Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

— Но милиция ведь отлично видит, что это все — чистой воды блеф?

— Милиция вся тоже у них куплена. Политика, Вадик, — дело чересчур серьезное. Сегодня ты — лидер, а завтра тебя нет. Так что в эти дела таким, как мы, лучше не вмешиваться. У тебя сейчас прибавится других забот — забот о Веронике, которую ни в коем случае нельзя бросать на произвол судьбы.

— Я уже хотел поговорить с матерью о том, чтобы она пожила у нас, — спокойным тоном произнес собеседник, — хотя бы до того времени, пока мы с ней не поступим в университет. Вероника никак не хочет жить у своей тетки, — там большая семья и отношение к ней не очень дружелюбное.

— Поэтому она оттуда и убежала? — поинтересовался я.

— Да, — утвердительно кивнул Вадик, — и я ее за это ничуть не осуждаю. Пускай человек живет там, где ему нравится. А эта квартира все равно ведь останется за ней. Имущество и счета в банке тоже никто не конфисковал, так что жить ей будет за что. Как вы думаете, мать согласится с моим решением?

— Думаю, согласится, — поразмыслив, пожал плечами я, — у тебя очень хорошая мать, она не пойдет против твоей воли. Кстати, попрощайся, пожалуйста, с ней за меня, объясни ей мою точку зрения.

— А вы что, больше к нам так никогда и не зайдете?

— Кто его знает? — неуверенно ответил я. — Может быть. Наверное, я не так немного выразился. Прощаться не надо, просто передай привет.

— Вот это — совсем другое дело. — Вадик заметно повеселел на лице. — Ну ладно, — пойду в подвал, посмотрю на свою ненаглядную, как она там без меня?

— Ей тоже привет, — кинул напоследок я, — большой и пламенный. И передай, — пускай побыстрее «выздоравливает» и больше подобными болезнями не болеет.

— Будем стараться как-то ее «лечить» ее от такой «болезни», — в такт насмешливо заметил парень, спускаясь по ступенькам вниз.

Я с облегчением вздохнул. Какой-то невидимый камень после разговора с ним прямо таки свалился с моих плеч. Вечер еще только-только начинался, и надо было хотя бы раз за последнее время провести его дома у телевизора.

Наверное, с вечера я по рассеянности забыл плотно закрыть на кухне кран, потому как утром проснулся от звука ритмичного и монотонного падения капель в раковину. Каждая из них била меня словно молотком по голове и периодически заставляла вздрагивать, словно в легком приступе эпилепсии.

Но нормально выспаться мешало отнюдь не это, а совсем другое. Все мое сознание снова было забито до отказа самыми, что ни на есть, разнообразными бредовыми идеями…

Я решил не дожидаться положенного времени, а пойти в гости к Черновым прямо с утра. Вполне реальным мог оказаться тот вариант, что именно сейчас мне удастся застать Глеба Семеновича дома одного, если, конечно же, его драгоценная супруга утром ушла на работу, а «добровольная сиделка-энтузиастка» Тамара Ишаченко не соизволила, вопреки своему напряженному распорядку, прибежать к нему на часок-другой. Но по всем моим расчетам подобное произойти никак не могло, а значит, моему разговору с Черновым не должен был помешать практически никто…

Когда же дверь нужной квартиры передо мной приветливо распахнулась, я сразу понял, что фортуна в этот день была ко мне не слишком благосклонна. На пороге в своем обычном домашнем халате, без следа какой бы то ни было косметики на лице, предстала Любовь Васильевна Чернова собственной персоной.

— Ты? — удивленно спросила она. — Почему сегодня так рано? Дети ведь еще в школе.

— По тебе соскучился, — не зная, что ответить, шепотом соврал я, — не смог выдержать до вечера. Муж, кстати, дома или нет?

Люба с определенной радостью пропустила меня в квартиру и заперла за собой дверь.

— Глеб остался у своих родителей, — игриво сказала она. — После того, как туда нагрянула милиция и устроила ему массу допросов, Семен Кондратьевич настоял на том, что не отпустит его от себя ни на шаг и будет обиваться от наглых нападок властей вместе с сыном всеми дозволенными и недозволенными методами.

Моему разочарованию просто таки не было предела. Первым желанием было резко развернуться и уйти, только взять перед этим у нее адрес родителей мужа, чтобы сразу же без промедления отправиться туда.

— Знаешь, Андрей, — не дав мне произнести ни единого слова, улыбнулась Люба, — а это даже в некоторой степени хорошо, что ты сейчас пришел. Я уже даже начинала ломать голову, куда отправить мальчиков на вечер.

— Это еще зачем?

— Как зачем? Ты что, маленький ребенок, что ли? Мне, к твоему сведению, очень уж понравилось быть с тобой наедине. — Люба смело прикоснулась ко мне чуть ли ни всем своим телом, и я достаточно хорошо ощутил под халатом упругость ее груди. — А тебе как со мной? Признавайся.

— Погоди, Люба, погоди, пожалуйста. — Я бесцеремонно отстранил женщину от себя. — Давай лучше сначала просто поговорим…

— О чем нам говорить? — Быстро возбуждающаяся женщина уже не могла остановиться. Она настойчиво стянула с меня куртку и потащила за собой в зал. Присев рядом на диван, нежно приложила к своей горячей щеке мою холодную от мороза ладонь. — Неужели я тебя ничуть не привлекаю? Ну, конечно же, в таком неряшливом наряде. Погоди, я сейчас…

Люба попыталась встать, но я крепко ухватил ее за руку и на этот раз решительно притянул к себе.

— Ты можешь дать мне возможность сказать хотя бы слово? — Мой грозный рык заставил женщину немного опешить. — Даже если ты так хочешь заняться сейчас любовью, — не стоит этого делать. Твои сыновья могут появиться здесь в любой момент. Что они подумают, если застанут нас на горячем?

— Раньше пяти вечера их не будет. — Люба кивнула головой в сторону часов. — Можешь не сомневаться. Так что у нас с тобой имеется в наличии еще уйма времени, почти половина рабочего дня.

— Что это у них за такая учеба до пяти вечера? — удивленно поинтересовался я.

— Как обычно: уроки, художественная самодеятельность, потом радиокружок, — они ведь у меня вундеркинды.

— И только английского по вечерам им как раз для полного счастья не хватало, — скептически заметил я.

— Правильно говоришь, — зачем им английский язык, когда сейчас рядом со мной находится такой мужчина! — темпераментно покачала головой Чернова. — Пускай потерпят до следующей недели.

— Следующей недели не будет, — отводя от нее в сторону взгляд, решительно сказал я, — так что сегодня — прощальная гастроль.

— Погоди, погоди. То есть, как это не будет?

— Очень просто. Мой контракт закончен. Положенное время я честно отработал. Пусть теперь Юрий спокойно спит в своей могиле и не думает о том, что в этом мире он кому-то что-то остался должен. Я уже предупредил Вадика Шевчука, сегодня, если получится, зайду так же на работу к Тамаре, скажу ей. А вот Лесницких все же поневоле придется в понедельник посетить, так как их американский папа пребывает в Киев только на выходных.