Знак чудовища - Роман Афанасьев

У воинов не было шлемов, и Сигмон, разобрав их лица, содрогнулся. На него смотрели изуродованные звери: кошка, птица, собака, ящерица. Все они прошли через руки Фаомара, и все несли на себе то самое проклятье, что коснулось и Сигмона. Знак чудовища. Это были те самые братья, о которых говорил Волк. Они все были здесь.

— Ладно, — сказал Сигмон, глядя на мохнатые рыла. — Ладно.

Правая рука уже не кровоточила, но тан по-прежнему не чувствовал пальцев. Поэтому эльфийский меч уже привычно лег в левую ладонь, и та дрогнула, ощутив знакомое жжение.

Строй мечников качнулся на полшага вперед. Чудовища заурчали, и до Сигмона донеслось зловонное дыхание.

«Никогда — подумал он. — Никогда и ни за что я не стану рядом с ними. Будь проклят Фаомар, но вдвойне пусть будет проклят тот, кто приказал ему сделать такое с людьми».

Руку обожгла нестерпимая боль, Сигмон почувствовал, как сотни железных иголочек врастают в плоть. Меч снова пил его кровь, глотал силу зверя, и она заставляла металл дрожать от ярости.

Их слишком много. Восемь чудовищ, готовых разорвать в клочья любого, кто встанет на пути. Сигмон знал, что он не справится с ними — только один Волк едва не стоил ему жизни. А восемь его братьев — верная смерть. Но тан еще знал, что не уйдет во тьму один. Он обязательно захватит с собой тех, кто осмелится первым бросить ему вызов. И он постарается забрать с собой как можно больше чудовищ. Обязательно. Только так он может искупить свою вину и сделать мир хоть чуточку чище. Это все, что он мог сейчас сделать. Но он собирался сделать это как следует, со всем тщанием и прилежностью, так, чтобы никто потом не сказал: он умер напрасно.

Они замерли друг против друга. Отряд монстров, закованных в сверкающие латы, и один-единственный человек с крепкой шкурой — раненный, обессиленный, но с пылающим клинком, чей свет мягко сочился сквозь ножны. До схватки оставался шаг — всего лишь один маленький шажок, что обычно отделяет жизнь от смерти. И никто не решался сделать его первым.

Топот конских копыт заставил Сигмона вздрогнуть. Он глянул поверх голов мечников, надеясь увидеть Ворона. Неужели он все-таки откликнулся? Пусть будет так, пусть будет хоть немножко сказки в этой жуткой правде. Ведь тогда их станет двое против восьми. А это уже совсем не то, что один.

Здесь парковая дорожка делала крутой поворот, и деревья пока скрывали скакуна, но было слышно, как тот приближается. Воины подались назад, двое стрелков четко, как по команде, развернулись, вскинули арбалеты и едва успели: из-за поворота вылетел разгоряченный конь. Гнедой. С белой звездой во лбу. И его всадник сделал тот шаг, на который не решались остальные.

— Назад! — заорал Рон, вертя над головой ремнем, как пращей. — Назад!

Первый арбалетный болт царапнул его плечо, и рука разжалась. Но поздно — снаряд уже сорвался с ремня и ушел в цель. Второй болт ударил в грудь скакуну. Передние ноги Звездочки подломились, и она, сраженная наповал, с ходу ткнулась в землю. Сигмон еще успел увидеть, как Рон оттолкнулся от седла и птицей взмыл к небу. На долгий миг он завис в воздухе, успел швырнуть что-то вниз, и камнем рухнул на землю. Сердце Сигмона сжалось. Он знал, что сейчас зазвенит тетива, и арбалетный болт без труда найдет свою жертву. Он потянул меч из ножен, уже понимая, что не успевает. Но арбалетчики не успели выстрелить. Под ногами воинов гулко ухнуло, и густые облака черного дыма взметнулись выше их голов. Темные силуэты заметались в дыму, натыкаясь друг на друга. Кто-то зарычал, закашлялся…

Сигмон выхватил из ножен сгусток зеленого пламени, закричал и прыгнул в сизую пелену.

* * *

Косые плети дождя били из темных туч. Прозрачные потоки воды, холодные, осенние, прижали дым к земле и обнажили истерзанные тела. Лужи густой крови размывало водой, и они растекались в стороны, сползая с мокрой дорожки в истоптанную траву.

Сигмон стоял на коленях посреди поля боя и сжимал остывший клинок, ставший теперь обыч ной железкой, творением неизвестного кузнеца. Но меч свое дело сделал. Это не было сражением. Это было бойней.

Тан бросил клинок на землю, подставил ладони дождю, набрал воды и плеснул в лицо, смывая чужую кровь. Потом повернулся к Рону, сидевшему на траве возле мертвой Звездочки.

— Откуда ты взялся? — тихо спросил Сигмон. — Ты же не знал, куда ехать.

Алхимик распрямился, поморщился и схватился за раненое плечо.

— Вот дрянь, — буркнул он. — Зацепили.

— Рон, — позвал Сигмон, — как ты меня нашел?

Алхимик махнул рукой в сторону, и только сейчас тан заметил вороного жеребца, стоящего у поворота и настороженно косящегося на мертвые тела черным глазом. Сигмон радостно вскрикнул, и Ворон, заслышав голос хозяина, подошел ближе.

— Это он меня привел, — признался Рон, снимая куртку. — Это собака какая-то, а не жеребец. Когда ты умчался, я остался на дороге. Потом поскакал следом, но задержался на холме — не знал, куда свернуть. Тебя нигде не было видно, и я решил, что найду тебя в деревне. Я добрался до самой изгороди, но так тебя и не нашел. Крестьяне стали на меня коситься, а я не знал, что делать. Никто не отвечал на мои вопросы. Мужикам явно было не до меня. И тут явился он — словно черный демон. Ржал, скакал вокруг меня, потом укусил мою Звездочку за круп, мир ее праху, и поскакал прочь. Мне оставалось только следовать за ним. А потом я увидел их. И тебя.

Сигмон обнял коня за шею, зарылся лицом в длинную черную гриву. Жеребец фыркнул, переступил с ноги на ногу и толкнул хозяина плечом.

— Спасибо, Рон, — сказал тан. — Спасибо.

— Да пожалуйста. Кстати, не расскажешь, что тут, собственно, произошло? — осведомился алхимик, вспарывая ножом рукав.

— Засада, — бросил тан, поглаживая шею Ворона.

— Ага! Значит, я был прав, — довольно сказал Рон, заматывая рану на плече обрезками рукава. — Не стоило сюда возвращаться.

— Прав, — пробормотал Сигмон. — И Леггер тоже был прав.

Рон ловко обмотал плечо и затянул узел, помогая себе зубами. Сплюнул, выругался и подошел к тану.

— Сигги, — сказал он, касаясь плеча друга, — честное слово, я очень рад, что ты уцелел. И мне очень жаль, что твой дом сгорел. Но вроде все кончилось. Теперь, надеюсь, мы сможем убраться отсюда подальше?

— Ты прав, — отозвался тан. — Все действительно кончено.

Он обернулся и обнял друга за плечи. Тот зашипел от боли:

— Эй, аккуратней! Я не… Благие небеса! Это что там валяется?

Сигмон обернулся. На парковой дорожке, меж двумя телами, примостилась отрубленная голова одного из чудовищ. Больше всего она походила на собачью. Она лежала в луже крови, выпучив остекленевшие желтые глаза, а из огромной пасти свешивался окровавленный язык.

— Нет, — сказал Рон и попятился. — Не отвечай.

— Да, — тихо сказал Сигмон. — Чудовища. Мои братья. Это они преследовали нас. Они все пришли за мной. Но теперь все кончено. Я — последний из творений Фаомара.