Ее последний вздох - Роберт Дугони

Когда Стинсон сказала, что водит домой мужчин, ему стало так противно, что он едва сдержался, только актерская выучка помогла. Зато ее откровенность помогла ему придумать, как обставить все так, чтобы не попасться. Надо просто дождаться ночи, когда она будет не одна, а с очередным мужиком. Его отпечатки будут тогда по всей комнате, как и отпечатки других клиентов. И его ДНК тоже. С этого начинался его план. Он узнал адрес и съездил на разведку: тихая улица в спальном районе, без фонарей. Соседи, похоже, не любопытные.

Только хозяйка подпортила ему так удачно начинавшееся дело: пришла и сказала, ищи, мол, новую работу, все равно власти нас закроют рано или поздно. Вскоре после этого разговора, в субботу, Стинсон опоздала на работу. Когда он спросил у нее, почему, она ответила, что дома засорился унитаз, и пришлось вызывать мастера из «Рото-Рутерс». Тот провозился несколько часов, прежде чем нашел и вычистил засор, весь ковер в спальне своими следами испачкал.

Он сразу понял: теперь или никогда. Актерская профессия научила: успех приходит, когда подготовка сочетается с верным случаем. Если хочешь добиться успеха, будь готов, когда появится твоя роль. Это была его роль. Его шанс.

Он подошел к Стинсон, когда она уже заканчивала смену, и спросил: что, если он заглянет сегодня после работы к ней? Она не против? Она кокетливо улыбнулась ему и сказала, что их обоих выгонят, если босс об этом узнает, но голосок зажурчал как-то совсем по-новому. Он сказал, что ей незачем об этом беспокоиться. Ему тоже нужна работа, и он будет молчать. К тому же вскоре им обоим предстоит искать себе другое место. И она пригласила его к себе.

Порыв ветра швырнул пригоршню дождя в лицо, едва он завернул за угол. Шатер у входа в мотель горел красным, выделяясь даже на фоне хаотической линии горизонта Авроры с ее фонарями и рекламными щитами, огни которых двоились теперь в мокрых тротуарах и лужах на шоссе. Он подошел к мотелю сзади и по бетонной дорожке вышел под арку, которая вела на парковку.

Со Стинсон все прошло не совсем так, как он рассчитывал. С премьерами часто так бывает. Искусством обращения с удавкой он овладел давно, но вот придумать, как задушить женщину так, чтобы совсем не прикасаться к ней руками, пока не смог. Он терпеть не мог прикосновений своей матери, зная, какие гадости она проделывает со всеми этими мужиками, которых приводит домой, где она их трогает и где они трогают ее.

Когда он постучал в дверь Стинсон, то испытал то же чувство, что и перед выходом на сцену, когда он уже в образе – совершенно другой человек, и ни одна душа в зале не знает, кто он такой на самом деле. И в целом представление получилось неплохое, просто не лучшее, на что он способен. Он отчаянно ждал второго шанса, чтобы внести поправки, но знал, что пока не готов. Знал, что провальное представление прикончит его карьеру, что ему еще многому надо научиться, усовершенствовать, особенно с веревкой.

А вот что пошло точно по его плану, так это арест мастера из «Рото-Рутерс». И все же он решил, что лучше пока оставить место действия. Почему бы и нет? Все равно «Грязный Эрни» закрывается, надо искать другую работу. А если он хочет стать актером, то куда ему и податься, как не в Лос-Анджелес, где можно заняться профессией, а может быть, и схватить удачу за хвост.

В Лос-Анджелесе, полностью посвятив себя работе, он обнаружил, что ему легче справляться со своей тягой. Целыми неделями, иногда и месяцами он даже не вспоминал о Бет Стинсон. Свою жену он встретил на постановке «Полета над гнездом кукушки». Он играл Макмерфи, главную роль. Режиссер был очень им доволен и сказал, что он просто рожден, чтобы играть эту роль. Жена играла сестру Рэтчед. Вот они с ней зажигали на сцене. В первый раз, когда они только репетировали то место, где Макмерфи душит медсестру, он сразу почувствовал себя таким живым и таким сильным. Он почти сделал это, почти выдавил из ее горла жизнь прямо там, на сцене. Режиссер сказал, что потрясен, насколько правдоподобно он сыграл. Когда три месяца спустя спектакль закрылся, тихая гражданская церемония в городском суде сделала их мужем и женой, после чего они еще несколько месяцев отжигали в спальне.

Он заказал себе снимки крупным планом, нашел агента, даже снялся в рекламе зубной пасты. Но агент – вернее, агентша оказалась подлой бабой, ей нужны были только его деньги, которые он платил ей за уроки актерского мастерства. Он платил больше, чем зарабатывал, и, когда отказался ходить на ее уроки, она перестала приглашать его на прослушивания. Когда надавил на нее, сказала, что он не подходит ни для одной роли. Все это начинало бесить, то, как люди лизали нужные задницы, чтобы получить роль, и строили пакости соперникам. А тут еще жена начала ныть, требовать, чтобы он устроился на нормальную работу; нужны были деньги. Она забеременела и хотела уехать из Лос-Анджелеса. Так и получилось, что они собрали вещи и переехали в Сиэтл.

Все разваливалось. Ничего не получалось так, как он задумал. Он затаил обиду на жену, стал испытывать по отношению к ней тот же гнев, что когда-то по отношению к матери. Он не мог больше играть, ему некуда было направлять свою энергию, а без возбуждения, которое давала ему сцена, вернулась тяга, и он больше не мог ее игнорировать. И не хотел.

Репетировал днем – учился на сайтах садо-мазо, как связать женщине руки и ноги, как набросить удавку ей на шею и пропустить веревку по спине к запястьям и лодыжкам. Он узнавал, какими препаратами для усыпления жертвы пользуются те, кто любит заканчивать свидания изнасилованием, и остановился на рогипноле. Когда был готов, стал искать подходящую шлюху для своего следующего представления и зачастил в клуб «Танцы голышом». Он не боялся, что там его кто-нибудь вспомнит. Туда в основном ходили всякие подонки. Остановил свой выбор на Николь Хансен, когда один из клиентов сказал ему, что эта танцовщица доступна после шоу и что он сам сегодня ночью идет к ней. Он покинул клуб раньше и ждал в машине. Когда тот тип вышел, он проследил его до мотеля, дождался, когда тот уйдет. После он постучал в ее дверь, протянул ей бутылку водки и сказал:

– Гэри говорил, ты любишь повеселиться.

И этого оказалось довольно.

Столько лет прошло, а ощущения были так же свежи, как с первой, – снова премьера, только на этот раз все прошло без сучка без задоринки. Он обнаружил, что возвращение к роли дается ему с легкостью. А когда все кончилось, он понял, что его тяга не прошла. Ему хотелось сделать это снова.

В «Пинк Паласе» женщин было куда больше, было из кого выбирать. Анжела Шрайбер начала приводить в клуб своего бойфренда. Сама напросилась. На Веронику Уотсон его выбор пал, когда ее дружок сказал, что она зарабатывает больше денег ночью, после смены. Придурок едва не испортил ему представление в тот раз – ввалился в комнату мотеля посреди ночи, деньги ему, видите ли, понадобились. Пришлось отсиживаться в ванной, пока тот не уйдет. Позже инцидент обернулся удачей – дружок стал подозреваемым. Как будто у этой мелкой вонючки хватило бы ума стать Ковбоем. И все же внезапное вторжение напугало его, так что он покинул мотель, обещая себе, что Уотсон будет последней, по крайней мере, на время. Он подумывал о возвращении в театр – может, удастся заняться импровизацией или стать комиком. Но при его ночной работе в какой театр его возьмут?