Страх - Франк Тилье

Все пошло не так.

Как только лейтенант покинул большой Буэнос-Айрес, Аргентина стала открываться ему километр за километром со своей дикой стороны. Кругом огромным ковром огненных, рубиновых, хлорофилловых оттенков разворачивалась пампа. Простиравшиеся до самых Анд лучезарно-голубые и льдисто-зеленые прерии, по которым бродили неисчислимые черные и белые стада. Шарко попадались старые бензоколонки цвета ржавчины, гигантские грузовики, закусочные вдоль дороги, словно вышедшие из какого-нибудь фильма в жанре road movie. Иногда какая-нибудь латифундия – одно из гигантских сельскохозяйственных предприятий – словно позировала, выдавая себя за обломок прошлого, прежде чем пейзаж снова обретал минеральное обличье, силу и притягательность под пронизывающим холодным ветром, продувавшим эти необозримые пространства.

Потом растительность изменилась. Стала более дикой, густой, хаотичной. Изумрудно-зеленой. Шарко почувствовал сырость, силу реки и болотные испарения. Температура поднялась на несколько градусов, но все равно было холодно, едва ли плюс тринадцать.

Когда около десяти утра по местному времени сыщик въехал в Торрес-дель-Соль, у него возникло впечатление, что он оказался на заброшенной американской киностудии, послужившей для съемок фильма ужасов в духе «2000 маньяков». Вместо «добро пожаловать» – узкие грязно-белые лоскуты, изодранные лохмотья, хлопающие в пустоте. Шарко сбавил скорость и поехал медленнее, не больше двадцати километров в час. Ему казалось, будто все это происходит во сне.

Город был призрачен.

Пыльная, грязная тень прошлого.

На ветру раскачивались деревянные вывески мелких лавочников. Должно быть, когда-то они были разноцветными – синими, зелеными, красными, – но теперь все стали одинаково белесыми, словно обглоданными дождями, ветром, песком. Как фасады домов, белая окраска на которых отставала, махрилась и превращалась в шелуху. Стекла в окнах и дверях почернели, сделались непрозрачными или были разбиты и кое-как держались с помощью железной проволоки, клейкой ленты, картонок. Висели оборванные телефонные и электрические провода. Ему встретился старый, худой, с выпиравшими ребрами пес, который ковылял по улице, а потом исчез в бурьяне вдоль одноколейной железной дороги, заросшей травой и перегороженной лежащим на боку полуразвалившимся грузовиком-цистерной.

Шарко решил было, что уже никто не живет в этом нереальном городе, когда мельком заметил в зеркале заднего вида двух мужчин. Потом женщину, шедшую вдоль стены. Она ускорила шаг и исчезла за углом. Все-таки жизнь робко, мелкими мазками проявлялась на мертвых улицах с прямыми углами. Шевелились занавески, мерцал свет и потрескивало далекое радио…

Шарко прочесывал город по серым лентам разбитого асфальта, встревоженный этой атмосферой, достойной фильмов про зомби. Ничто не указывало на присутствие здесь психиатрической больницы, не было никаких ориентиров. Он уже стал подумывать, не ошибся ли направлением.

Притормозив перед сидевшим на ступенях и что-то жевавшим стариком, сыщик опустил стекло. Абориген совершенно сливался с декором, таким же пыльным и обветшалым.

– ¿Colonia Montes de Oca, por favor? Больница?

Старик посмотрел на него взглядом, который мог бы запросто испепелить на месте, потом сплюнул на землю, подчеркнув плевок движением шеи, словно говоря: «Да пошел ты куда подальше».

Шарко решил не настаивать, поднял стекло и продолжил поиски. Увы, залитый огнями Буэнос-Айрес уступил место темноте и нищете. Он подумал о временно́м разломе, забросившем его в прошлое после землетрясения. Тут даже церковь готова была рухнуть. Он проехал по каждой улице этого расчерченного на квадраты наподобие шахматной доски города, всякий раз привлекая к себе полные ненависти взгляды обывателей.

Да что тут произошло?

Он оказался на другом конце крохотного городишки. Прямо перед ним вдаль на штурм горизонта уходила дорога. Если где-то и была больница, то наверняка там. Он поехал в ту сторону и через три километра после Торреса заметил ответвление, уходившее к небольшому лесу, почти полностью окруженному водой. И за ним можно было различить крышу какого-то здания.

Он сразу же догадался, что это и есть психиатрическая лечебница.

Нажав на газ, Шарко свернул на перпендикулярную дорогу, исчезавшую в зеленом туннеле. Ее полотно сужала беспорядочно росшая по обочинам растительность. Прямо перед комиссаром выросла пустая будка с поднятым красно-белым шлагбаумом. Вывеска гласила: «Ministerio de Salud. Acción Social. Colonia nacional DMA Montes de Oca». У Шарко возникло ужасное предчувствие, которое и подтвердилось, когда он увидел прямо за поворотом огромное сероватое здание, торчавшее из земли словно гигантский, свалившийся с неба башмак.

Ветхое, обшарпанное, заполоненное растительностью.

Совершенно заброшенное.

Окружавшие его пристройки находились в таком же состоянии.

Озадаченный Шарко выключил зажигание и вышел из машины. Он не хотел верить, что его путь может закончиться здесь, на этой гигантской территории, окруженной болотом. Он прошел через распахнутые настежь ворота. Внушительное здание загораживало солнце, и от него исходил трупный холод. Трава вокруг пожухла и пожелтела, словно сожженная стужей. Чуть дальше деревья исчезали, уступая место бесконечному плоскому пространству топей. Полосы не затянутой ряской воды поблескивали, как лезвия ножей на прилавке. Больница была построена на окруженном трясиной полуострове, и добраться до нее можно было только по той единственной дороге, по которой он сюда и приехал. Шарко вспомнился Алькатрас, Скала. Это место выглядело таким же невероятным и мрачным, как знаменитая тюрьма.

Он обернулся. На дороге в трех-четырех сотнях метров от него притормозила какая-то машина, Люди, сидевшие в ней, оставили мотор включенным. Очевидно, за ним следили от самого Торреса. Местные, что ли? Странные какие-то. Наверное, просто зеваки. Вряд ли на улицах этого захолустья полно туристов.

Он с опаской вошел в здание через выбитую дверь и оказался в гигантском помещении с очень высокими потолками, которое, видимо, раньше было приемным покоем. Место пустое, угрожающее, с облупленными стенами, разбитыми лампочками. Сыщик подошел к окну: машина не двинулась с места. Держась начеку, он прошелся по коридорам, осмотрел первый этаж вдоль и поперек, пока не нашел дверь с надписью: «Salón de los registros».

Зал реестров. Точнее, архив.

Дверь не была заперта. Шарко открыл ее и рискнул спуститься по лестнице, освещая себе путь мобильным телефоном. Стены были черные, словно обугленные.

Он почувствовал движение воздуха у себя за спиной. Услышал, как стукнула дверь вдалеке. Обернувшись, посмотрел на прямоугольник света, проникавшего из коридора. Его сердечный ритм удвоил частоту. Неужели тот или те, что следили за ним на машине, последовали и сюда, в больницу? Чего они хотят?

Он решил спуститься по последним ступеням. И тут его ноги провалились во что-то мягкое, рыхлое.