Собачья работа - Галина Львовна Романова

Тот день был самым тягостным для меня. Я попробовала сунуться к милсдарю Генриху, поинтересоваться, что мне делать, но старый рыцарь недвусмысленно велел мне убираться с глаз долой. Тодор отнесся намного мягче — ободряюще сжал плечо и пообещал, что часть жалованья, которое задолжал князь, мне все-таки выплатят в тот же день, когда я решу отсюда уехать. Но сейчас его отцу действительно лучше не попадаться на глаза. Брат Домагощ помалкивал, а княжна Ярослава не уставала сыпать упреками, как будто это я сама нарочно бросила ее жениха один на один с голодным оборотнем. Что до пана Матиуша, то он с превеликим трудом скрывал свою радость под напускной скорбью, вызванной последними событиями.

В общем, весь день я провела в комнате Агнешки. Девочка рыдала и билась в истерике, никак не желая верить, что ее старшего брата больше нет. Княгиня Эльбета как могла утешала дочь, но первое же упоминание одной из дам: «Крепитесь, юная панна, вы теперь наследница рода князей Пустопольских и должны быть сильной!» — зажгло в ее глазах какой-то странный огонек. Еще бы — ведь Агнешка законная дочь, рожденная в браке, в отличие от другого претендента на титул. Да, надо признать, что пану Матиушу рано радоваться и изображать из себя хозяина. Родство у нас в стране пока еще считают по отцу, а не по деду с материнской стороны.

Наконец кое-как успокоившаяся девочка уснула, и княгиня разрешила мне уйти. Не чуя под собой ног, вымотавшаяся так, как не бывало на войне, когда после суточного перехода по осенней распутице нас, даже не дав осмотреться, бросали в бой, а потом еще и гнали преследовать врага или отступать, я еле-еле ползла в свою комнату. Ужасно хотелось есть и пить, но сил на то, чтобы спуститься на первый этаж в людскую и попросить хотя бы хлеба с сыром и эля, уже не оставалось. Если бы можно было лечь спать, а открыв глаза, внезапно понять, что это — лишь сон, что я по-прежнему живу у доброй Яницы, помогаю ей исцелять больных, знать ни о чем не знаю и в моей жизни никогда не было ни оборотней, ни «орлов» с «ястребами», ни князя Витолда…

Завтра же уеду. Утром разыщу Тодора, сообщу о своем решении, он выпросит у отца кое-какую сумму — и прочь отсюда. А сейчас остаток дня стоит употребить на то, чтобы собрать вещи и наконец выспаться.

В комнате было сумрачно — день стоял пасмурный, узкие слюдяные окошки пропускали мало света. В обычное время сейчас уже можно было зажигать свечи, но мне ничего не хотелось.

Здесь царил беспорядок — такое впечатление, что сюда никто не заходил с того самого дня и часа, когда я обнаружила за кроватью затаившегося оборотня. Вон там он прятался.

Я невольно сдержала шаг, вытянула шею, чтобы заглянуть, и…

Не знаю, почему я не завизжала. Наверное, потому, что была слишком поражена увиденным, не поверила своим глазам и в глубине души считала, что это — всего лишь плод воображения. Но «плод» пошевелился, и до меня дошло, что на брошенной на пол шкуре действительно лежит мужчина в чем мать родила. Более того — этого мужчину мы безуспешно разыскивали вторые сутки и почти уже считали мертвым.

— О боги!

Услышав мой голос, он тихо поднял голову. Серые усталые глаза остановились на моем лице.

— Т-ты…

— В-ваше сиятельство?

— Дайна. — Он явно обрадовался, вспомнив мое имя, и в изнеможении прикрыл глаза. — Прости. Я так устал. Я понимаю, что не должен был, но… сам не знаю, что меня сюда привело. Какое-то помрачение рассудка… Прости!

— Ваше сиятельство, — тупо повторила я. — Вы живы…

— Наверное. Но мне так плохо и… больно, — он выпрямился на дрожащих руках, заметил свою наготу и смутился, как мальчишка. — Ты не могла бы… э-э…

— Принести вам одежду?

Он кивнул, я выскользнула за порог и вернулась через несколько минут с рубашкой и штанами, которые наспех вытащила из первого попавшегося в комнате князя сундука. Витолд выпрямился мне навстречу, схватившись для опоры за прикроватный столб. Теперь он опомнился и совершенно не стеснялся своей наготы, а я вдруг поняла, что стою как идиотка и пялюсь на него во все глаза. Так уж получилось, что недавней ночью мне некогда было его рассматривать. Я, если честно, вообще закрыла глаза, как девчонка, наивно надеясь, что если не вижу обнимающего и ласкающего меня мужчину, то и он не видит, как выглядит мое тело.

— Дайна?

Ушам стало жарко.

— Я тоже рад тебя видеть, но, может быть, ты отдашь мне одежду? Я все-таки мужчина! И голым перед женщиной могу оказаться только в одном случае — если и она… мм… тоже…

Это был какой-то новый Витолд — не растерянный мальчишка, выглядевший моложе своих лет, а красивый и сильный мужчина, к ногам которого можно было положить свое сердце. Стараясь не смущать пристальным вниманием, протянула рубашку и штаны. А у него не такие уж слабые руки. Нормальные плечи, крепкий торс, на то, что ниже, смотреть не стану… Конечно, я видала всяких мужиков — в пехоте кого только нет! — но этот… Что-то в нем было от дикого зверя. Вроде ничего особенного и в то же время каждое движение, каждый жест, да и весь облик такой… ну, смотреть бы и смотреть. А еще лучше — обнять, прижать и не отпускать. Пришлось даже обхватить себя за плечи, чтобы чем-то занять руки. Дура ты, Дайна! Нашла о чем сейчас думать!

— Спасибо, конечно, — князь принялся одеваться, — но как насчет обуви? Я, знаешь ли, не привык ходить босиком!

— Возьмите у меня, — кивнула на собственные вещи. — Все равно у меня носков раза в два больше, чем ног!

Он тихо хихикнул и принялся рыться в разбросанных повсюду вещах, не мешая мне думать.

Дикий зверь… оборотень в этой самой комнате… Оборотень, дважды… ой, нет, обсчиталась, уже трижды столкнувшийся со мной на узкой дорожке и трижды не тронувший даже когтем. Выжить после трех столкновений с чудовищем и отделаться несколькими ушибами, полученными при падении, — это просто неприличное везение. Боги, чем же я его заслужила?

— Что-то не так?

Я моргнула. Уже полностью одетый князь Витолд стоял передо мной и смотрел в упор. В простой рубашке и штанах он совсем не походил на чудовище. И почему-то желание обнять его стало еще сильнее. Пришлось собрать всю силу воли, чтобы не кинуться по-простому на шею.

— Нет-нет, прошу прощения… Я задумалась. Скажите, а где вы все-таки были?

На лице мужчины появилось растерянное выражение. Князь медленно сел на постель, сжал руками виски.

— Не помню, — протянул после короткого раздумья. — Совершенно не помню… Честно пытаюсь сообразить хоть что-то… У бабки Одоры был, помню! — встрепенулся он. — Крапивные щи ел! Это так… необычно!

— Щи? — Почему-то мне это показалось важным. — Вы у нее ели?

— И спал, — уточнил он и почему-то покраснел, как мальчишка. — Просто спал, и больше — ничего! Но я совсем не помню, как там оказался. Это было какое-то помрачение рассудка. Я знаю только, что чувствовал страх. С этого страха все и началось!