Мессианское наследие - Майкл Бейджент

6. Мы спросили Плантара о судьбе нотариально заверенных документов, скрепленных подписями виконта Дезерса, капитана Наттинга, майора Кловса и лорда Селборна. Мы напомнили Плантару, что он просил нас не публиковать и не обсуждать в прессе эти документы. Между тем Дуй Вазар поместил их фотографии в своей книге о Дагоберте II. Почему же Плантар просил нас хранить их в тайне, если эти документы уже сделались достоянием широкой публики? Плантар изумленно и печально поглядел на нас. Он не знал, с горечью выдавил он наконец, что Вазар посмел предать их огласке. Если бы он, Плантар, знал об этом заранее, он нашел бы способ воспрепятствовать этому. Но неужто Вазар не проконсультировался с ним? — удивились мы. Нет, отозвался Плантар. Он знал, что Вазар работает над книгой, но он и подумать не мог, что тот осмелится включить в нее выдержки из столь важных документов. Но ведь Плантар наверняка давал или показывал эти документы Базару, настаивали мы. Он ведь не требовал от Вазара обещания сохранять секретность подобно тому, как потребовал этого от нас? Он вообще не давал этих документов Вазару, возразил Плантар. Он и сам не понимает, каким путем Вазар мог раздобыть их. Впервые он узнад о том, что документы побывали в руках Вазара, так сказать, fait accompli, когда дело уже было сделано и книга вышла из печати.

Мы были удивлены. Плантар показывал нам оригиналы документов в апреле прошлого года. Если он действительно не показывал их Вазару, значит, это сделал кто-то другой, снявший с них копии. Где же Вазар мог раздобыть их? Плантар только пожал плечами. Это ему неизвестно, вздохнул он. И вообще он находит, что вся эта ситуация крайне возмутительна. Он фактически предложил нам разобраться в этом вопросе. По его словам, он был бы нам весьма признателен за любую информацию об этом.

Таковы были основные моменты нашей беседы с Плантаром в феврале 1984 года. Ни одна загадка не была снята, ни один из вопросов, занимавших наш ум, не получил удовлетворительного ответа. Мало того, эта встреча породила немало новых вопросов. Кто такие Джон Дрик, Гэйлорд Фриман и Робер Аббу? Какова истинная роль «англо-американского контингента» в ордене Приорат Сиона, и почему этот контингент послужил источником трений в ордене? Действительно ли Плантар едва не предложил нам вступить в орден, чтобы уравновесить негативное влияние англо-американцев? С какой стати некая персона из правительства Франции решила перевести крупные средства на секретный счет в швейцарском банке, чтобы дискредитировать Плантара? Насколько важна и достоверна информация, опубликованная за подписью «Байяр» в рецензии на книгу Мартена? Наконец, от кого, если не от самого Плантара, мог получить Вазар оригиналы пресловутых документов, на которых стояли подписи виконта Лезерса, капитана Наттинга, майора Кловса и лорда Селборна?

Во время нашего пребывания в Париже мы провели ряд встреч с Луи Базаром. Вазар подтвердил слова Плантара. Нет, заявил он, он не получал от Плантара никаких документов. Но от кого же тогда он получил их? Их ему кто-то прислал, заметил Вазар. Некий аноним. «В конверте из плотной бурой бумаги». На конверте была наклеена английская почтовая марка, погашенная лондонским штемпелем! Мы вновь были озадачены. Кто же мог устроить подобные «шутки»? Быть может, кто-то попытался одернуть нас, приуменьшить важность наших контактов с Плантаром и Приоратом Сиона? В любом случае, если Вазар говорил правду, кто-то в Лондоне замешан во всем этом деле, пристально следит за развитием ситуации, держит под контролем все и вся и таинственным образом вмешивается в ситуацию, в некие ключевые, по его мнению, моменты.

Как оказалось, установить, кто такие Гэйлорд Фриман, Джон Дрик и Робер Аббу, не представляет особого труда. Все трое фигурируют в ряде списков директоров компаний и других общедоступных источниках. Учитывая это, стремление Плантара создать атмосферу тайны выглядело весьма странным. К чему окружать таинственностью людей, жизнь и деятельность которых являются достоянием широкой общественности?

Все трое сейчас либо в прошлом были связаны с Фёрст Нэшнл Банк Чикаго. Джон Дрик поддерживает связи с этим банком еще с 1944 г., начав службу с помощника кассира и через три года заняв пост заместителя вице-президента. В 1969 г. он стал председателем правления банка и в то же время сохранил за собой один из директорских постов. Кроме того, он входил в состав совета директоров целого ряда других американских компаний: «Стипэн Кемикал», «Эм-Си-Эй Инкорпорейтед», «Оук Индастриз» и «Цетрал Иллинойс Паблик Сервис».

Гэйлорд Фриман начинал как адвокат, поступив в 1934 г. на службу в Иллинойс Бар. В 1934 г. он поступил в Фёрст Нэшнл Банк Чикаго в качестве юрисконсульта. В 1960 г. Фриман стал президентом банка. С 1962 по 1969 г. он занимал пост вице-председателя банка, а в 1975–1980 гг. был председателем правления. Он также занимал посты председателя и директора Фёрст Чикаго Корпорейшн. Кроме того, он заседал в советах директоров таких компаний, как «Атлантик Ричфилд», «Банкерс Лайф энд Казуалти Компани», «Бакстер Трэйвнол Лэбс» и «Нортвест Индстриз». В 1979–1980 гг. он был председателем «элитного совета» по инфляции в Ассоциации американских банкиров. Он бы связан с фондом Макартура и был попечителем Эспеновского института гуманитарных исследований. Эспеновский институт был основан в 1949 г. для ознакомления бизнесменов высокого ранга с различными гуманитарными дисциплинами, особенно — литературой. В наши дни он имеет штаб-квартиру в Нью-Йорке, земельное владение площадью 2000 акров в Чизэпик Бэй и представительские центры на Гавайях, в Берлине и Токио.

Робер Аббу был преемником Гэйлорда Фримана на посту председателя совета директоров Фёрст Нэшнл Банк Чикаго, но через несколько лет был смещен. Впоследствии он стал президентом «Оксидентал Петролеум Корпорейшн». В 1980 г. вместе с другими директорами был обвинен советом акционеров в том, что в середине 1975 г. предоставлял инвесторам заведомо ложную информацию о финансовом состоянии банка. По словам «Геральд трибюн», Аббу в свое оправдание заявил, что когда он занял пост председателя правления, банк уже находился в трудном финансовом положении. По сути, заявил он, проблемы, возникшие в 1974 г., «скрывались, чтобы предотвратить кризис доверия к банковской системе в целом».

Не были ли все эти люди членами того самого «англо-американского контингента», на который ссылался Плантар? Если да, то деятельность этого контингента затрагивала высшие финансовые сферы не только в Соединенных Штатах, но и в других странах. В то же время, если Аббу действительно был причастен к банковским махинациям, это свидетельствует о распрях и трениях внутри самого «контингента».

Вскоре после того, как нам удалось выяснить, кто такие Дрик, Фриман и Аббу, мы позвонили Плантару. В разговоре с ним мы почти случайно упомянули о связях всех этих людей с Фёрст Нэшнл Банк Чикаго. «Vraiment?» («Неужели»?) — лаконично отозвался Плантар с некой иронией в голосе, как будто он хотел похвалить нас за нашу дотошность. Мы как ни в чем не бывало продолжали, заметив, что нам удалось переговорить со всеми тремя персонами. И тут Плантар внезапно занервничал. Тогда на кон были поставлены весьма важные вопросы, заявил он. Не были бы мы так любезны впредь не вступать ни в какие контакты с такими людьми, не переговорив предварительно с ним, спросил он. Мы с готовностью согласились, но тут же засыпали его новым вопросами. Плантар тотчас попросил нас не задавать ему такие вопросы по телефону. Суть дела можно обсудить во всех деталях, но «с глазу на глаз». Не мог бы он дать хоть некоторые пояснения, спросили мы. «С глазу на глаз», — холодно повторил Плантар.