И всё-таки я люблю тебя! Том 1 - Елена Харькова

– Ах вот оно что! – мать с ненавистью окинула её взглядом и упёрла руки в бока. – Легушовская порода из тебя попёрла! Ты, Ритка, свои барские-то замашки брось. И права здесь не качай. Ишь, цаца какая! Её, видите ли, не спросили! Перебьёшься! Здесь я хозяйка! И пока ты живёшь со мной, я буду распоряжаться всем: и твоими шмотками, и твоей жизнью. Как я решу, так оно и будет. А не нравится – вон Бог, а вон порог.

Рита сникла. Деваться-то ей было некуда.

– Но в чём я буду ходить?! – еле сдерживая слёзы, пробормотала Рита.

– Вот это другой разговор. Вот, посмотри, что я тебе купила.

Верка развернула первый свёрток и достала искусственную шубу какого-то ужасного зелёно-коричневого цвета с белыми и чёрными пятнами, детскую красную вязаную шапку с помпоном и длинными завязками, а ещё войлочные серые сапоги.

– Всё почти как новое! А шубка-то ещё теплее, чем у тебя была! – радовалась Верка. – Глянь, какая подкладка в ней толстая!

– Вот это ты купила мне?!! – в шоке прошептала Рита. – Я это ни за что не надену!

– Ну и сиди дома, – равнодушно ответила мать и бросила шубу дочери.

Рита готова была разрыдаться.

– Но как я появлюсь в этом в школе? Меня же на смех поднимут!

– В школе? А ты разве не закончила восемь классов?

– Я в десятом.

– Ну и хватит. Нечего мозги всякой ерундой загружать.

– Ты что! Мне же надо десять классов закончить.

– Зачем?

– Как зачем? Чтобы в институт поступить.

– В институт?! – Верка усмехнулась. – Ты что, собираешься на моей шее ещё шесть лет сидеть? А я все эти годы буду надрываться, чтобы тебя, взрослую дылду, кормить и одевать? Ну уж нет. Давай-ка, милая, бросай все эти глупости. Профессорши из тебя всё равно не получится. А вкалывать на заводе можно и с восемью классами. И хватит перечить мне! Бабка тебя совсем испортила. Запомни, здесь тебя никто баловать не собирается. Мне не до этого. Придётся тебе, дорогуша, вместе со мной на хлеб зарабатывать.

– Но я же ещё несовершеннолетняя! Меня на работу не возьмут.

– Ничего, пока со мной поработаешь. Я ещё два дома возьму. Вот их ты и будешь убирать. Лишние шестьдесят рублей нам не помешают. А через два года куда хочешь, туда и устраивайся работать. Мне всё равно. Лишь бы деньги приносила.

Рита с ужасом слушала мать. Она не была готова к такой жизни. Если бы она с детства осталась жить в этом бараке, возможно, она, не задумываясь, пошла бы мыть подъезды. Но сейчас! Не к такой участи она готовилась. Не об этом мечтала. Они с бабушкой уже ездили в медицинский институт, в который Рите предстояло поступать. Рита усердно штудировала учебники, посещала репетиторов. И вот всё рухнуло. Теперь ей придётся мыть грязные, оплёванные подъезды и мечтать о должности ткачихи или сварщицы!

Рита посмотрела на Вовчика, который во время спора согласно поддакивал Верке.

– А почему ты его содержишь? Он же нигде не работает.

– А вот это не твоё дело. Когда подрастёшь и узнаешь, что такое любовь, тогда и поймёшь, – отмахнулась мать.

– Я уже знаю, что такое любовь! – с вызовом ответила Рита. – Но я бы никогда ради того, чтобы мужчина жил со мной, не стала бы его содержать!

Верка побагровела.

– Ах ты дрянь! Ты как с матерью разговариваешь? Ты что, меня учить надумала, как мне жить и с кем? Да как ты смеешь язык свой поганый распускать? Ещё не хватало, чтобы яйца курицу учили! А ну марш в коридор с моих глаз долой!

Рита ошарашенно посмотрела на мать. Она что, шутит? Но Верка не шутила. Она схватила попавшийся под руку халат и стала бить им дочь, выгоняя её из комнаты. Пуговицы халата больно хлестали по телу. Рита схватила халат, дёрнула его и порвала. Оторвавшуюся ткань она бросила Верке под ноги.

– Не смей меня бить! Я и так уйду.

Рита гордо вышла из комнаты.

– Вот легушовское отродье, свалилась на мою шею! – услышала она вслед.

Эти слова ранили посильнее, чем удары халата.

– Когда попросишь прощения, тогда и сможешь вернуться, – прокричала Верка.

«А вот этого ты от меня не дождёшься!»

Рита прошлась по коридору, но здесь было слишком холодно. Когда открывалась входная дверь, стужа врывалась в барак и, как по трубе, летела по коридору аж до противоположной стены. Рита зашла на кухню и села на подоконник. Здесь она и коротала время. Девушка долго размышляла о матери, о себе, о будущем. Мысли были неутешительными. Рита пришла к выводу, что мать она совсем не любит. И дело было не только в сегодняшнем её поступке. Мать и раньше не очень-то хорошо к ней относилась. А за годы разлуки между ними ещё больше увеличилась пропасть отчуждения, непонимания. Риту мутило от её образа жизни, от манеры поведения, просто даже от одного взгляда на её опухшее от пьянства лицо. Девушке невыносима была сама мысль, что ей, возможно, придётся жить с Веркой и её сожителем долгое время. Если Женька или отец не смогут ей помочь, то Рита не выдержит, она всё равно сбежит из этого барака. Куда? Неизвестно. Но подальше от этой грязи и пошлости. Да-да! Она сбежит! Вот только дождётся, когда на улице будет не так холодно. А там устроится куда-нибудь работать. Например, на рынок. Там паспорт и трудовая книжка не потребуются. А будут деньги – будет и жильё. Можно так до совершеннолетия перекантоваться. Потом она выйдет замуж за Женьку. После этого все её проблемы они будут решать вместе.

«Эх, Женька, Женька, ну почему тебя сейчас нет рядом, когда мне так плохо?!!»

В шесть часов начали возвращаться с работы соседи. Кухня стала наполняться женщинами. Каждая входящая с удивлением разглядывала Риту и, узнав в ней Лягушонка, начинала ахать, охать и щебетать о том, как Рита изменилась, расспрашивать её о жизни у богатой бабушки. Рите это порядком надоело.

Она вышла с кухни, опять прошлась по коридору. Из их комнаты раздавалось знакомое заунывное пение. Значит, уже напились. Риту возмутило, что она тут мёрзнет в коридоре, а мать с Вовчиком пьянствуют. Она решительно распахнула дверь и вошла в комнату. Верка посмотрела на Риту пьяными глазами и радостно заулыбалась.

– Ой, до-о-ча вернулась! Проголодалась, доченька? Садись, поешь с нами.

Вовчик в новом чёрном в белую тонкую полоску костюме, в синем переливающемся галстуке, в фетровой шляпе и в чёрных лакированных ботинках на босу ногу сидел развалившись на стуле и сосредоточенно ковырялся спичкой в зубах.

Верка тоже была в обновках. Её красивую фигуру, единственное, что не испортил разгульный образ жизни, облегало красное кримпленовое платье с многочисленными оборками вокруг декольте. На ногах были новые зимние сапоги. А в ушах раскачивались янтарные серёжки.

«Теперь понятно, на что ушли деньги от продажи моих вещей».

На столе же, как и вчера, кроме селёдки, хлеба, колбасы и пустой бутылки водки, ничего не было. Правда, водка была чуть подороже да колбаса не ливерная, а докторская. Как видно, мать не утруждала себя приготовлением пищи да и не разнообразила меню. Ей достаточно было простой закуски. Главное, чтобы на столе стояла водка, а всё остальное её не очень-то интересовало.