Некрономикон. Аль-Азиф, или Шёпот ночных демонов - Абдул аль Хазред

Много подобных тварей было рождено в то время, за что оно и получило название Проклятие рожениц. Люди, а особенно женщины, были охвачены ужасом, думая, что роду человеческому пришел конец. Многие из женщин, выживших после таких родов, были зверски убиты, так как считались носителями злых сил. Но постепенно проклятие сошло на нет. Произошло это, скорее всего, не потому, что Зло перестало вселяться в женщин, а потому что, боясь расправы, которая могла совершиться еще до разрешения, беременные женщины уходили из города в глухие места, где никто не мог увидеть, кого же они произвели на свет.

Однако слепой ужас сковал умы не всех людей. Среди жрецов были и такие, кто пытался разгадать эту страшную загадку. И спустя много лет поисков, расспросов, наблюдений и сопоставлений они заметили, что проклятие постигало лишь женщин, зачатие плода у которых совпало с днем жертвоприношения Ньярлаат-Тоту или произошло вскоре после него. Причем самым удивительным и непостижимым было то, что иногда это зачатие происходило без совокупления с мужчиной. Правда, факт отсутствия совокупления в таких случаях, как известно, весьма сомнителен, но в некоторых из них все же было достоверно подтверждено, что беременная до самого момента разрешения оставалась девственной.

И с тех пор, как была обнаружена эта ужасная зависимость, ни у кого не осталось сомнений в том, что именно Ньярлаат-Тот, являющийся за жертвами, причастен к появлению на свет всех этих чудовищ, которые, кстати, рождались не только у людей, но и у животных. Весьма частыми были также наблюдения, когда из посеянных или посаженных семян обыкновенных растений вырастало что-то невообразимое, и они конечно же объяснялись тем же. Разумеется, после этого все невероятные существа, появившиеся на свет тем или иным странным образом, стали называться детьми Ньярлаат-Тота.

Но от Ньярлаат-Тота рождались не только чудовища. Одним из его сыновей был назван принц Ньярлаат-Тотеп, рожденный, когда причина Проклятия рожениц была уже открыта. То, что он являлся его сыном, было совершенно очевидно, так как принцесса – будущая его мать – почувствовала себя беременной вскоре после священного присутствия при жертвоприношении в подземелье. Кроме того, девственность ее при этом осталась нетронутой. Родителей и всех, кто ее окружал, охватил ужас. Все они наперебой заклинали ее, пока не поздно, изгнать плод и даже совершить самоубийство, чтобы избежать проклятия и мучений. Но она неумолимо отвергла все эти советы, отвечая, что великий Ньярлаат-Тот не может послать проклятие тому, кому дарует бессмертие.

И она не ошиблась. Младенец явился на свет совершенно нормальным, без каких-либо признаков уродства или недуга. Однако, как выяснилось позднее, он все же сильно отличался от обыкновенных детей. Это проявлялось в том, что при нормальном росте и развитии тела развитие сознания и ума у него происходило гораздо быстрее, чем у других. И он к десяти годам жизни уже вполне мог сравняться со взрослыми, хотя внешне оставался ребенком.

К юности его облик наполнился поистине божественной красотой, с одной стороны – сильной мужской, с другой – мягкой грациозной, которой любовались и восхищались все, кому довелось его увидеть. Ум же его год от года становился все богаче и изощреннее. Все без устали говорили о том, что он одарен двумя божественными началами: с одной стороны – традиционными египетскими богами, посланцами которых являются все члены Великого Дома, с другой – грозным повелителем Звездных Миров, посланцем которого на Земле был Ньярлаат-Тот.

К двадцати годам принц в совершенстве овладел всеми науками и многими искусствами из тех, какими владели люди в те времена. Он регулярно и алчно посещал все подземные жертвоприношения, после каждого из которых у него пробуждались новые способности, а старые – совершенствовались. Наблюдая это, весь Великий Дом был убежден, что ему суждено стать воплощением всех земных добродетелей. Однако на самом деле в душе принца с детских лет зрело отнюдь не добродетельное начало. В ней жило и возрастало стремление к власти и господству, жажда быть возносимым и восхваляемым, страсть обладания несметными богатствами, вожделение близостью к богам. Венцом его мечтаний и чаяний были трон и скипетр фараона. Но по законам Великого Дома он был лишен возможности взойти на трон, так как был лишь принцем-полукровкой: матерью его была принцесса, но отец, даже будучи самим Ньярлаат-Тотом, дарующим бессмертие, не принадлежал к Великому Дому. А водворение на божественный престол полукровки, да еще и сына постороннего божества, неизбежно повлекло бы гнев и жестокую кару богов. Осознание несбыточности своей вожделенной мечты разожгло в душе принца злобу и ненависть к богам и всем, кто их восславлял. Эта злоба лишь раздула и усилила его жажду величия, и он твердо решил употребить для его достижения все свои способности, главной из которых было умение строить интриги, внушать подозрительность и страх, сеять зависть и ненависть, плести заговоры и наговоры.

Начал он с неустанных одолеваний жрецов просьбами и требованиями получить от богов смягчения условий наследования трона. И в конце концов, после нескольких искусно обоснованных угроз, касающихся гнева Ньярлаат-Тота, ему удалось добиться уступки: жрецы заявили, что он может взойти на трон, но лишь в случае, если на тот момент в Великом Доме не найдется ни одного наследника, более полнокровного, чем он. Это было именно тем, что было нужно Ньярлаат-Тотепу, – это было началом его кровавого пути к заветной цели. Будучи виртуозным мастером интриги и заговора, он опутал Великий Дом незримой, но прочной и липкой паутиной ненависти, зависти, вероломства и предательства, постепенно вытравливая из него остатки благородства, чести и совести. Пуская в ход свое неотразимое дьявольское обаяние, он вскоре подчинил своей воле всех обитателей Великого Дома. Не скупясь на подкуп слуг и приближенных, наводнил его шпионами, благодаря которым знал о каждом сделанном шаге и каждом сказанном слове всех своих родственников и придворных. Все это он мастерски использовал затем, чтобы с помощью своего изощренного ума строить такие невероятные козни, которых его предки, искушенные в дворцовых интригах за многие века правления, даже вообразить себе не могли. Обман и клевета, которые он, прикрываясь невинным взглядом и сладкой улыбкой, щедро сеял вокруг безгранично любящих его близких, опирались на такую непогрешимую логику и такие неоспоримые доказательства, что тотчас безоговорочно принимались за истину. А сам он тут же становился единственным верным другом и преданным союзником, которому лишь одному можно было целиком довериться. Когда же к нему обращались за советом, как отвести нависшую угрозу, он тут же излагал свой план, который и исполнялся незамедлительно. Сам же Ньярлаат-Тотеп при этом с невинностью в глазах оставался в стороне.

Клановая вражда родственников фараона за трон, во все времена обычная для Великого Дома, затихла, ужаснувшись хитрости и жестокости принца. Одна за другой волны заговоров и казней, исходящие от него, покатились через все государство, топя в крови целые семьи и династии Великого Дома.

Одной из первых жертв козней Ньярлаат-Тотепа стала его мать, затем – почти все братья и сестры. Хитрый Ньярлаат-Тотеп, чтобы не вызывать излишних подозрений, не уничтожал всех подряд. План расчистки себе пути к трону он растянул на многие годы, так как ему некуда было торопиться: благодаря приобретенной мудрости век его обещал быть нескончаемо долгим.