Знак чудовища - Роман Афанасьев

Он успел развести руки, и вместо того, чтобы ударить, просто упал на тень, сбил ее с ног, обхватил руками. Они покатились кубарем по высокой траве, тень сдавленно вскрикнула и забилась в хватке Сигмона, словно рыба в садке. Удары ее кулаков свалили бы с ног и быка, но для тана это были лишь нежные касания. Он перевернулся, придавил незваного гостя к земле, увернулся от длинных когтей и схватил тень за руки.

Свет луны, выглянувшей из-за темной тучи, упал на их сплетенные тела и выхватил из темноты лицо тени. Сигмон смотрел прямо в него. Серая ноздреватая кожа, грубая, как высохший сапог, горящие красным глаза, клыки до самого подбородка… Вампир.

— Зачем ты шла так тихо? — спросил Сигмон. — Я мог случайно сделать тебе больно.

Тело вампира обмякло. Кулаки разжались. Лицо потекло, как воск свечи, изменяясь на глазах. Грубая серая кожа сменилась молочно-белой, нежной, тонкой. Распахнулись огромные черные глаза, клыки исчезли, и губы стали пухлыми, алыми, зовущими.

— Сигмон, — прошептала Арли. — Сигмон… Я не умею ходить по-другому…

Тан вдохнул сладкий запах вампирицы и впился поцелуем в ее губы. Руки Арли обняли плечи Сигмона, она выгнулась, отвечая на поцелуй, прижалась к нему.

— Как ты нашла меня? — спросил он, с сожалением отрываясь от сладких губ.

— Потом, — бросила вампирица, раздирая когтями ворот его рубахи. — Потом…

Тан снова поцеловал ее, чувствуя, как рубаха клочьями слезает с него.

Луна, высветив на прощание два сплетенных тела, спряталась за темную ночную тучу.

* * *

Ближе к утру, когда небо над соседними горами начало светлеть, они все еще лежали на измятой траве, согревая друг друга. Сигмон — на спине, Арли — рядом, положив голову на его грудь. Сотни слов были сказаны, сотни важных и нужных слов, тех, что необходимо сказать друг другу после долгой разлуки. И тысячи слов не сказаны, но выражены в касаниях, в ласках, во взглядах. И все же оставалось еще многое, очень многое, о чем нужно было сказать.

— Как ты меня нашла? — тихо спросил Сигмон, любуясь Арли, укрытой только покрывалом своих черных волос.

— Я встретила Ронэлорэна, — отозвалась она. — Он пришел к нам. Вышел прямо к замку, выкрикивая мое имя. Так мы встретились. Он очень обижен на тебя, Сигмон, за то, что ты его бросил тогда, после битвы. И все же посчитал, что я должна знать о том, что случилось.

— Понятно, — сдержанно произнес тан.

— Он хороший человек. Ты сильно его обидел. Он даже не пошел со мной к Нотхейму. Сказал, что не хочет тебя видеть, и просто ушел из города. А я поехала к барону.

— Тебя отпустили? Одну?

— Я и не спрашивала. Никому я больше не нужна — Риго вернулся и взял все дела на себя. На меня снова никто не обращает внимания. Когда брат узнал, что случилось, то собрался вместе со мной отправиться на твои поиски. Но его не пустили. Сразу нашлось множество неотложных забот и государственных дел. Правитель, он всегда должен быть в центре, понимаешь? А я не могла ждать.

— И что барон? Сомневаюсь, что он сразу все тебе рассказал. Надеюсь, он не пострадал?

— Барон — милейший человек, добрый и щедрый. А ты негодяй.

Арли хлопнула Сигмона ладонью по груди и куснула за плечо. Тан улыбнулся.

— Когда я тайком пробралась в замок барона и увидела на стене эту ужасную шкуру, то чуть не умерла. Я подумала, что Нотхейм действительно тебя убил. Но потом заметила, что на груди нет этих страшных зазубрин. Я их прекрасно помню — тогда, в ночь прощания я о них поцарапалась. Откуда вы вообще взяли эту шкуру?

— Это долгая история. Я тебе расскажу потом. Так что барон?

— Пришлось его немного припугнуть.

— И это подействовало? — удивился Сигмон.

— Нет. Конечно, нет. Но потом я помянула Ронэлорэна недобрым словом, и мы разговорились. Пришлось поведать Нотхейму все. Признайся, ты ведь рассказывал обо мне барону? Он меня узнал. Хороший человек. Я бы не поверила на его месте, а он поверил. И во всем признался. Что вы все это придумали вдвоем, разыграли комедию, а ты ушел в горы. Одного я не пойму — зачем? Сигмон, зачем тебе понадобилось это представление?

— Это тоже долгая история. — Тан вздохнул. — И об этом я тебе расскажу. Потом. Но если кратко: ни единая душа не должна знать, что я жив.

— О! Ты еще больший негодяй, чем я думала! Значит, мы не вернемся в Дарелен к Риго?

— Не сейчас. Может быть, потом, когда меня забудут, моя история обрастет небылицами и легендами и окончательно превратится в сказку.

— Потом. Все время потом! А что мы будем делать сейчас?

— Сейчас? — Сигмон ухмыльнулся и прижал Арли к себе. — Сейчас мы продолжим наш ночной разговор.

— О нет, — отозвалась вампирица и глянула на светлеющее небо. — Сейчас мне надо укрыться. Скоро наступит день.

— Действительно. — Сигмон нахмурился, поднялся на колени и посмотрел на небо. — Я совсем забыл…

— У тебя тут есть подвал? Хотя бы крошечный, пусть даже сырой, но обязательно темный. Такой, чтобы туда не добрался солнечный свет.

— Нет. Подвала нет. Но недалеко есть замечательная пещера — маленькая, сырая, с отвратительными червяками и мерзкими лягушками.

— Тан ла Тойя! Я уже говорила, что вы негодяй?

— Конечно, любимая. Уже говорила.

— Тогда немедленно дайте мне руку и проводите нашу светлость в эту отвратительную пещеру.

— Слушаюсь, сударыня.

Сигмон встал, наклонился и подхватил вампирицу на руки. Сначала она ахнула, потом обняла его за шею и наградила звонким поцелуем.

— На этот раз я вас прощаю, дерзкий тан. Но обещайте, что выроете мне подвал, самый настоящий замковый подвал. И выложите стены камнями, чтобы ни одна лягушка…

— Конечно, любимая. Самый огромный и самый удобный подвал. Подземное гномье царство. Но не сейчас, а…

— А потом, — закончила Арли. — Вы, тан, ничуть не изменились и по-прежнему несносны.

Сигмон улыбнулся и пошел к пещере, которую обнаружил во время охоты за зайцами. Арли обнимала его за шею и тихо мурлыкала про себя какую-то песенку. Нести ее было приятно и легко. Слишком легко.

— Арли, — тихо сказал тан. — Когда ты в последний раз ела?

— Позавчера. Барон угостил меня замечательным завтраком.

— Ты знаешь, о чем я. Кровь.

Вампирица вздохнула и нехотя призналась:

— Примерно месяц назад. Перед выездом из замка.

— Ты совсем обессилела, весишь, как гусиное перышко.

— Ничего, — отозвалась Арли и прикрыла глаза. — Как-то я провела без крови целых два месяца.

— Я могу накормить тебя. Как тогда, в темнице замка.