Ее последний вздох - Роберт Дугони

Котар улыбнулся и повернул голову к телевизору.

– Может, я отвечу вам, когда представление закончится? Уже недолго осталось.

Полицейская машина и фургон спецназа прибыли одновременно, на стоянке сразу стало людно, одни офицеры бегали по двору, поднимались по лестницам на второй этаж. Другие уже стучались во все двери, выводя на улицу перепуганных постояльцев. Мигалка на крыше патрульной машины заливала все пространство двора красно-синими огнями. Трейси встала со стула и шагнула к двери, по-прежнему держа Котара под прицелом своего взгляда и пистолета.

– Трейси Кроссуайт, отдел по расследованию убийств, полиция Сиэтла, – крикнула она во двор. – Это мое дело. Скажите всем, что я прошу сюда не входить.

– Ваше главное дело, детектив, – сказал Котар. – Мне нравится.

– Я здесь актриса второго плана, Набиль. Главная звезда в этом спектакле – ты. – И она кивнула на дверь. – Они все здесь или вот-вот будут здесь. Пресса, телевидение – журналисты.

И тут же, как будто ждал ее реплики, в небе над ними загремел лопастями вертолет. Луч прожектора упал на площадку сверху. Котар посмотрел в окно.

– Это вертолет телевизионщиков, – сказала она.

Котар улыбнулся.

– Мотор. Камера. Начали.

– Публика ждет, Набиль. Что ты им покажешь? – Она импровизировала, в надежде, что Котар не представляет себе финальную сцену типа «в конце все умерли». Хотя вряд ли. По ее ощущениям, Котар жаждал поклонников и аплодисментов.

Котар начал что-то напевать себе под нос. Она не сразу узнала эту мелодию, но потом поняла – это что-то из детства. Багз Банни. Он напевал мелодию перед началом мультфильма.

– Мы оба знаем свои роли назубок, – сказал Котар.

– Багз Банни, – сказала Кроссуайт.

Он удивленно поднял брови.

– Вы это знаете?

– А как же? Мы с сестрой каждую субботу с утра их смотрели.

– Да? – Котар впал в задумчивость. – Я слышал о вашей сестре. Похоже, тот парень был настоящим психом.

– Да, верно.

– Вы его застрелили.

– Он не оставил мне выбора, Набиль. У нас же с тобой совсем другая ситуация.

– Так вы из-за этого так? В смысле, вам не все равно? Из-за сестры?

– Возможно. Мне некогда было над этим задумываться.

– Слишком больно?

– Может быть.

Котар опустил глаза, и Трейси пришлось бороться с собой, чтобы не нажать на спуск. Она не сомневалась, что попадет ему ровно в середину лба, но боялась, что он дернется напоследок и перережет женщине горло.

Он снова поднял глаза и сказал:

– Вы понимаете, что вам было его не остановить? Он бы все равно это сделал. Я про вашу сестру. Вы не должны винить себя в ее смерти.

– Проще сказать, чем сделать.

– Нет, – сказал он, и в его голосе скрежетнул наждак. – Вы не понимаете.

– Объясни мне, Набиль.

– Он должен был это сделать. Мы должны. И никакой вашей вины тут нет. Просто все так устроено. Я так устроен. Мы так устроены. – Котар посмотрел на женщину на полу, потом на Кроссуайт. Ткнул в нее подбородком. – Рука у вас не устает все время целиться, детектив?

– Плечо.

– Молочная кислота накапливается в мышцах до тех пор, пока их не начинает сводить судорогой. Единственный способ избавиться от боли – поменять позу, потянуться, размять мышцы.

– Ты сам до такой системы додумался?

– Со временем.

– А как твоя рука? – спросила Трейси. – Нож держать не устала? Может, перережешь веревку и положишь нож на пол, а я положу пистолет, и мы выйдем отсюда вместе?

– И штат приговорит меня к смерти.

– Ага, лет через двадцать. – Она покачала головой. – Знаешь, сколько адвокатов захотят теперь представлять тебя в суде, только чтобы примазаться к твоей славе и говорить потом всем, что их клиентом был знаменитый Ковбой?

– Кстати, мне нравится это прозвище. Это вы придумали?

– Нет, мой напарник. А журналисты подхватили.

– Кинсингтон Роу. Вот тоже имечко. – Котар прислонился затылком к стене, вид у него стал неожиданно усталый. – Все равно я умру – не сейчас, так лет через двадцать.

– Никто из нас живым отсюда не уйдет, Набиль.

Котар усмехнулся и сел прямо.

– Мне нравится. Хорошая реплика. Никто из нас живым отсюда не уйдет. Очень хорошая. Кто это сказал?

– Не знаю, – ответила Трейси.

– Это из какого-нибудь фильма?

– Вряд ли.

– Никто из нас живым отсюда не уйдет, – повторил он, явно смакуя каждое слово.

– Но умирать сегодня не обязательно.

– Но умирать сегодня не обязательно, – повторил он и улыбнулся еще шире. – Никто из нас живым отсюда не уйдет. Но умирать сегодня не обязательно. – Его обращенный к Трейси взгляд вдруг оживился. – А как же вы, детектив? Вы ведь могли бы стать героиней. Вернуть себе репутацию – еще бы, сыщица, которая застрелила Ковбоя.

– Свои пятнадцать минут славы я уже получила, Набиль. И нахожу, что ее сильно переоценили.

Котар захохотал.

– Ну вы даете, детектив! У вас что ни слово, то готовая строчка для сценария. Вы, часом, играть не пробовали?

– Я? Да я от страха обделаюсь, случись мне оказаться перед такой толпой народа.

– О нет, – сказал Котар. – Это так бодрит. Так возбуждает. В этом – сама жизнь. Ради этого ничего не жалко. Как вы думаете, про нас с вами напишут когда-нибудь сценарий, вот про эту минуту?

– Не сомневаюсь; писателям сегодня такие сюжеты по вкусу. И Голливуду тоже. Они наверняка захотят взять у тебя интервью. Послушать, что ты им скажешь.

Господи, да он как мальчишка.

– Чертовски классная будет сцена, да? Как вы думаете, кто будет играть вас?

– Меня? Понятия не имею.

– Шарлиз Терон, – произнес он убежденно.

– По-моему, ты мне льстишь, Набиль.

– Нет, правда. Я так ее и вижу. Она высокая, как вы, спортивная. К тому же вы красивая женщина. Хотите знать, что говорил про вас Нэш?

– Нет, не особо.

– Он сказал, что из вас получилась бы отличная танцовщица, что ноги у вас как раз для этого.

– На Нэша это не похоже.

– Ну я опускаю грубые части.

– Спасибо.

– О’кей, теперь ваша очередь. Кто, по-вашему, будет играть меня?

Трейси понятия не имела, но хотела подыграть Котару, все еще надеясь, что с ее помощью он увидит финал, где они оба выходят из этой комнаты живыми.