Папины дочки - Тасмина Перри

Кейт несколько раз приезжала к дому Серены и сидела в машине, ожидая, что сестра выйдет. Она пыталась звонить ей в дверь, звонила по телефону, но все напрасно. Серена не отвечала. Похоже, она просто отсутствовала. Но куда она могла отправиться на восьмом месяце беременности? Нужно было разыскать ее. Кейт поднялась, замотала шею шарфом и подошла к окну.

— Куда она подевалась? — бормотала она, надевая пальто.

Еще через минуту она спустилась к машине и снова набрала номер мобильного Серены. Какое-то смутное беспокойство охватило ее при мысли о том, что с сестрой что-то могло произойти. Мимо нее прошла элегантная пожилая дама, выгуливавшая двух спаниелей. Кейт подождала еще немного и снова набрала номер Серены, но ответа не последовало. Тогда она наговорила короткое сообщение для нее и села в машину. И вдруг она заметила на скамейке в сквере светловолосую женщину, которая была удивительно похожа на Серену.

Выбравшись из машины, она быстро направилась в сторону незнакомки. Закутанная в просторное серое пончо, женщина сидела боком и не заметила ее приближения. Она выглядела бледной, утомленной и печальной. Кейт на секунду остановилась. У незнакомки волосы были совсем короткие. Серена отрезала свои роскошные белокурые пряди?

Кейт почувствовала себя виноватой: так резко оттолкнула от себя сестру после этой глупой выходки с Дэвидом. Конечно, Серена поступила дурно, но не стоило прекращать общение с ней и целую неделю не отвечать на ее звонки.

Кейт тихонько подошла к скамейке, но Серена даже не пошевелилась. В эту минуту с лаем подбежали собаки, сестра вздрогнула и оглянулась. Кейт села рядом на скамейку.

— Я не узнала тебя издалека, — мягко призналась она и, вытащив из сумки шоколадку, положила ее на колени Серене.

Та вздохнула и, развернув обертку, откусила кусочек.

— Я надеюсь, ты не будешь читать мне мораль, — тихо сказала она.

— Нет, я просто хотела угостить тебя шоколадом, — с улыбкой ответила Кейт.

— Почему ты не в офисе?

— Я болею.

— У тебя нос красный, — заметила Серена, тронув кончиком пальца ее нос.

Несколько секунд они сидели молча, глядя, как собаки гоняют по скверу голубей.

— Как тебе эта новость, — спросила Кейт, — насчет папиной женитьбы?

— Потрясающе, я просто счастлива, — хмуро отозвалась Серена.

— Поедешь на следующей неделе в Хантсфорд?

— А ты?

Кейт утвердительно кивнула.

— Я скучала без тебя, — призналась Серена.

— И я без тебя, — ответила Кейт. — Я хотела сказать, что очень тебя люблю.

— Прости меня, Кейт, я ужасно виновата перед тобой, — сказала Серена, едва не плача.

— Все хорошо, это больше не имеет никакого значения.

— Нет, имеет. Я знаю, я плохо поступила.

Кейт посмотрела на нее пристально и только сейчас заметила, что Серена очень изменилась за последние полмесяца. В ее глазах появились сочувствие и доброта. Кейт всхлипнула.

— Я ужасно одинока, — сказала Серена, прижавшись к ней.

— Мне не следовало злиться, нужно было сразу все забыть, — прошептала Кейт, подумав, что вся эта история — нелепость.

— Я тебе завидовала, Кейт, — продолжала Серена. — Я считала, что тебе повезло, а мне нет. У тебя все есть: мужчина, свое дело, признание, успех, а я… все потеряла.

Кейт покачала головой.

— Как ты могла мне завидовать! — засмеялась она. — Серена, ты же знаешь, что ты красива, знаменита; ты еще добьешься грандиозного успеха. Сама подумай, чему было завидовать?

Серена опустила голову.

— Ты правда так считаешь? Понимаешь, этот знакомый, который разрешил мне жить в его квартире… я подумала, что он скорее всего рассчитывает, что я соглашусь спать с ним за это…

Слезы потекли по ее щекам, и она стала вытирать их уголком пончо. Кейт крепко обняла ее за плечи.

— Идем, хватит говорить глупости. Забудь обо всем.

— Я не стою твоей любви, Кэти, я ужасный, дрянной человек, я подлая, ничтожная стерва, и я заслуживаю того, чтобы от меня все отвернулись. У меня ничего нет — ни друзей, ни любви, ни карьеры.

Кейт погладила ее по голове.

— Неправда.

— Роман прислал мне цветы, — вспомнила Серена сквозь слезы.

Кейт удивилась: она знала, что Серена и ее друг дизайнер уже несколько месяцев не общались друг с другом.

— Вообще-то не цветы, а растение, — пояснила Серены, — куст роз в горшочке и рождественскую открытку. Но я даже этого не заслужила.

— Никогда не поздно одуматься и все начать сначала, — успокоила ее Кейт. — Позвони Роману, позвони своему агенту… — Она помолчала и закончила: — Позвони Тому.

— Да… наверное, надо, — согласилась Серена.

Кейт прижала ее к себе еще крепче. Серена вздрогнула и уткнулась лицом ей в плечо.

— Серена, почему ты отрезала волосы?

— Не знаю, я решила, что должна так сделать.

Кейт посмотрела на сестру. Да, она действительно изменилась. Повзрослела. И лицо у нее стало другим — ее красота приобрела оттенок зрелости.

— Тебе не нравится, да?

Серена снова заплакала.

Кейт погладила ее по спине и успокоила:

— Нет-нет, очень хорошо, мне нравится.

— Я ненавидела себя, Кейт, ненавидела.

Кейт помогла ей подняться со скамьи.

— Пойдем ко мне, выпьем чаю с шоколадом, — улыбкой сказала она сестре, — а потом придумаем, какую тебе соорудить прическу. Я уверена, Джон Фрида не откажется приехать и заняться волосами Серены Бэлкон. Ты же хочешь быть на Рождество принцессой?

Серена вытерла нос и улыбнулась:

— Я не против, если получится.

Нью-Йорк был окутан свинцовым зимним сном. Изредка начинал сыпать снег, время от времени сквозь густые серые облака пробивались тусклые лучи солнца, но потом снова холодало, оттаявшую грязь подмораживало. Ньюйоркцы кутались в шерстяные шарфы, пряча лица от ледяного ветра. Даже те, кто предпочитал легкие куртки, вынуждены были надеть теплые пальто. Венис провела весь день в отеле, глядя в окно на серый город и размышляя за чашкой кофе, в какой магазин лучше отправиться.

Приближалось Рождество, и ей нужно было сделать много покупок. Но безделушки от Тиффани и игрушки для детей ее знакомых могли подождать и до завтра. А сегодня ей предстояло только одно важное дело — выяснить, скоро ли откроется магазин в Нью-Йорке. И ни на минуту она не забывала об отказе отца. Он не только предал ее как партнер, он еще и собирался привести в семью эту ужасную женщину.