Мир, где тебя нет - Марина Дементьева

Пространство всколыхнул гулкий, всепроникающий звук — телларионский колокол. Каждый, кто слышал его призыв, считал удары. Первый, другой. Третий.

— Оставайся здесь, — отрывисто велела Диана недоумевающей подруге. — Запри дверь. И ставни тоже. — Сама она, встав в оконную нишу, спешно запирала задвижки там, куда Ниери затруднительно было бы достать в её положении. Спрыгнула, машинально оправляя юбки, и уже от порога прибавила: — Пришлю сюда кого-нибудь из женщин. Отворяй только на голос!

Ещё не добежав до первой лестницы, Диана столкнулась с Иленгаром.

— Госпожа, — почтительно кивнул молодой маг, мимолётно посетовав: — При неприятных обстоятельствах доводится встретиться.

— Что поделать, Илле.

Маг тактично, но крепко обхватил её за талию, выпростав другой рукой висевший на шее амулет переноса.

Расчёт Иленгара был точен, спустя секунду головокружения и слепоты они нашли себя на участке стены, где хранительницу тотчас слаженно обступили четыре ведьмы. Коротко поклонившись, Илле растворился среди других защитников периметра. На рёбрах раскалённым отпечатком остался след его ладони.

Над головами проносились стрелы, за каждой тянулся размытый след силы.

Сделав глубокий, размеренный, как перед погружением, вдох, Диана обратилась к первоисточнику.

Диана не вела счёта прорывам, не знала, в который раз армия саранчи вылетает за границы Чёрного леса. Это был не первый бой, который она видела, да и первый десяток давно остался за плечами. И каждый раз ей казалось, что это — последний. Этот — наверняка. Каждый раз она не понимала, как людям удавалось выстоять под катящимся валом, тогда как вал этот должен был погрести их под собой, стесать плоть с костей, перемолоть кости... Выдерживали. И рассеивали. И так повторялось вновь и вновь.

Понимание происходящего не приходило с опытом. Диана не пыталась понять. Осознание она оставляла на долю тех, у кого битва была в крови. Ей было достаточно иных знаний. Понимание же боя было слишком тяжкой ношей.

Диана удовольствовалась ролью исполнителя. Скорее даже орудия. Проводник силы — вот чем ограничивалась её роль на арене битвы. Диана исполняла её как могла.

На время боя её мир замыкался до размеров собственного тела, магического аккумулятора, от которого через нити проводов подпитывались энергией четыре сокрушительных стихии. Задачей хранительницы было лишь обеспечить им подачу энергии. И вовремя оборвать провода, если уровень энергии подходил к последнему пределу и в расход шла уже её собственная жизненная сила. Последний резерв, скудный и невосполнимый.

Всё просто. И потому большинство битв проходило как бы помимо её участия. Не оставляя по себе адреналина близкой схватки, кошмаров, из которых на неё смотрели оскаленные морды нечисти. Это был изнурительный труд, предельная концентрация и самопогружение. Между Дианой и схваткой всегда оставалась преграда из четырёх ведьм. А за нею: твари Бездны взбирались по белым стенам, пикировали на белые башни. За нею обнажалась сталь, и марала лезвия ядовитая кровь, и немели, сжимая рукояти, ладони. Там отдавали силы и силу. И погибали.

Старк уже падал, когда его четвёртая стрела нашла цель.

***

Это погребение (поспешное, на грани соблюдения церемонии, — малефики единогласно утверждали, что следующий прорыв не заставит себя ждать) запомнилось Диане почти обморочной оторванностью от происходящего. Быть может, потому что она не видела смерть Старка собственными глазами. Или оттого что всё произошло слишком быстро. Или потому что она совершенно не ожидала потерь в этот краткий, промелькнувший стрелой у виска бой, унёсший одну-единственную жизнь, — его.

Так бывает. Едва ли сам Старк мог ожидать, что ничем не знаменательная, ни продолжительностью, ни напором, битва возьмёт с него последнюю цену. Диана помнила лурни по последней мимолётной встрече — он смеялся. Старку вообще не свойственно было молчаливое уныние.

А может, всё ещё проще. И Диана просто очерствела от вереницы смертей. И строгий ритуал уже не мог ввергнуть душу в трепет, присущий прикосновению к тому пределу, за которым ожидает вечность. Этот ритуал так часто повторялся, что стал обыденным, чуть менее будничным, чем трапеза или отход ко сну. Усталость шлифовальным камнем сглаживала последние зазубрины.

Перед тем, как поднесли огонь, к костру подошла Фреа. Ветер топорщил слои пёстрой одежды, ворох мелких, перевитых тесьмой и нитками косиц. Мелкие, острые черты лурнийки застыли в несвойственном ей сосредоточенном выражении.

Низко склонившись, отчего её волосы закрыли покойному лицо — с похожими чертами уснувшей птицы, — Фреа что-то коротко прошептала и прикоснулась губами к застывшим губам Старка. И ушла, обхватив себя за острые плечи, волоча по жухлой бесцветной траве истрёпанный и пёстрый хвост шали.

С этого дня она уже никогда не смеялась.

А после Магистр велел всем, кроме дежурных, отправляться спать. Это был приказ, и Диана, оставаясь в том же режиме автопилота, дошла до своей спальни, откуда Трей уже увёл к себе Ниери, и, не раздевшись, легла на постель. Она провалилась в сон, как в лесную западню, яму, прикрытую еловыми лапами и хворостом. Там не было ничего, одна чернота.

Она спала, когда всё повторилось.

Диана не разрывала связь, когда зрение стало меркнуть — в конце концов, зоркость от аккумулятора не требовалась. Не остановилась, когда носом пошла кровь — по ощущениям, это случилось спустя какие-то жалкие минуты боя. Ничего удивительного: тех часов сна не хватило, чтобы восстановиться хотя бы на треть. Но она ещё способна была что-то дать, и отдавала эти крупицы — только так она могла внести свой вклад. Её силами были оплачены огненные заряды Кристалины, прицельно испепеляющие тварей. Без неё Хлои не удержала бы участок стены. Если бы не хранительница, Солейн не обезопасила бы скопище крогов, для их, увязнувших в образовавшемся болоте, дальнейшего уничтожения. И Фреа окунулась в забвение боя — благодаря первоисточнику.

Кровь запеклась на губах и подбородке, но по щекам заструились тёплые слёзы. Диана уже давно могла видеть во тьме лишь вспышки да огни. Она провела рукой по лицу и на бледном пятне ладони различила тёмные потёки.

Под нею захрустели, надламываясь, хрупкие веточки хвороста — последнее, что отделяло от падения в черноту лесной ловушки.

Пуповины связи оборвалась почти помимо её воли — воля вместе с сознанием соскальзывала в темноту. Словно хвосты отсечённых электрических проводов хлестнули по изнанке сути, и вспышка боли отрезвила на краткий миг. Диана подставила ладони, чтобы не упасть плашмя. Опалило стёсанную кожу. Погасшее зрение рассеивало свет факелов; метались тени, и по смазанным очертаниям Диана не могла узнать, кого видит перед собой. Живые или не-мёртвые?

Диана через долгое усилие качнула тяжёлой, клонящейся на руки головой. Косые всполохи — свет отразили полосы авалларской стали — Кристалина. Коротко вскрикнула женщина.