Избранник Небес - Алек Кадеш

— Какое там влияние, о чем вы! Разве может кто-либо из смертных влиять на Ватикан?

— У меня с Конгрегацией Ватикана довольно натянутые отношения.

— Ну, у вас есть характер, так что — с кем не бывает. Но как бы там ни было, теперь вы в течение целого месяца сможете работать в архиве.

Майлз почувствовал, как его губы растягиваются в глупой улыбке.

— Я не знаю, что и сказать.

— Просто скажите мне спасибо.

— Благодарю вас, Джино. Искренне благодарю!

— Надеюсь, что завтра вы мне расскажете, какие страшные тайны святые отцы прячут в своих подвалах от всего мира, — усмехнулся Белуджи и, отпив глоток кофе, спросил, воспользовавшись растерянностью ученого:

— Верите ли вы, что на этом обелиске действительно записана информация, имеющая отношение к продлению жизни и исцелению?

— Я не привык утверждать что-либо, не имея определенных доказательств, но, судя по косвенным данным, вероятность того, что в этом тексте может идти речь о каком-то древнем тайном знании, очень велика.

— Я надеюсь на ваш талант и острый ум, ведь не зря же мы потратили на это столько средств и сил.

— Если быть до конца откровенным, то обнаруженные в пещере артефакты, которым более двух с половиной тысяч лет, — я имею в виду золотую менору, нагрудник израильского первосвященника, пергаментный свиток, где указаны точные места тайников со спрятанными храмовыми ценностями из царского дома, — ни в какое сравнение не идут с вашими затратами. Они исчисляются десятками миллиардов долларов. Да и сам факт их обнаружения доказывает, что израильский народ действительно сформировался в те далекие времена, а значит, библейские события — не выдумка скучающих по ночам у костра кочевников, а объективная реальность.

— Неужели больше нет никаких других предметов, подтверждающих существование Израильского царства? — поспешил Джино «переключить» ученого на другую тему. Ему очень не понравилось, что Майлз, хоть и без задней мысли, но все же упрекнул его астрономической стоимостью артефактов.

— К сожалению, современная археология на сегодняшний день располагает лишь одним бесспорным доказательством — нагрудным свинцовым талисманом с еврейской молитвой. Его обнаружили на раскопках в Мегиддо, и его возраст датируется VII веком до нашей эры. И никаких других предметов, относящихся к более раннему периоду истории еврейского народа, так и не было до сих пор найдено. Так что эти уникальные вещи, которые находятся в ваших руках, по большому счету являются наследием всей человеческой цивилизации.

— Надеюсь, вы не забыли о том, что должны соблюдать строжайшую конфиденциальность. Ведь если информация об этих артефактах каким-то образом просочится в прессу, у меня будет всего двое подозреваемых. Поверьте, мне действительно не хотелось бы доставить либо вам, либо доктору Мейерс дискомфорт, связанный с судебными тяжбами. Да и сумма штрафа немаленькая.

— Пятьдесят процентов от суммы контракта, если мне не изменяет память, — уточнил Майлз.

Возникла неловкая пауза. Белуджи ждал от него заверений в своей полной преданности ему, но этого не последовало. Шон не боялся медиамагната, и Джино, как акула, чувствующая страх за километр, сразу понял это.

Поблагодарив хозяина виллы за радушный прием, ученый поспешил попрощаться. У него в голове никак не укладывалось, что эти бесценные артефакты, на которые мечтали хоть раз краем глаза взглянуть все поколения священников, теологов или просто верующих людей, — могут вот так запросто пылиться где-то в шкафу частного коллекционера и быть скрытыми от всего научного мира.

Джино сложил руки за спину и, приблизившись к окну, колючим взглядом проводил ученого, который подходил к предоставленному в его распоряжение автомобилю с охраной. Лицо Белуджи, до этого излучавшее радушие и доброжелательность, приняло мрачное выражение.

«Артефакты, которые являются наследием всего человечества? Это он таким образом пытается мне дать понять, чтобы я не долго радовался и, пока не поздно, лучше сам передал их в какой-нибудь национальный музей Израиля, а лучше — Америки, поближе к нему. Дерзкий мальчишка, нечего сказать. Но молодой, здоровый и счастливый, — сквозь зубы процедил вполголоса Джино. — Что ж, радуйся, еще есть время. Скоро Цалмавет с тебя быстро всю спесь собьет».

Как только машина отъехала, медиамагнат резко развернулся и направился в свой кабинет. Нажав пальцем на сенсорную панель голосового управления набором телефонных номеров, он тихо произнес: «кардинал Джовалини». Через несколько секунд раздался сигнал вызова, и мягкий, учтивый голос ответил:

— Секретарь Ватикана по общественным связям. Чем могу быть полезен?

— Соедините меня с кардиналом Джовалини.

— Извините, но кардинал сейчас занят, он на другой линии, — отозвался секретарь.

— Передайте, что звонил Джино Белуджи, у меня к нему срочное дело, — сказал медиамагнат, пытаясь побороть спонтанно вспыхнувшее в нем раздражение.

— Безусловно, господин Белуджи. Кардинал ждал вашего звонка, но сейчас он разговаривает с камерарием. Как только он освободится, я немедленно свяжу вас с ним.

Джино положил трубку и в мрачном раздумье прошелся по кабинету. Раздалась приглушенная трель селектора.

— Слушаю, Лучиано.

— К вам мистер Трейтон с каким-то багажом.

— Пропустите его, — ответил Джино, усаживаясь в мягкое кресло за письменным столом.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Трейтон с кейсом в руках, а за ним двое охранников с усилием втолкнули тележку, на которой был тяжелый предмет, накрытый плотным черным чехлом. Подойдя ближе к письменному столу, Том замер в ожидании.

— Ну наконец-то! — воскликнул Джино, расплывшись в довольной ухмылке. — Давайте, порадуйте старика!

Он жестом пригласил Трейтона занять кресло напротив. Охранники сняли чехол и, установив золотую менору в углу комнаты, молча удалились.

Том по традиции закурил любимую ванильную сигару, а Белуджи подошел к меноре, привлеченный тусклым сиянием золота. Он прикоснулся к ней пальцами и, забыв обо всем на свете, принялся с восхищением ее рассматривать.

— Кто бы мог подумать, что эта вещь, изготовленная согласно образу, который Бог показал Моисею, будет вот так запросто стоять у меня в кабинете!

Трейтон тем временем вытащил из кейса хошен и аккуратно положил его на письменный стол вместе с футляром, в котором был обработанный специальными укрепляющими составами пергаментный свиток. Заметив краем глаза блеск драгоценных камней, Белуджи оторвал взгляд от меноры и с лупой в трясущейся от волнения руке склонился над нагрудником.

— Более чистых камней из тех, что мне предлагали, я не видел ни у одного ювелира. Не знаю, сколько могут стоить ценности, спрятанные в тайниках, которые указаны в этом списке, если они вообще существуют, но хошен и менора — вещи действительно бесценные, — с нескрываемым восхищением сказал Белуджи.