Дни чудес - Кит Стюарт

– Я удерживала тебя, – говорю я.

– Нет, – отвечает она, обнимая меня за плечи, и ее объятие такое крепкое. – Нет. Никогда. Нам следовало обдумать это лучше, твоему папе и мне. Мы совершили ошибку. Я совершила ошибку.

– Мама, не разбивай его сердце еще раз.

Она смотрит на меня, не убирая рук с моих плеч. Выражение ее лица постепенно меняется на эмоцию, которую я не в силах разгадать.

Том

Я вошел в фойе и в шумной толпе увидел обнимающихся Ханну и Элизабет. Этот вечер становился все более насыщенным по накалу страстей. Меня почему-то не донимала мысль: «Что она здесь делает, черт побери?!» Вместо этого я подумал, что в их объятии появилось нечто такое, чего я не видел прежде. Они выглядели как мать и дочь. В конце концов, они выглядели как часть семьи. В какой-то момент я спросил себя, увижу ли я еще подобные проявления эмоций. Я не мог разобраться в своих чувствах. Я направился в их сторону, но Ханна как раз смешалась с толпой болтающих родителей и пошла в зеленую комнату.

– Не ожидал увидеть тебя, – сказал я Элизабет.

– Я должна была прийти. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Конечно нет. Я видел вас вдвоем… тебя и Ханну…

– Она такая умная девочка.

– Знаю. Когда я сообщил ей, что ты возвращаешься в Британию, она сказала, что я должен дать тебе шанс. Она сказала, что каждый человек этого заслуживает. Она была права.

Элизабет опустила глаза, теребя дорогую на вид сумочку. Потом посмотрела на меня повлажневшими глазами. Она что-то тихо сказала, но я не расслышал ее в гуле голосов.

– Извини? – переспросил я.

– Мой обратный рейс в Дубай, – повторила она. – Он забронирован на завтрашний вечер. Но я могу отменить его, если… – Она умолкла, глядя на меня.

Некоторое время мы молчали, и я чувствовал, как рядом суетятся люди, смеются и разговаривают. Я ловил обрывки чужих фраз. Я слышал, как один из волонтеров объясняет: «О нет, мы даем всевозможные представления – музыка, комедии, танцы…» Я слышал, как Тед предается воспоминаниям с театральным критиком из местной газеты. Я видел, как Джанис болтает с подругой или, быть может, с родственницей, держа бокал вина в правой руке, а внуки дергают ее за левую. Я долго собирался с духом, чтобы спросить о том, о чем спросить было необходимо.

– Скажи мне вот что, – сказал я, чувствуя комок в горле, – ты вернулась потому… – мне пришлось перевести дух, – ты вернулась потому, что считала это последним шансом увидеть ее?

Лиззи бросила на меня твердый взгляд, как тогда в библиотеке, много лет назад, когда она точно знала, зачем я хотел подсесть к ней за стол. Она всегда видела насквозь мои уловки и мой треп, она всегда умела подправить курс.

– Нет. Я вернулась потому, что знаю: она будет жить. Я это точно знаю. Чувствую всем нутром. Я захотела увидеть вас обоих, потому что, когда дела наладятся, у нас уже будет какая-то основа. Мы возьмем правильный старт. В бизнесе надо инвестировать перед подъемом, а не после, иначе будет слишком поздно.

Я взглянул на нее, не в силах скрыть изумление от ее аналогии.

– Господи, Лиззи, как это похоже на тебя!

– Том, если есть шанс, чтобы мы…

Она не успела закончить, потому что, потрескивая, заработала громкая связь:

– Дамы и господа, спектакль начнется через двадцать минут.

Я снова посмотрел на Элизабет:

– Давай поговорим после.

Ханна

Когда я вхожу в женскую гримерную, там вовсю кипит жизнь. Наташа деловито одевает Эшли, явно довольная их совместными стараниями. Рейчел и другие актрисы из театрального кружка сидят перед зеркалами, занимающими одну из длинных голых стен, и, смеясь, накладывают грим. На стойке висят театральные костюмы, а на истрепанный старый диван в углу навалены сумки и снятая одежда.

– Ханна, как ты себя чувствуешь? – спрашивает Наташа. – Ты, наверное, устала. Хочешь лимонада?

– Спасибо, – отвечаю я. – Нормально, что Эшли среди вас?

– Знаешь что? Да. Она забавный маленький человечек с совершенно наивным взглядом на мир. Бегает повсюду, всюду лезет. Она как практикант, но менее полезна. Я могу взять ее с собой еще. То есть я не собиралась выигрывать звание родителя года, но… по-моему, я близка к этому. – Она наполняет пластмассовый стаканчик из коробки с вином и показывает им в мою сторону. – Что в пакете?

– Платье на сегодняшний вечер. Мне его купила мама, но…

Наташа уже изучает содержимое:

– Господи Исусе, Ханна, это потрясающе!

– Да, но я не знаю, надену ли его.

Наташа достает платье из пакета и прикладывает его ко мне. Остальные поворачиваются к нам. Блестки отражают свет голых лампочек, висящих над зеркалами, и едва ли не обжигают.

– Блин, ты должна его надеть, – говорит кто-то.

– Если не наденешь ты, надену я, – шутя угрожает Рейчел.

Женщины окружают меня и начинают уговаривать. Я думаю: блин, если я поднимусь на сцену, быть может, в последний раз, то почему бы не произвести впечатление? Потом я раздеваюсь, и женщины помогают мне, складывая мою одежду на диван, и надевают на меня мое экзотическое платье, как будто я сказочная принцесса, а они мои служанки. Я боюсь, что платье окажется колючим и неудобным, но подкладка такая мягкая, что платье, скользя, налезает на меня, как шелковая перчатка.

– Знаешь, можно было и не надевать колготки, но тебе нужны туфли, – говорит Наташа. – Какой у тебя размер?

– Гм… седьмой.

Все начинают рыться в сумках, чемоданах и шкафах, пока кто-то не запускает в меня парой черных туфель-лодочек на низком каблуке. Они немного жмут, но ничего. Закончив, мои модельеры отступают назад и осматривают меня, обводя взглядом с ног до головы. Я ужасно смущена, как в те моменты, когда в больнице медсестра облачала меня в больничную рубашку, но чувствую, что выгляжу несколько более эффектно. Я не знаю, что делать с руками.

– Вы не поверите, что сейчас случилось, Нат… – В гримерную врывается Салли с телефоном в руке, но, увидев меня, застывает на месте, открыв от удивления рот. – Прости мой лексикон, Ханна, но ты выглядишь охренительно!

– Серьезно? – искренне удивляюсь я. – Вырез немного великоват и…

– Ты выглядишь потрясающе! – Салли подходит и обнимает меня. – Просто потрясающе! – повторяет она. – Ты готова к этому?

– Ага, наверное.

– Тебе не обязательно идти. Если не хочешь, могу я.

– Нет, я могу это сделать сама. У меня приготовлено что-то вроде речи. Типа того. Я должна это сделать.

– Можно мне сказать, что я горжусь тобой?

– Да.

– Тогда я горжусь тобой, Ханна. Я так горжусь тобой, детка!