Третий близнец - Кен Фоллетт

– Так что я тебя предупредил.

Щелчок, частые гудки. Он повесил трубку.

Джинни сидела и тупо смотрела на телефон. Затем поднялась.

Ей еще никто никогда не угрожал. Это просто ужасно – знать, что на свете существует человек, готовый тебя убить. От страха ее словно парализовало. Что делать, что же теперь делать?…

Джинни уселась на диван, пытаясь собраться с мыслями, успокоиться. Она чувствовала, что готова сдаться. Она слишком устала и изнервничалась, чтобы и дальше противостоять этим могущественным, прячущимся в тени врагам. Они добились ее увольнения, организовали покушение на ее жизнь, устроили обыск в кабинете, забрали ее электронную почту. Да эти люди способны на все! Даже на убийство.

Нет, это несправедливо! Какое они имеют право? Она хороший, серьезный ученый, а они погубили ее карьеру. Хотят упечь Стива за решетку, свалить на него изнасилование Лизы. И вот теперь открыто угрожают убить ее. Джинни почувствовала, как в ней закипает гнев. Да кто они такие и что о себе вообразили? Она не позволит этим ничтожным подлецам и трусам разрушить ее жизнь. Они привыкли манипулировать людьми, готовы на все ради собственной выгоды, им плевать на весь остальной мир. И чем больше Джинни думала об этом, тем сильнее становился ее гнев.

«Я не позволю им победить, – подумала она. – Просто не дам, и все тут! Я могу нанести ответный удар. У меня есть власть над этими подонками, должна быть, иначе они не стали бы меня запугивать, угрожать, что убьют. Это значит, что они меня боятся. И мне придется употребить эту власть, чего бы мне это ни стоило. Пусть убивают, мне плевать, но я успею спутать им все карты. Я умная, у меня хватит решимости! Я Джинни Феррами, черт побери! Так что держитесь, ублюдки, я иду!»

Отец Джинни сидел на диване в большой захламленной гостиной Пэтти, пил кофе, жевал пирог с морковной начинкой и смотрел по телевизору какой-то сериал из жизни врачей.

Войдя и увидев его, Джинни не сдержалась.

– Как ты мог? – воскликнула она. – Как ты только мог ограбить родную дочь?!

Он вскочил, пролил кофе на брюки, уронил кусок пирога.

Следом за Джинни вошла Пэтти.

– Только без сцен, прошу вас, – сказала она. – Тем более, что Зип скоро придет.

– Прости, Джинни, – пробормотал отец. – Мне так стыдно, правда, честное слово…

Пэтти присела на корточки и принялась вытирать пятна кофе куском бумажного полотенца. На экране красивый врач в облачении хирурга целовал хорошенькую девушку.

– Ты же знаешь, что я нищая! – продолжала кричать Джинни. – Знаешь, что из последних сил надрываюсь, чтобы собрать денег и перевести маму – твою, между прочим, жену – в более приличное заведение! А ты крадешь мой долбаный телевизор!

– Не надо ругаться…

– Господи, дай мне силы!…

– Прости, дочка.

– Нет, я этого не понимаю, – уже спокойнее произнесла Джинни. – Просто в голове не укладывается!…

– Да оставь ты его в покое, Джинни, – сказала Пэтти.

– Нет, я все же хочу понять. Как может человек пойти на такое?

– Ладно. Я тебе скажу, – неожиданно серьезно произнес отец. – Скажу, почему сделал это. Да просто потому, что потерял кураж! Черт!… – На глазах его выступили слезы. – Я ограбил родную дочь, потому что стал слишком стар и побоялся ограбить кого-то другого. Вот, теперь ты знаешь правду.

Гнев Джинни тут же испарился.

– О, папа, прости! – пробормотала она. – Сядь. Погоди, я принесу щетку.

Она подобрала перевернутую чашку и отнесла на кухню. Вернулась со щеткой и начала подбирать рассыпавшиеся крошки. Пэтти закончила оттирать пятна кофе.

– Я не заслуживаю таких дочерей, я это прекрасно знаю, – заявил отец и опустился на диван.

– Я принесу тебе еще кофе, – сказала Пэтти.

Хирург в телевизоре предложил: «Давай уедем куда-нибудь. Вдвоем, только ты и я. Туда, где нам будет хорошо». Девушка ответила: «Но как же твоя жена?» – и хирург сразу помрачнел. Джинни выключила телевизор и присела на диван рядом с отцом.

– Как это понимать – ты потерял кураж? – спросила она. – Что случилось?

Он вздохнул.

– Я вышел из тюрьмы и обчистил один дом в Джорджтауне. Так, одну небольшую контору по архитектуре и проектированию. Они только что приобрели для своих сотрудников штук пятнадцать или двадцать компьютеров. Ну и другое барахло, всякие там принтеры и факсы. А навел меня на них парень, поставлявший им это оборудование. Сам собирался перекупить у меня все по дешевке и снова перепродать той же фирме, после того, как они получат страховку. Я должен был получить десять тысяч долларов.

– Не хочу, чтобы мои мальчики слышали это, – сказала Пэтти. Проверила, нет ли ребятишек в холле, и плотно затворила дверь.

– Но что-то пошло не так? – спросила Джинни у отца.

– Я подогнал грузовик к задней двери, отключил сигнализацию и вошел внутрь. А потом вдруг подумал: что будет, если сюда забредет какой-нибудь коп? Прежде мне было плевать, я о таких вещах никогда не задумывался. На меня вдруг напал такой страх, что я начал дрожать, как осиновый лист. Вошел, отключил от сети один компьютер, вынес его на улицу, поставил в фургон и уехал. А на следующий день пришел к тебе.

– И ограбил уже меня.

– Я не хотел, правда, детка. Думал, ты поможешь мне встать на ноги, найти какую-нибудь работу. А потом, когда ты ушла, оно вдруг вернулось. Ну, прежнее состояние. Я сидел, смотрел на стереоприемник и думал, что уж пару сотен за него точно можно выручить. Ну и еще сотню за телевизор. Вот и решился. А когда продал, мне стало так мерзко, прямо хоть руки на себя накладывай, честно тебе говорю.

– Но ведь не наложил же.

– Джинни! – одернула ее Пэтти.

– Заскочил в бар, выпил, потом сел играть в покер и к утру все спустил. Опять остался без гроша.

– А потом решил наведаться к Пэтти.

– Я бы никогда не поступил так с тобой, Пэтти! Больше никогда, ни за что, ни за какие коврижки! Я хочу исправиться.

– Никогда не поздно, – заметила Пэтти.

– Я должен. У меня просто нет другого выбора.

Джинни сказала:

– Пока что придется это отложить.

Оба они удивленно уставились на нее.

– О чем это ты, Джинни? – нервно спросила Пэтти.

– Ты должен сделать еще одну работенку, – сказала Джинни отцу. – Для меня. Ограбление со взломом. Сегодня ночью.

Ко времени, когда они оказались в кампусе Джонс-Фоллз, на улице начало смеркаться.