Кровная месть - Фридрих Незнанский

— А идентифицировать принтер можно? — спросил я.

— У нас таких работ пока не проводилось, — засомневался Семен Семенович. — Но, если понадобится, то наверное можно. Что ты об этом думаешь?

— Я так много всего об этом думаю, — признался я, — что сразу и не скажешь.

— Мне это не нравится, — объявил Моисеев. — Это сильно пахнет провокацией, и она направлена против тебя, Саша.

— Я учту ваше беспокойство, — пообещал я и унес письмо с собой.

Среди моих ребят это письмо не вызвало ожидаемого эффекта. Лариса сразу заявила, что это грубая подделка, а Сережа нашел даже опечатку в оформлении бланка. И он, и она советовали мне немедленно составить рапорт, чтобы обезопасить себя от неприятностей, но я успокоил их, рассказав о разговоре с Пархоменко.

— Предположим, что это письмо пришло действительно из Суда, — сказал я. — Что они хотели этим добиться?

— Первое, сбить с толку, — начала Лара.

— Отвлечь от дела, — продолжил Сережа. — Вы же сейчас мобилизуете Дроздова на разработку этого письма.

— Напугать жену, — добавила Лара. — Не зря же письмо пришло на дачу.

— Моя жена не читает писем, адресованных мне, — заявил я решительно.

— Это вполне может быть пробным камнем, — предположил Сережа.

— Дают понять, что их не волнует наше расследование, — сказала Лара.

— Намекают на беззащитность вашего семейства, — буркнул бесчувственный Сережа.

Я кивнул, сам об этом уже подумал.

— В общем, морочат мне голову, — подытожил я. — Но есть еще вариант. Это письмо написано не Судом Народной Совести.

— А кем? — спросила удивленно Лара. Сережа наморщил лоб и произнес:

— Комиссия Меркулова? Проверяют лояльность работников прокуратуры?

— Да, — сказал я. — Но не лояльность. Если такое письмо попадет к агенту Суда, то тот немедленно доложит об этом своим, не так ли?

— И что?

— А теперь прочитайте это письмо, как обращенное к коллегии «Суда народников», — предложил я.

Они перечитали, и Сережа задумчиво произнес:

— Они хотят переговоров, так, что ли?

— Судя по всему, — согласился я. — Это только вариант, но уж очень соблазнительный.

— Надо бы все-таки Меркулову сообщить, — сказала Лара.

Я только развел руками. Костя Меркулов перешел в какое-то другое пространство, недосягаемое и загадочное. Конечно, я на всякий случай позвонил Лидочке, сообщил о том, что жажду увидеть Константина Дмитриевича, но она ответила, что полностью разделяет мои чувства. Он время от времени звонил ей, но даже определитель на телефоне был не в состоянии установить, откуда он говорит.

Лаврик Гехт опять вернулся из очередной командировки преисполненный здоровья и новых сил. Он сообщил, что мне только что звонил Дроздов и просил передать, что разыскиваемый нами гэбэшник Леонид Кириллов вчера был замечен на квартире у давней любовницы и обещался прийти к ней в ближайшие дни. Дроздов договорился о засаде.

— Он правильно мыслит, тебе не кажется? — спросил Лаврик.

— Да, толковый малый, — согласился я.

Уважая мнение Лаврика, я вкратце рассказал ему историю с письмом, и он однозначно принял последний вариант, с деятельностью президентской комиссии. Но мы не успели это обсудить, потому что неожиданно появился Слава Грязнов и плюхнулся на стул перед моим столом.

— Я изнемогаю, — заявил он. — Вчера я исколесил пол Москвы и провел дюжину допросов, причем половина из них — первые.

— Пришел отдохнуть? — спросил я.

Слава на некоторое время отстранился от нашего следствия, и я за это держал на него легкую обиду. Он это понимал и потому искал возможность оправдаться.

— Расскажи, как наши дела, — попросил он. — Я слышал, Леша Дроздов землю роет. Вы раскопали какого-то деятеля Суда, да?

— Копаем, — уклонился я от прямого ответа.

Я дал ему почитать присланное мне письмо, он хмыкнул и достал из кармана почти такое же. На таком же бланке, такое же умеренно официальное, теплое, почти дружественное послание, предлагающее Грязнову стучать в пользу Суда.

— По-моему, все ясно, — заявил Лаврик, ознакомившись со вторым вариантом эпистолярной деятельности пресловутой коллегии. — Это фальшивка.

Я рассказал Грязнову о своей догадке насчет президентской комиссии, и он сразу со мной согласился.

— Еще вариант, — предположил он. — Так легко можно выявить тех, кто не обратится к начальству.

— Ну, это было бы слишком просто, — сказал Лаврик.

— Но возможно, — сказал я.

— Только все это чепуха, — сказал Грязнов. — Я к вам по другому делу, Александр Борисович.

— Излагай, — сказал я.

Грязнов набрал воздуху и улыбнулся.

— А не пойти ли нам погулять? — предложил он. — Лето на дворе…

— Сидите уж, — сказал покладистый Лаврик. — Мне все равно в бухгалтерию идти. Секретничайте.

Он ушел, сопровождаемый комплиментами Грязнова, и, как только за ним закрылась дверь, Слава сказал:

— Началось, Саша!..

— Что началось? — не понял я.

— Один из этих, — он показал два пальца, — завтра будет в Воронеже.

— Кто? — спросил я завороженно.

— Тверитин, — сказал он тихо. — Теперь давай решать, как мы все это будем оформлять?

— А второй что, заболел? — спросил я.

— Второй сейчас в Иране, — сказал Слава. — Но будет здесь в ближайшее время. Этот Мамедов оказался покладистым парнем, а?

— Мы не можем обвинить Тверитина в убийстве Ратникова, — объяснил я. — Дело давно закрыто. Под каким соусом мы будем его брать, Слава?

— Я, собственно, за этим и пришел, — сказал Грязнов. — Мне нужен именно соус. Все остальное у меня есть.

— Леонид Васильевич сожрет меня с потрохами, если узнает, что мы продолжаем искать Бэби, — сказал я.

— Давай возьмем его как наемника, — предложил Грязнов.

— А если он уже азербайджанский подданный?

— Да хрен с ним. Наемником он стал, когда был российским подданным.

— Да, — сказал я с горечью. — Тогда надо и весь военкомат брать.

Грязнов почесал щеку и спросил раздраженно:

— Но не отпускать же его?!

— Бери, — сказал я. — Бери его по линии азербайджанской наркомафии. Этот Мамедов наверняка запустил его с наркотиками.

— Точно, — обрадовался Грязнов. — Я так и сделаю. Завтра мы будем у тебя, Саша. Готовь встречу!

— Всегда готов, — отозвался я машинально.