. Не сломаны ли ребра? Когдастоишь согнувшись, еще ничего, дышать можно, но стоит распрямиться – простокошмар какой-то. И ноги все еще дрожат. Хорошо бы посидеть, да ведь не встанешьпотом, пожалуй.

Превозмогая боль во всем теле, он потащилсячерез полоску необыкновенно зеленой, какая бывает только осенью, озимой травы кшоссе. Впереди виднелись крыши поселка Окский. Если не изменяет память, где-тотам есть остановка, автобус идет до автовокзала. Или можно возле Дворца спортапересесть, чтобы поскорее добраться до дома.

Ему отчаянно хотелось домой, в обжитой уют.Выпить горячего чая, смыть с себя под душем пот дикого, нечеловеческого страха,потом выгрести из книжного шкафа фотографии Нины и посмотреть на это лицо, вкотором он раньше не видел ничего особенного, но которое теперь пугало его также, как, наверное, пугал Сфинкс, своей загадочной усмешкой неосторожныхпутников, затевавших с ним интеллектуальные игры.

Эта женщина, которую он по-прежнему не помнил, –в какую игру играет она? Где отсиживается, выжидая, когда придет времяпоказаться из засады? И когда придет это время? Неужели у нее хватит терпенияне высовываться, не подразнить своей изощренной хитростью даже подружку Инну?

Ничего! Эдип перехитрил коварного Сфинкса, аАнтон Дебрский обведет вокруг пальца Нину. Она ведь представления не имеет отом, что память вернулась к ее мужу – пусть не полностью, да, но все же онвспомнил достаточно, чтобы уверенно сказать: его жена Нина не погибла тем сырым,мглистым утром, сгорев в «Форде». Тем сырым, мглистым утром погибла, сгорев в«Форде», его жена Рита!

Его первая жена…

Дебрский хрипло засмеялся, болью отдалось влегких, но он все хохотал и хохотал, никак не мог остановиться. Он-то считалсебя трагическим дважды вдовцом, а оказался пошлым двоеженцем. Нет, теперь онвсе-таки вдовец, один раз вдовец… как в ресторане официанты кричат на кухню:«Борщ один раз, бифштекс один раз, мороженое один раз!»

Проку ему от этого вдовства не столь уж много,ведь он никому не может сказать, что погибла Рита, – и признаться, как этопроизошло. Да нет, ничего такого жуткого в этом признании нет, он не убивалРиту, хотя не раз мысленно примерялся к встречным машинам, которые тогдаизредка мелькали на шоссе. Но он не самоубийца, не камикадзе, не каскадеркакой-нибудь, чтобы ухитриться прикончить свою пассажирку, а самому остатьсяживым и невредимым. Весь смысл был именно в том, чтобы добраться до Карабасихиживым и невредимым. Дебрский до сих пор не мог вспомнить, зачем это ему нужно,вернее, почему именно в то утро необходимо было разобраться с Ниной, но чтонужно было – это он знал твердо. И не менее твердо знал, что встречу Нины иРиты допустить нельзя ни в коем случае. Однако Рита держала его не просто подприцелом – она уткнула дуло ему в печень и, хоть сжимала пистолет левой рукой,не выказывала никаких признаков усталости или неудобства. Ну да, она ведьлевша, Антон это тоже вспомнил…

Сзади громко засигналили. Дебрский шатнулся кобочине и увидел грязный бело-голубой автобус, который резво приближался костановке. Автобус был такой старый и побитый, что резвость его могла бытьобъяснена только очень крутым спуском. «Доскино – площадь Минина», –мелькнула надпись на трафарете, и Дебрский попытался побежать. Тотчас заломило ногув колене, и он заковылял, будто какой-нибудь инвалид, хватая ртом воздух и несомневаясь, что не успеет. Однако успел – шофер выскочил купить сигарет впридорожном ларьке, и Антон неуклюже взобрался в автобус, плюхнувшись на первоепопавшееся свободное сиденье. Его сосед подремывал, приткнувшись к окну, иДебрский постепенно перевел дух и даже смог придать лицу безразличноевыражение.

А ведь искореженная Иннина «Лада» останется вкювете до тех пор, пока на нее кто-то случайно не наткнется. Еще Инночке придетсяобъяснения давать, каким образом ее машинка там оказалась! А что она сможетсказать, если убеждена, что на ее «Ладе» Жека и Кисель катаются по Московскойобласти? То-то поломает свою хорошенькую головку, то-то попрыгает!

Дебрский подавил хихиканье, которое так ирвалось из груди. Почему-то ему доставляла необычайное удовольствие мысль, чтоИнне придется пережить немало неприятных минут из-за таинственного исчезновенияее дружков и аварии с машиной. Но милый друг Антон не собирается облегчать ее страдания.Не только же ей скрывать от него истинную подоплеку происходящего: теперьнастала его очередь поводить за нос пылкую любовницу.

Ничего! Скоро он наконец вспомнит все и тогдаокончательно разберется с Инной, с ее властью над ним и его жизнью. Единственное,чего боялся сейчас Дебрский, это вспомнить свою страстную любовь к Инне, вновьощутить эту страсть и попасть под ее притяжение. Ведь именно из-за этого он изапутался между тремя своими женщинами. Или все же четырьмя, учитывая какую-тоКошку, оставшуюся либо в Москве, либо в Дубровном? Нет, все равно – с тремя,ведь Риты больше нет. С ней он уже разобрался …

Тот роковой джип и в самом деле не справился суправлением на мокрой дороге и вылетел на встречную полосу, едва не сбросив вкювет «Фольксваген» с красным крестом. Водитель «Скорой помощи» ушел отбокового удара только чудом. А вот Дебрский уйти не смог… или не захотел,потому что Рита представляла собой слишком большую опасность?

В чем же состояла опасность? Дебрский помнилэто все время, пока сидел в «Ладе», ощущая боль от вдавившегося в грудь руля,помнил, пока карабкался по склону к шоссе, а сейчас вдруг забыл.

Вот же черт, а? Нет, вспомнил, снова вспомнил!

Дело не в том, что Рита могла узнать про егобрак с Ниной. Дело в том, что ее появление делало недействительным этот брак ипривело Дебрского в состояние, близкое к умопомешательству.

Но почему? Сейчас, сидя в скрипучем, отчаянновоняющем бензином, грязном автобусе номер 18, Антон мучительно пытался найтиобъяснение тому отчаянию, которое овладело им тогда и заставило совершеннопотерять разум, может быть, даже сознательно броситься навстречу опасности, непытаясь увернуться от джипа. Неужели мысль о потере Нины – а это неминуемодолжно было произойти при появлении Риты – была для него настольконепереносимой? Трудно представить, но, видимо, именно в этом вся суть.

Хотя нет. Рита что-то сказала ему… Вот что онасказала: