Флеш Рояль - Тала Тоцка

— Нет, — она вцепилась в мокрый пуховик, — я его в химчистку сдам. Я его только купила.

— Как хочешь, — сдался Макс, пусть что хочет делает, лишь бы не плакала, — но снять нужно все равно.

Стащил с себя куртку, помог ей снять пуховик и свернул аккуратным свертком грязной стороной внутрь. Хорошо, что волосы она прятала за воротом, а шапка не сильно намокла. Максим заставил ее надеть куртку и махнул проходящему такси, а сам старался не вдыхать запах, исходящий от волос, густой волной выпавших из-под шапки.

Оказавшись дома, она сразу побежала в душ, а Макс прошел на кухню, нашел там кофемашину и сварил себе кофе. Дина вышла из ванной умытая, повеселевшая, в сером трикотажном домашнем костюме, и Максим заметил, как подрос у нее живот.

— Я сварил себе кофе, — он приподнял чашку, — покажешь фотки?

— Зачем они тебе? — она странно стушевалась и даже попятилась.

— Я же говорил, мне интересно, — ему теперь было почему-то принципиально их увидеть.

Дина еще немного поупиралась, но все же сдалась и положила перед ним два небольших квадрата с черно-белым зернистым изображением. Макс честно покрутил один из них и растерянно посмотрел на Дину.

— Здесь что-то можно разобрать?

— Ну вот же, посмотри, голова, — начала показывать, и он все-таки увидел.

— Вылитый Тамерлан, — сказал улыбаясь, чтобы ее развеселить. — А чего он такой надутый?

Конечно, ничего такого не было видно, но Дина вдруг тоже улыбнулась, глядя на фото.

— Мы его разбудили. Меня правда заставили ходить по кабинету, чтобы он проснулся.

Зато второй снимок поверг Макса в шок. Там четко были видны очертания лица младенца, сосущего палец. Это что, правда можно сейчас сделать фото неродившегося ребенка? Чудеса.

— А тут у него нос как у Тимура, смотри. И смотрит изподлобья, суровый у вас парень родится.

Но Дина как-то странно среагировала, он ведь ее рассмешить хотел, всего лишь, чтобы она не думала об этой стерве Маргарите. А она отошла к окну и отвернулась. Правильно Ворон говорит, беременные они как инопланетяне, не поймешь. Тимуру бы посочувствовать, но все же не понятно он себя ведет, разве ему не интересно посмотреть на своего сына? Если даже Максу интересно…

Нет. На самом деле Максима волнует только то, что связано с Диной. Это ее сын, а не Тимура, и если бы она согласилась вернуться к Максу после того, как он закончит со всеми разборками, и впереди замаячит хоть какое-то подобие мирного существования, он собственноручно бы оклеил комнату возле спальни обоями с медведями или щенками. Ладно, с котятами.

Щелкнул замок, и в кухню вошел Тимур, и Максиму показалось, что когда Дина обернулась, в ее глазах мелькнул испуг.

— Я тебя по всему городу ищу, — бросил на стол ключи от машины, — а ты что у меня делаешь?

— Ехали с Ритой, она твою жену водой из лужи окатила, — Макс хлебнул кофе, — я ее домой привез. Дина мне показала фотки маленького Тамерлана. Он уже сейчас представительный парень. Посмотри!

И снова Дина вскинула непонятный взгляд на Тимура, а он подошел к ней и приобнял за плечи.

— Почему ты не поехала на такси, Дина? Или дождалась бы охрану, я отправил взамен другую бригаду.

— Ничего страшного не произошло, Тимур, у меня есть в чем ходить, а пуховик я сейчас отнесу в химчистку, она в соседнем доме.

— Сиди уже дома, я буду ехать, сам отвезу. А сейчас дай нам с Максом поговорить.

Дина кивнула и вышла. А Максим вообще ничего не понимал — стоят рядом, как пионеры, или его стесняются? Так на его свадьбе никто никого почему-то не стеснялся, а здесь обсуждают химчистку, будто лет двадцать уже вместе живут.

— Марго злая, как собака, — Тимур подошел к кофемашине, — кофе еще будешь?

— Да. А ты откуда знаешь?

— Так искал тебя, ты трубу в машине оставил.

— Точно, — он только сейчас сообразил. — И что за срочность?

— Вопрос с Михалем надо закрывать, — Тимур обперся о столешницу и сложил руки на груди. — Тебя заказали, Макс.

Максим выдвинул ногой стул и сел напротив.

— Кому, знаешь?

Тимур кивнул и подал ему чашку с кофе.

— Знаю. Мне.

— И как? Ты согласился?

— Конечно, — Тимур оттолкнулся от столешницы и тоже взял чашку с кофе. — Какой дурак откажется?

— Много дают? — Макс сделал глоток, не спуская с Тимура глаз.

— Нормально тебя оценили, не переживай, — хищно осклабился тот, — я и за меньшее бы согласился.

— Что обещали? Да хватит скалиться уже, — поморщился Максим.

— Правая рука. Михаля, — Тимур перестал гримасничать и тоже отхлебнул кофе, — и все твои охранные фирмы.

Они помотрели друг на друга и не смогли сдержать ядовитых ухмылок. Михаль таки правда непроходимо туп. Все охранные структуры и так уже принадлежали Тимуру. Де факто. А де юре они и Максу никогда не принадлежали.

— Он точно повелся, Тимур? Это не подстава?

— Я тебе говорю, он тупой, Макс. Предан просто был Бетховену, как собака, а в остальном…

Это Максим знал и без него. Но все равно не мог поверить, что Михалев клюнет на приманку, которую закинули они с Тимуром — вот уже с месяц старательно демонстрировали неприязнь друг к другу, ругались у всех на виду и делили несуществующий строительный подряд. А он клюнул. Поверил, что между бывшими бригадными «генералами» пробежала черная кошка и решил воспользоваться возникшим противостоянием.

— Хорошо. Тогда работаем по плану, — Макс отставил чашку, поднялся и уже нацелился на выход, но Тимур его остановил:

— Макс, — и, пристально глядя в глаза, негромко произнес, — Марго тоже надо валить.

— Нет, — Максим упрямо покачал головой. Этот разговор они тоже вели весь последний месяц, — нет, Тимур, об этом и речи быть не может.

— Может, — тот продожал в упор смотреть на Домина, — это она тебя заказала, не Михаль. Михаль лишь исполнитель. Как всегда. Как и с Ланой.

Максим вскинул на него испытывающий взгляд.

— Откуда ты знаешь? О Лане?

— Михалев сам проболтался, когда мы с ним детали обсуждали. Она не оставит тебя в покое.

— Оставит. Когда вокруг нее никого не останется, оставит.

— Макс, не тупи, ты знаешь, что я прав. И это всего лишь мера предосторожности.

— Она моя жена, Тимур. Я обещал Чайковскому, что помогу ей.

И еще он не договаривал Тимуру. Он хорошо запомнил тот день и лицо Маргариты, когда хоронили Бетховена. Испуганной, одинокой девчонки, потерявшей отца и оставшейся на всем белом свете никому не нужной, даже собственному мужу. Как он когда-то сам. Что-то надломилось в нем тогда, он собирался с ней развестись, но бросать ее на растерзание желающих поживиться за чужой счет не стал бы. Теперь же предстояло определиться, как поступить с женой, пожелавшей убить мужа. Но это точно не дело Тимура.