Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

— А что, разве не нравится? — Она несколько раз расковано прокружилась по комнате. Полы длинного платья разлетелись в стороны, слегка обнажив соблазнительные стройные ноги.

— Нравится, и даже очень. — Я пытался выглядеть как можно более спокойным, хотя сердце старалось выскочить из груди при каждом ее движении. Такой соблазн не любому мужчине было под силу выдержать.

Я отошел как можно подальше от нее, остановился в самом дверном проеме и, приняв деловую позу, скрестил руки на груди.

— Что же, включаем музыку! — восторженно воскликнула женщина, вставляя кассету в гнездо магнитофона и нажимая соответствующую клавишу.

При первом же раздавшемся из колонки звуке она резко повернулась ко мне и неторопливой походкой двинулась в мою сторону…

Все дальнейшее произошло в какую-то секунду. Совершенно случайно мой взгляд уловил внезапно вспыхнувшую где-то в углу панели управления магнитофоном тусклую красную лампочку. Она была еле-еле заметной, но почему-то сразу же бросилась мне в глаза. И я понял, почему это случилось. Ведь в прошлый раз, в тот день, когда Люба танцевала здесь передо мной неделю назад под музыку, звучавшую с этого же самого магнитофона, никакой красной лампочки на нем почему-то я не заметил. Это моя голова помнила уж доподлинно точно…

На раздумывание не оставалось ни секунды времени.

— Ложись! — панически выкрикнул я, не понимая, куда именно мне лучше всего бросаться, — то ли на Любу, чтобы повалить ее на пол, то ли в прихожую, как можно подальше от смертельно опасной штуки…

Музыкальный центр разорвался именно в этот момент. Находившаяся на половине пути между мной и ним Люба, сама того не желая, заслонила своим телом меня от страшной взрывной волны. Я машинально отпрыгнул в сторону, пытаясь спрятаться за тонкой кирпичной стенкой, и плашмя упал на пол. Звук взрыва резко ударил меня по ушам и, как показалось, безжалостно разорвал мои барабанные перепонки. Тело мое импульсивно вздрогнуло, словно его в один единый миг пронзило сразу тысячей разрывных пуль.

Тонкая стена в половину кирпича, отделяющая прихожую от зала, сорвалась с места и всей своей массой рухнула мне на спину. Это я осознал значительно позже, в первый момент что-либо подумать своим полностью охладевшим мозгом было просто невозможно. Голову беспощадно пронзила упрямая резкая боль, после чего перед глазами медленно поплыли уродливые темные круги, а по расслабленной коже пробежала легкая волна полного блаженства…

Не знаю точно, через какой промежуток времени мне удалось немного придти в себя, — то ли всего лишь через пару секунд, то ли через несколько минут. Вокруг ярким пламенем пылали обои, а узкий коридор, в котором я лежал под грудой разломанного кирпича и штукатурки, был наполнен едким мрачным дымом. В ушах гудела сплошная громкая душераздирающая сирена, кроме которой больше ничего не было слышно. Голова раскалывалась на куски, перед полуслепыми глазами то и дело прыгали какие-то расплывчатые чертики, которые постоянно то исчезали, то появлялись снова.

Я попытался немного приподняться на локте и частично избавиться от навалившейся на меня груды обломков «строительных материалов». Хоть с большим трудом, но мне все же удалось это сделать…

Люба лежала прямо у моих ног с неестественно повернутой набок головой. Ее глаза были широко раскрыты, а губы все еще продолжали излучать недоуменную улыбку. В том, что она мертва, не возникало никакого сомнения. Затылок и спина женщины являли собой настоящее кровавое месиво, среди которого выделялся лишь сломанный в нескольких местах позвоночник. Руки и ноги были небрежно вывернуты в разные стороны, а разорванное на клочки красочное «испанское» платье просто медленно, но уверенно, тлело.

Едкий дым в единый миг окутал мои глаза и снова заставил их закрыться. Я попытался, было, протянуть свою залитую кровью левую руку в сторону женщины, но не смог этого сделать. В мозгу снова возникло полное опустошение, и мое лицо неуклюже уткнулось в груду сухой штукатурки, оставшейся от разваленной стены…

Первым, что я увидел, придя в сознание, был аккуратно выбеленный потолок с ярко выпуклыми на нем швами и скрашивающем его однообразие стандартным грубым «совдеповским» плафоном, внутри которого тускловато горела лампочка. Моя родная мать сидела у кровати рядом со мной, — на ее унылом несчастном лице были видны слезы, а само оно, покрытое легкими морщинами, выглядело несколько старее, чем было на самом деле. Увидев ее, я осознал, что все-таки остался жив, но сном или явью является все происходящее, разобрал не сразу.

Глаза мои открывались чересчур медленно, с большим трудом привыкая к свету и к тому яркому белому фону, который меня окружал со всех сторон.

На плечи матери был накинут белый халат, из чего следовало, что я нахожусь в каком-то медицинском заведении, а не где-либо в ином месте. Боли в теле практически никакой не чувствовалось, только голова продолжала ужасно кружиться.

— Николай, скорее сюда! — возбужденным громким голосом закричала мать. — Он, кажется, пришел в себя!

В поле моего зрения в ту же секунду появился отец — грузный полноватый мужчина в темном свитере с отчетливо видным отпечатком печали на лице. Он приблизился к моей кровати и сразу же ухватил мать за руку.

— Андрюшенька, как ты себя чувствуешь? — дрожащим голосом поинтересовалась она.

— Это вы или только сон? — невнятно пролепетал я, не узнавая при этом собственного голоса. Каждое сказанное мною слово отдавалось внутри головы резкой нестерпимой болью.

— Мы, мы, Андрюшенька. — Мать все же не выдержала и открыто заплакала, низко склонившись надо мною. Одна огромная слеза упала каплей на мою сухую щеку и потекла тоненьким ручейком куда-то в сторону затылка. — Боже, спасибо тебе. Наконец-то пришел в себя…

Я попытался пошевелить руками и ногами, — все вроде бы было в порядке, насчет целости костей не возникало никаких сомнений. А может, мне просто так казалось после уколов, немного утихомиривших боль. На запястье левой руки все же ощущалась какая-то повязка, но кисть ее свободно сжималась и разжималась.

— Что со мною? — снова беззвучно сказал я.

— Доктор говорит, что ничего страшного, — уверенно ответил отец, крепко сжимая рыдающую мать за плечи. — Сказали, что отделался легким испугом.

— Если выразиться точнее, то чересчур уж легким! — неожиданно раздался незнакомый громкий голос откуда-то со стороны.

К моей кровати спешно приблизился невысокий мужчина с козлиной бородкой и огромным белым колпаком на голове. Его сопровождала симпатичная молодая медсестра, полностью по своему внешнему облику напоминающая куклу Барби, — натуральная голубоглазая блондинка в слишком уж коротеньком для данного заведения белоснежном халатике. К сожалению, ножки ее, как следует, рассмотреть мне не удалось, так как для этого обязательно нужно было резко поворачивать голову, что в моем нынешнем состоянии являлось непозволительной роскошью.