Огонь и пепел - Джонатан Мэйберри

— Отпусти, — сказал Бенни. — Брось нож. Отпусти все.

Святой Джон покачал головой.

— Ты не знаешь, о чем просишь.

— Да, — ответил Бенни. — Я знаю, чего именно прошу. Я прошу о конце ненависти. Я прошу о конце войны. За всю историю человечества у нас так и не было шанса все это по-настоящему закончить.

— Но… этого я и хотел, — сказал святой Джон. Слезы оставили бороздки в пепле на его лице. — Конец всем страданиям и несчастьям. Вот чего бог хочет. Это все, что я когда-либо хотел… чтобы боль закончилась.

Бенни вздохнул.

— Я знаю.

Святой Джон медленно опустился на колени. Но сделав это, он посмотрел на Бенни, и всего на мгновение на его лице была улыбка. В это мгновение между ними что-то произошло. Бенни это почувствовал, хоть и не мог точно определить. Это было какое-то сообщение, какое-то общее знание. И, поделившись этим сообщением, Бенни почувствовал, как огромная кипящая ненависть в его груди сгорает до золы и потом гаснет. И понял, что больше не ненавидит этого человека. Внутри него осталась лишь жалость.

— Надеюсь, ты обретешь мир во тьме, — сказал Бенни.

Святой Джон кивнул.

Он закрыл глаза.

И воткнул нож по самую рукоять в свое сердце.

1

Поздним летним днем Бенни Имура сидел на заднем крыльце своего дома. Он сделал глоток холодного чая из высокого стакана и поставил его рядом с тарелкой, на которой лежал полусъеденный кусок яблочного пирога. Стрекозы летали среди подсолнечников, а пересмешник сидел на ветке и рассказывал ложь дюжиной разных голосов.

Дом стоял на зеленом склоне, во дворе рос большой дуб, но это был не Маунтинсайд.

Маунтинсайда больше не было.

Пропитанные маслом дома оставили гнить. Были какие-то наброски планов по уничтожению их контролируемыми поджогами, но это была проблема кого-то другого. В это были вовлечены Морги и Чонг, поэтому что-то, скорее всего, пойдет не так в любом случае.

Новый дом Бенни был подарком Девяти Городов.

Они все еще называли себя Девятью Городами. Девять городов. Хейвен отстраивали. А новый город Бенни только строили. Стук молотов и шум пил звучали постоянно, и это придавало ощущение «живости», хотя Бенни не был уверен, что такое слово существует. Ему придется спросить Чонга.

У этого нового города была странное и непопулярное имя — Рекламация. Такое имя придумал комитет, и из-за этого город звучал как свалка.

Новые имена были важным делом.

Хейвен должен был стать Нью-Хейвеном.

А «Руины»?

Их часть, территория, растянувшаяся от девяти городов до дальней стороны Йосемити, должна была называться Томслендом. Такое имя Бенни очень нравилось.

Из размышлений Бенни вырвало какое-то движение во дворе, и Никс Райли открыла ворота сада. На ней было красивое желтое платье с кучей вышитых цветов. С ней не было Додзигири. Вообще никакого оружия. Меч Бенни лежал на крыльце, на подлокотниках кресла-качалки. Он все еще иногда его носил.

Когда отправлялся в «Руины».

Нет. Он должен начать использовать новое название.

Когда отправлялся в Томсленд.

Никс несла в руках корзинку, и теперь протягивала ее ему. Ее рыжие волосы были собраны в конский хвост. Она никогда не пыталась спрятать два шрама — длинный, бежавший от линии волос до челюсти, и поменьше, пересекающий его. Ему это в ней нравилось.

— Что в корзине?

— Маффины, — сказала она, — с голубикой.

Бенни поднял бровь, глядя на нее.

— Кто их пек?

— Я испекла. Первая партия в жизни.

— Серьезно? — он их понюхал. Они пахли старыми носками.

— Тебе не нужно их есть, — сказала она. — Они невкусные.

— Тогда почему?..

— Это предложение о мире.

Он еще раз понюхал.

— Пытаешься начать войну?

— Нет, — сказала она со смущенной улыбкой, — я пытаюсь пригласить тебя на свидание.

Ему понадобилось несколько ударов сердца, чтобы понять ее.

— Ты… подожди, прости… что?

— Мне нужно произнести это медленнее?

— Могло бы помочь, — признал он.

— Я бы хотела позвать тебя на свидание.

— Но… я думал, мы решили, что, когда все кончится, я приглашу тебя.

Никс сложила руки на груди.

— Эм… все кончилось, а ты не позвал меня.

— Еще, — сказал он.

— Вообще, — заметила она.

— Я собирался это сделать.

— Миру может прийти конец, пока ты собираешься.

— Может, — сказал Бенни, — но не пришел же еще.

— Нет, — согласилась она, — еще.

2

На следующий день Бенни с друзьями сидели за столом для пикника, таким свежим, что сосновая смола липла к тарелкам. Это была вечеринка — Первый день Американского Государства. Большинство горожан все еще пребывали в потрясении, и Бенни мог им посочувствовать. За день до того как святой Джон привел свою армию жнецов в Калифорнию, все эти люди считали себя последними оставшимися в живых на земле, последними выжившими. Никто из них не знал про Американское Государство или желание вернуть и перестроить мир. Они не знали, что с ордами зомби сражалась армия — сражалась и побеждала. Они не знали, что наука не умерла вместе со старым миром, и что существовало лекарство от вируса «Жнец».

Было столько всего, чего они не знали. Или… не знали тогда. Теперь им пришлось радикально пересмотреть свои жизненные принципы, взгляды на мир, ожидания от будущего, как и было в первый раз, когда поднялись мертвые. Теперь живые поднимались, чтобы завоевать мир.

Все это было так странно, даже для Бенни.

Снова был мир, настоящий мир, и у этого мира было будущее.

Бенни огляделся на людей, пришедших на вечеринку. Он увидел Пушка МакТига — в кои-то веки без розового защитного плаща, — разговаривающего с капитаном Странком, и Салли Два Ножа. Соломон Джонс готовил стейки на гриле над ямой с костром, сделанной из старого двухсотлитрового бака, разрезанного посередине. Двое парней-серферов, Джей-Дог и Доктор Скилз, начали придуманную по пути игру, которую назвали «гуфболл», и половина детей в городе бегали вокруг и смеялись.

Мэр Кирш и его жена Фрэн сидели во главе стола, пили пиво и слушали капитана Джо Леджера, который объяснял, как выжил в тот день после падения Убежища. Бенни уже слышал эту историю. Там было не так много чего рассказывать — зомы, пусть и быстрые, не могли прогрызть вертолет. Рейнджер просто ждал, пожевывая готовые военные обеды и напевая старые военные песенки, пока персонал из блокгауза не оправился настолько, чтобы спасти его. Это были долгие пять дней. Он сказал, что самой сложной частью оказалось то, что они с Гриммом не могли выйти наружу, чтобы облегчиться. Джо сказал, что вертолет пришлось мыть струей из шланга под высоким давлением.