Три изысканных детектива - Клод Изнер

Кресло незамедлительно было отодвинуто, и в каморку вбежала актриса, исполнявшая в новом спектакле роль Марии Медичи.

— Спокойствие, мамзель Эжени, где вы учуяли газ?

— На лестнице в фойе. Меня предупредил столяр, который шел от мсье Леглантье.

— Значит, мсье Леглантье в курсе?

— Не знаю, он заперся в кабинете. Должен был спуститься на примерку костюмов, мы его уже час ждем. Меня послали к нему, и по дороге я встретила столяра, который отправил меня обратно из-за того что наверху пахнет газом.

Казимир Мион подбежал к ступеням и удостоверился, что дышать действительно нечем.

— Так, главное, чтобы никто не зажег спичку, пока не проветрится. Я открою окна.

Прижав к носу платок, Казимир преодолел один лестничный пролет, на тускло освещенной площадке распахнул окно и заодно проверил состояние газовых труб — оно не вызвало никаких подозрений. У него за спиной непрерывно кашляла Мария Медичи.

— Утечка пролетом выше, у мсье Леглантье. Возможно, он вышел и забыл перекрыть кран, — предположил консьерж.

Они поднялись на этаж, и Казимир Мион растянулся под дверью гримерки Эдмона Леглантье. Из щели в нос ударила такая вонь, что он чуть не потерял сознание. Схватившись за дверную ручку, с трудом поднялся.

— Мсье Леглантье, вы здесь?!

Ответа не последовало.

— Где дежурный пожарный? — обернулся консьерж к Эжени.

— Альфред Трюшон? На своем посту в зрительном зале.

— Быстро бегите за ним, и пусть кто-нибудь протелефонирует в полицию. Скорее! С минуты на минуту все взлетит на воздух!

Путаясь в юбках, Мария Медичи кинулась на нижний этаж, а когда вернулась с пожарным, застала у гримерки целую толпу аркебузиров, дворян в коротких панталонах и придворных дам в фижмах. Все они наседали на консьержа, забрасывая его советами.

Пожарный просунул ножницы между косяком и створкой, с усилием нажал, выломав замок. Толкнул дверь, но она не открылась — что-то мешало изнутри. Когда все вместе навалились на створку и та наконец поддалась, выяснилось, что препятствием служило тело директора театра «Эшикье». Он лежал на полу, раскинув руки и ноги, будто пьяный.

Андреа икнула от ужаса. Первые ряды ряженой толпы попятились — из комнаты выплеснулась концентрированная волна газа. Преодолевая головокружение, Казимир Мион с трудом открыл оконную раму, пожарный опустился на колени рядом с Эдмоном Леглантье.

— Он не дышит… Врача! — крикнул Альфред Трюшон в любопытные лица.

Консьерж схватился за спинку стула — головокружение усилилось. В глазах на миг помутилось, а когда зрение вернулось, он увидел лист бумаги, заправленный в каретку печатной машинки. И его первейшим долгом было прочитать, что там написано.

— Он… он… умер? — промямлила Андреа, икая и цепляясь за плечо Марии Медичи, которая молча смотрела на труп.

На сей раз Генриха IV прикончил не Равальяк. Его прикончила городская система газоснабжения.

Вторник 18 июля

Виктор пребывал в отвратительном настроении. Он злился на Таша и Жозефа, которые вероломно подселили к нему котенка, да еще блохастого. В два часа ночи Кошка разбудила его пронзительным мяуканьем. Этого ей показалось мало, и она яростно заскреблась в дверь.

— Впусти ее, — сонно посоветовала Таша.

— А можно, я ее запру в мастерской?

— Чтобы она разодрала в клочья мои картины?

Пришлось встать и впустить.

Кошка немедленно устроилась между ними на подушках, выразив свой восторг громким тарахтением. В итоге Виктору удалось заснуть только к рассвету — до этого он ворочался с боку на бок и тщетно закрывал голову подушкой, недоумевая, как такая маленькая тварь может производить столько шума.

Теперь он, невыспавшийся, с покрасневшими глазами, гнал велосипед по улице Месье-ле-Пренс. Ни вчера, ни позавчера ничего любопытного здесь обнаружить не удалось. Но на третий раз ему повезло. Из дома с изразцами, когда он проезжал мимо, выскочила простоволосая женщина и накинулась на мальчугана, который самозабвенно копался в куче конского навоза посреди мостовой. Выслушав крики, звук подзатыльников и опять крики, Виктор получил возможность задать дежурный вопрос:

— Простите, что беспокою, вы случайно не слышали взрыва перед тем, как загорелась мастерская месье Андрези, переплетчика?

Женщина замерла, вцепившись в мальчугана, который яростно отбивался.

— Догадались, значит? Ну да, так громыхнуло, что я с перепугу кастрюлю молока из рук выпустила — хорошо хоть, оно остыть успело. Бедный мсье Андрези, такой милый, услужливый мужчина, всегда соглашался присмотреть за моим сорванцом. — Она вдруг осознала, какой опасности избежал ее отпрыск, и прижала его к себе.

— У переплетчика было много друзей?

— Что вы, он был не очень-то общительный. Но в последнее время к нему часто заглядывал такой толстенький улыбчивый господин. Они вместе обедали в кафе «У Фюльбера», там, на углу улицы.

В этот момент мальчуган извернулся, и ему удалось вырваться. Мамаша бросилась вдогонку, поймала беглеца и, забыв о своем недавнем порыве нежности, посулила ему хорошую трепку, если не прекратит безобразничать.

Перед входом в кафе «У Фюльбера» на доске, водруженной на козлы, были расставлены стаканы и кувшины с розоватой жидкостью. Грифельная табличка извещала:

Десять сантимов за порцию гренадина!

Сонная девочка-подросток, присматривавшая вполглаза за хозяйством, увидев Виктора, вяло предложила:

— Это, не угодно освежиться? Колотый лед есть.

— Эй, Мари-Луиза, такой продукт надо от души втюхивать, а то все думают, ты снотворное продаешь! — раздался молодой голос из зала кафе. Другие посетители засмеялись.

Виктор подошел к стойке, у которой рядком расположились завсегдатаи.

— Твоя егоза, может, и небольшого ума деваха, зато смазливая, без мужа не останется, — подмигнул хозяину заведения парень в тужурке дорожной службы.

— Ты, это, Арсен, не зарывайся, не то мой сапог познакомится с твоим задом, — буркнул бочкообразный хозяин и поставил перед одним из посетителей кружку пива, сердито смахнув с нее пену. — А вы чего изволите? — неприветливо обратился он к Виктору.

— Вермут с ликером из черной смородины, пожалуйста, — сказал Виктор. — Я разыскиваю знакомых Пьера Андрези. Мне сказали, он иногда обедал у вас в компании с другом.

— Верно вам сказали. Каждое первое воскресенье месяца заказывали столик, вон тот, у витрины. Они были знакомы уйму времени, оба сражались на той грязной войне…[203]Да, такая трагедия…