Пора предательства - Дэвид Кек

Дьюранд поглядел на него, и Конзар накинул капюшон на лицо.

— Прах побери! — выругался Ламорик. Однако поделать он ничего не мог. Волов и пехоту двигаться быстрее не заставишь. — Они запрут все двери Ферангора — и мы застрянем под стенами без еды, спиной к выжженной пустыне. Плохо дело.

Ламорик повернулся к гофмаршалу Конрану.

— И уж чистая глупость со стороны Радомора — после всего этого добиваться трона.

— Ваша светлость? — приподнял мохнатые брови Конран.

— Если он нас побьет. Если заставит всех герцогов встать под его руку. Если проскачет через Эльдинор к самому святилищу. Ведь это вполне вероятно. Но как он сможет выполнить необходимый ритуал? Земли его утопают в крови невинных. Он напустил на герцогство своих колдунов и некромантов. Как сможет он три дня пролежать под камнем и присоединиться к королям Древнего Эрреста?

— Иные своего же сердца не знают, ваша светлость, — пророкотал Конран. — Но есть еще и другая возможность: узы-то трещат. Распадаются — одни за другими. Еще может настать момент, когда на троне сумеет воцариться хоть сам дьявол. Но боюсь я, что приз в такой игре — дело рискованное. Королевство не может существовать без охраны. Древние Патриархи не из пустого каприза оградили Древний Эррест узами.

— Я уж почти подумывал, что не стоит мешать глупцу — пусть себе коронуется, — заметил Ламорик. — Но теперь вижу, что лучше не рисковать.

— Когда мы с братьями ехали к Сильвемеру, местные жители что-то лепетали насчет Изгнанных. О бледных фигурах, что выходят за пределы Безмолвного королевства. О всадниках Гесперанда. О зеленых ведьмах в мельничных запрудах. Червях в Геронлейсе. О великанах из Чертогов Безмолвия, предрекающих судьбы людей.

— Прах побери! — пробормотал Ламорик.

Упоминание Гесперанда заставило Дьюранда вздрогнуть.

Он принялся с удвоенной бдительностью вглядываться во мрак, не готовит ли враг западню. Осматривал перелопаченную глину, подолгу смотрел на каждый холм, каждую канаву, что они проезжали во тьме.

Саллоухит вытер отворотом длинной перчатки грязь с лица.

— Ваша светлость, раз уж нам суждено непременно проиграть эту гонку, можно бы дать людям и отдохнуть. Место совершенно убийственное. Возможно, где-то за всей этой пустыней еще остались склады с провиантом. Если дойдет до осады, нам надо к ней подготовиться.

— Радомор сожжет все на много миль вокруг своего распроклятого города, — заявил Ламорик. Если не считать мокрой степной травы, они не видели в Ирлаке ни капли зелени. — Мы должны перехватить его прежде, чем он укроется в городе — а не то заплатим за промедление собственной кровью. Я не допущу, чтобы трусость или отчаяние дали Радомору шанс ускользнуть!

— Если нам придется осадить Ферангор, — попробовал урезонить его Саллоухит, — то те жалкие бочонки с солониной, что у нас еще остались, нам мало чем помогут, ваша светлость.

Ламорик развернулся, чтобы осадить его, но вдруг замер. Лицо его снова озарилось.

— Ну так и избавимся от них!

Советники Ламорика — воины куда старше и опытнее его — подались вперед в седлах, чтобы получше рассмотреть своего господина. Из-под копыт коней разлетались брызги.

— Это еще что за вздор? — наконец отрывисто спросил старый Сванскин.

Ламорик отер грязь с лица.

— Если у нас слишком маю припасов, ну так и бросим их тут! Пусть пожирают псы! Мы догоним этих дьяволов! Я объявлю, что всяк, кто не хочет остаться на поживу псам, должен идти с армией. Каждый рыцарь должен передать своего вьючного коня простолюдинам. Остальные пускай бегут! — По лицу его блуждала свирепая улыбка. — Мы еще нагоним врага!

И несмотря на Дорвен и Грачей, Дьюранд тоже заулыбался.

* * *

Совершенно ошалелые пехотинцы прильнули к спинам вьючных и обозных коней — и войско во весь опор поскакало прочь от душераздирающего мычания брошенных волов и свиста меча Оуэна, опускавшегося на злополучную скотину.

Армия неслась в буре разлетавшейся во все стороны грязи. Она забивала глаза. Скрипела на зубах. А впереди не было видно почти ничего — лишь слепящий туман и жидкая глина.

Склон долины по левую руку оборвался отвесными скалами. Дикое войско Гирета скакало вдоль края. Камни из-под копыт лошадей летели вниз, в реку.

Дьюранд еле дышал от боли. Его рослый скакун перепрыгнул череду широких полукруглых выбоин на краю — там, где совсем недавно сорвался в реку какой-то конь из войска Радомора. Едва Дьюранд миновал опасное место, бедро его обожгла резкая боль. Копыта Бледного опустились на самый край.

— Это чтобы ты, полоумный, не дремал! — крикнул, проезжая мимо, Бейден. Он ехал совсем рядом с Дьюрандом, сжимая в кулаке цеп.

Дьюранд чуть не придушил мерзавца.

Но в следующий миг тропа перевалила высокий гребень, и Дьюранду не оставалось ничего, кроме как крепче держаться в седле, пока он вместе с остальными тремя тысячами человек несся вниз по крутому склону. Перед ними раскрылась долина Рашса — как заводь чистого воздуха под завесой тяжелых облаков. И на широком дне долины копошился сгусток тьмы — отступающее войско Радомора. Дьюранд видел, как кренятся и покачиваются над спешащей перейти мост толпой флаги и знамена.

— Настигли! — вскричал Ламорик.

Чуть дальше, за толпой, возвышались зеленые крепостные стены: сразу за мостом уходил в облака город Ферангор.

— Скорее, ребята! — взывал Ламорик. — Им никуда не деться от нас! К мосту!

Войско пришпорило коней и понеслось вниз по склону — стремительно и грозно, как на всех атаках всех турниров Аттии, вместе взятых. Цеп Бейдена свистел над ухом Дьюранда, да и сам Дьюранд выхватил из ножен меч и поднял его в звенящем воздухе.

Наверное, со стороны они были подобны гигантской волне. Вот она пронеслась над телегами и убитыми мулами, оставленными врагом, чтобы хоть чуть-чуть задержать их наступление. Вот обрушилась на мост, сметая последние ряды противника. Дьюранд задыхался от радости и восторга: еще несколько минут — и с мятежом Радомора будет покончено.

Но потом — когда Дьюранд, Ламорик и все остальные были уже на мосту, снова пророкотал гром. И был этот гром куда громче, чем стук копыт по камням.

Бледный резко осадил.

Дьюранд почувствовал, как каменные блоки и плиты в недрах моста расползаются, съезжают. Ламорик и половина баронов в ужасе оглядывались по сторонам, а вокруг моста взрывались огромные столбы воды.

Над волнами поднимались огромные каменные глыбы, сдвинутые с места разъезжающимися опорами моста.

Весь мост мгновенно превратился в одну гигантскую западню.

Дьюранд видел Ламорика, Конзара, Берхарда — все на расстоянии вытянутой руки от него. И все — в доле мгновения от гибели, что несли им вода, камни и вес железных кольчуг. Мост рушился в реку.