От Ленина до Путина. Россия на ближнем и среднем Востоке - Алексей Васильев

В период правления М. Горбачева отношения СССР с другой важнейшей страной северного яруса – Турцией шли в русле уже отработанных формул и методов и соответствовали стратегическим установкам горбачевского руководства.

С началом поставок в Турцию в 1987 году советского природного газа значительно возрос ежегодный товарооборот между двумя странами. К началу 1990 года он вчетверо превысил уровень 1986 года, достигнув 1,3 млрд долларов. Турция предоставила СССР банковские кредиты для закупки товаров народного потребления на 300 млн долларов, а также кредит на 350 млн долларов для финансирования строительства и реконструкции в СССР предприятий легкой и пищевой промышленности. Был создан ряд совместных предприятий.

В 1990 году были подписаны соглашения о культурном сотрудничестве, о борьбе с незаконным оборотом наркотиков, а также в области рыболовства, правовой помощи и защиты инвестиций.

В декабре 1990 года Анкару посетил министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе. А в марте следующего года президент Турции Тургут Озал нанес визит в СССР и подписал Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. По мнению Т. Озала, этот договор поставил отношения двух стран на новую правовую основу в рамках и духе общеевропейского процесса290.

Еще шла война в Афганистане, но некоторое советско-египетское сближение, начатое после прихода к власти в Египте Хосни Мубарака, продолжалось. В 1985 году состоялся обмен послами. Стороны стремились к компромиссам и взаимопониманию. Было достигнуто соглашение о выплате Египтом в течение двадцати пяти лет военных долгов, замороженных Садатом. Это открыло дорогу для нового развития экономических связей. Естественно, что Каир отнюдь не собирался переориентировать свою политику, тесно связанную с США. Но нормализация отношений с СССР несколько расширяла свободу маневра Х. Мубарака в отношениях и с Вашингтоном, и с другими арабскими странами.

СССР и Египет обменялись парламентскими делегациями. СССР посетил и заместитель премьер-министра, министр иностранных дел Египта Абдель Магид, а в мае 1990 года – президент Хосни Мубарак.

В.П. Поляков (тогдашний посол в Египте)291. И правовая, и политическая основа будущих советско-египетских отношений заложена в том солидном, многостороннем, многогранном документе, каким была совместная советско-египетская декларация, где четко выводятся подходы двух сторон к глобальным и региональным международным проблемам. Этот документ, видимо, станет образцом наших отношений со всеми арабами. Мы подписали декларацию об экономическом, торгово-техническом и культурном сотрудничестве вплоть до 2000 года.

Последующие события показали, что оптимизм многоопытного посла был несколько преждевременным.

Было продвижение в сотрудничестве СССР с Иорданией, куда Советский Союз поставил кое-какие средства ПВО. Но тесные связи Иордании с США не изменились, хотя соглашение с СССР и вызвало в Вашингтоне определенное раздражение. Советский Союз по инерции высказал осторожное недовольство соглашением Хусейн – Арафат 1985 года, намечавшим рамки возможных переговоров с Израилем, но приветствовал попытки короля Хусейна играть роль посредника между Сирией и Ираком. Политически СССР выиграл, когда король Хусейн высказался за советское участие в международной конференции по ближневосточному урегулированию. В апреле 1987 года было ликвидировано соглашение Хусейн – Арафат, что тогда сорвало американские посреднические усилия. Это было прежнее перетягивание каната, фактически никуда не ведущий бег на месте.

В июне 1985 года президент Сирии Асад нанес визит в Москву, чтобы встретиться с Горбачевым и скоординировать усилия двух стран в ближневосточных делах. Сирийский лидер хотел также провести зондаж намерений нового советского руководства. Он, как обычно, рассчитывал на увеличение поставок оружия.

В конце 1985 года Москва поставила Сирии новые военные катера, в начале 1986-го – несколько сот новых танков Т-80, а затем, в конце года, – ракеты СС-23 с дальностью действия более 500 км, которые могли создать серьезную угрозу для главных израильских аэродромов292. Можно, впрочем, предположить, что эти поставки были запланированы заранее и вовсе не были немедленным следствием визита Асада.

Когда сирийский президент вновь приехал в Москву в апреле 1987 года, опытное и неплохо ориентирующееся в обстановке сирийское руководство скоро поняло, что Советский Союз меняется, как меняется и его политика. Прежнюю роль защитника сирийских интересов Советский Союз играть не собирался. Начиналась адаптация сирийского руководства к новым международным реалиям, медленный разворот к США, вообще к Западу, ставший более заметным во время кризиса в Персидском заливе.

В мае 1988 года вице-президент Сирии Хаддам посетил Москву. И несмотря на коммюнике, в котором говорилось о «доверии между руководством двух стран»293, чувствовались разногласия как по поводу сирийской политики в Ливане, так и относительно старых требований Дамаска о «стратегическом паритете» с Израилем.

По западным данным, поставки советских вооружений в Сирию постепенно уменьшались. Самолеты МиГ-29 сначала были поставлены в Индию и Ирак и лишь в августе 1987 года – в Сирию294. Видимо, разногласия не были урегулированы и во время визита министра обороны СССР Язова в Дамаск в марте 1988 года. Сирия, регулярно выплачивая экономические долги, задерживала выплату военных295.

Советская позиция по поводу ливанского кризиса оставалась при Горбачеве такой же, как и раньше. Советская пресса продолжала поддерживать левые силы в Ливане. Советский Союз не одобрял политики насилия групп, которых поддерживали сирийцы, и не был сторонником полной сирийской гегемонии в Ливане. В Москве были озабочены возможностью сирийско-израильского столкновения в Ливане, но обе стороны выработали здесь свои правила игры и вели себя достаточно сдержанно по отношению друг к другу.

Дипломат. Пока Асад стоит у власти, мне кажется, изменения будут спускаться на тормозах. Каких-то форм нервической реакции типа садатовской со стороны Сирии по отношению к Москве не будет. Мы интересовали сирийцев как источник вооружений – это было главным. В политическом плане они использовали наше влияние для того, чтобы себя изображать на Ближнем Востоке в виде фигуры номер один. Мы не были с Сирией союзниками в подлинном смысле, мы были партнерами в конкретной политической игре. Сейчас меняются и игра, и ее правила, и участники. Драматизма нет. Все-таки экономические связи с Западом у сирийцев преобладали. Наша торговля с Сирией – меньше двух процентов их валового оборота – мизер. Когда раньше речь шла о военном сотрудничестве с Насером, и Садатом, и Асадом, мы всегда находились под прессом их непомерных требований. И каждый раз уступали немножко. Мы считали, что тем самым мы двигаем наши отношения вперед. А у них вот эта наша политика, когда они вынуждены выдавливать из нас что-то по частям, вызывала раздражение, которое накапливалось и отравляло атмосферу в личных отношениях. Правильнее было бы честно открывать карты перед нашими партнерами и говорить им о том, какая у нас стратегия в области военных поставок. Сейчас мы это начали делать. Но раньше мы сами, наверное, не знали, какая у нас стратегия.