Тихоня с искорками в глазах - Раиса Борисовна Николаева

в подставленное ведро. Элида достала стаканчик, набрала немного воды, и только хотела попробовать, как ее руку перехватил Лоут и забрав стакан первым попробовал воду. Сделав глоток, он успокоено кивнул, мол, вода хорошая. Элида тоже сделала глоток и чуть не выплюнула, воды была дистиллированной. Она снова хлопнула себя по лбу (снова вспомнив о своем обещании избавиться от этой привычки. — Тут же есть емкость, в которую надо залить образец и тогда вода будет идти именно такого вкуса какой нам нужен! — радостно сказала она, и достав бутылку с родниковой водой, вылила в специальную емкость. На экране дисплея замелькали названия микроэлементов, обнаруженных в воде, и просьба подтвердить, что нужна вода такого состава. — Снова надо нажимать кнопку, — тихо простонала она, но сейчас эта процедура никакого ужаса уже не вызывала. Почти спокойно Элида подтвердила свою команду, и убедившись, что теперь вода такая какая надо, она пошла в свою комнату.

Ч. 5 Гл 7

Глава 7

Уже наступила полночь, а Элида все не могла уснуть. То ей было слишком жарко, то слишком холодно, то слишком жестко, то слишком мягко. Не спасал даже удобный спортивный костюм, который она использовала вместо пижамы, хотя в нем было предусмотрено несколько функций, чтобы сделать жизнь обладателя костюма максимально комфортной.

— Да, что же это такое? — тихо возмущалась Элида, ворочаясь с боку на бок. Она уже и воду пила, и окно открывала, и неподвижно лежала, а сон все не шел и не шел. Да как же ему прийти, если только стоила Элиде закрыть глаза, как мгновенно появлялась картинка сминающегося корпуса корабля и иллюминаторов, рассыпающихся осколками специального противоударного, жаро и хладостойкого стекла. У нее были с собой капсулы, которые могли подавить это состояние, но отец советовал принимать их лишь в крайнем случае, вначале постаравшись справиться своими силами. С Элидой занимался психолог, показывая ей методики снятие такого состояния. Кажется, сейчас было самое время их применить, но Элида до отвращения было противно вспоминать и психолога и методики и вообще все, что было связано с Миром отца, и она ничего не могла (и не хотела с этим делать).

Внезапно раздался легкий стук в дверь, и снова Элида удивилась, что не услышала приближающихся шагов. Она вздрогнула и пригласила посетителя войти. Элида точно знала, что это Лоут, оставалось только выяснить, что ему от нее понадобилось в такой поздний час.

— Я услышал, что вы не спите. — Тихо начал он. — Возможно это последствия каких-то пережитых вами потрясений, и я мог бы помочь… — Элида быстро взглянула на него. Голос непривычно мягкий, в глазах… жалость! Щеки Элиды вспыхнули, глаза гневно сверкнули.

— НЕ СМЕЙ-ТЕ МЕ-НЯ ЖА-ЛЕТЬ! — по слогам чеканя каждое слово в ярости крикнула она. — Я осознанно сделала свой выбор. Я осознанно шла на смерть. Я хорошо понимала, что я делаю… — Элида хотела сказать все это с гордо поднятой головой, но ее голос сорвался, губы и лицо задрожали, и она едва смогла прошептать: — Я только не знала, что это будет так страшно, так долго и так больно, — она вздохнула и продолжила уже спокойнее, но почти скороговоркой желая выговориться хоть кому-нибудь, хоть даже Лоуту. — Отец меня предупреждал, что у меня может быть срыв. Предупреждал, что такие потрясения так просто это не пройдут. Но у меня все было нормально, может из-за того, что все так быстро закрутилось: Рэннет, перенос, крепость, вы, и вот надо же, — она горько усмехнулась, — из-за какой-то долбанной кнопки, меня так накрыло. — Она судорожно вздохнула и сжала пальцы, стараясь успокоиться.

— Может пойдет погуляем? — вдруг предложил Лоут. — Вы еще не видели крепость ночью. Тут очень красиво. Такое черное небо и сумасшедше яркие звезды…

— Только не черное небо и звезды! — закричала Элида, но уже без горечи, а скорее со смехом. — С некоторого времени я ненавижу черное небо в придачу со всеми звездами на свете.

— И все равно вам надо пройтись, — не сдавался Лоут. И Элиде вдруг и самой захотелось выйти из комнаты и погулять по каменным стенам крепости. Она сделала шаг к двери.

Вы пойдете в таком виде? — поразился Лоут.

— А вы хотите, чтобы я сейчас переоделась в платье?! — в свою очередь возмутилась Элида с отвращением вспомнив, как тяжело и долго натягивать на себя эти юбки, как противно (извиваясь всем телом), затягивать шнуровку. — К вашему сведению это очень хороший спортивный костюм, в таких костюмах ходят где угодно и никого это не шокирует! Впрочем, — вконец разобиделась она, — Не хотите идти — идите! Лоут, не отвечая смотрел на нее, потом подошел к шкафу и открыв его протянул Элиде свой халат. Халат был роскошен. Темный переливающийся шелк, снизу подбитый теплой, легкой тканью. Рукава и ворот оторочены мягким и пушистым ворсом.

— Я буду в нем похожа на Деда Мороза, — тихо побормотала Элида, но халат приняла и быстро его надела. Рукава были слишком длинные, да и пояс болтался на бедрах. Элида запахнула полы халата, решив не завязывать, но Лоут с этим не согласился. Он вытащил пояс из шлеек, обмотал вокруг талии Элиды и принялся завязывать бант. И до того его действия были какими-то… интимными, что она густо покраснела и побыстрее отстранилась, чтобы не покраснеть еще больше. Они вышли из комнаты и поднялись на стену, защищенную каменными зубцами. Элида и правда не могла смотреть на звезды. Почти три месяца она провела на корабле в тренировках и единственным «пейзажем» были те самые пресловутые звезды, на которые она любовалась в окно иллюминатора.

— Элида, а у вас были мужчины в тех Мирах? — неожиданно спросил Лоут, глядя куда-то в даль.

— Какие мужчины?! — фыркнула Элида. — Я пока вживалась в чужое тело, пока переваривала полученные знания… — Она не успела договорить, поскольку ее перебил Лоут.

— Вообще-то после этих моих слов должно было прозвучать: «Никто ни в одном из Миров не может сравниться с вами!», — эти слова он произнес пафосным и восторженным тоном, очевидно подражая какой-то влюбленной дуре. Элида от возмущения… подавилась и потом долго кашляла под тихий смех своего мужа.

— Мне бы хотелось посмотреть… на врагов. Лорд Рэннет говорил, что крепость находится в полной блокаде, откашлявшись и устав бросать на Лоута гневные взгляды,