Картье. Неизвестная история семьи, создавшей империю роскоши - Франческа Картье Брикелл

ее черного платья, Мари Беллок Лоундс, автор дневника о своем времени, заявила, что на ней, скорее всего, «портновские драгоценности» – бижутерия, поскольку никто не может позволить себе такие большие настоящие камни. Она ошибалась. Камни были настоящими.

Жак часто ловил себя на том, что его спрашивают о миссис Симпсон. Он был сдержан – в соответствии с правилами Дома; говорил, что у миссис Симпсон изумительный вкус и фантастическая коллекция драгоценностей. Британская пресса также хранила молчание, подчиняясь королевской семье, которая надеялась, что все пройдет. Но после смерти короля Георга V в январе 1936 года, когда принц Уэльский ожидал коронации, чтобы стать королем Эдуардом VIII, сплетни стали распространяться более активно, особенно в Америке. Когда пара отправилась в круиз по Средиземному морю, Уоллис была замечена в довольно необычном украшении Cartier, что вызвало возбужденные сплетни. Бриллиантовый браслет с девятью крестами разжигал слухи не столько своей ценностью, сколько из-за глубоко личной природы: каждый крест был украшен различными посланиями, «написанными от руки» королем.

В связи с коронацией, запланированной на следующий год, отделение Cartier London было загружено новыми заказами. Хотя Жак и стремился следить за работой, он не мог приходить в офис каждый день. «Извините за задержку, пришлось лечь в постель на несколько дней из-за небольшого рецидива старой болезни, но теперь все лучше, – писал он в 1936 году. – Луи нанес мне короткий визит и выглядел очень хорошо». Позже, после осмотра врача, он попросил Пьера узнать о лучших методах лечения закупорки артерии в Соединенных Штатах. В Англии врач рекомендовал ликвидировать ее с помощью парафина, но это был совершенно новый метод, и он хотел получить второе мнение. «Можешь ли ты спросить совета у американского врача? Мне кажется, что парафин может рассеяться в организме и вызвать проблемы в других местах». Прошло меньше двух лет со времени его последней операции в Индии, и он был обеспокоен. К операциям нельзя относиться легкомысленно, особенно – к таким серьезным.

Поднимающаяся волна

Прочитав письмо брата, Пьер забеспокоился. Он знал, как Жак держится и сопротивляется отдыху, который советовали врачи. Радуясь, что сможет увидеть его следующим летом на торжествах по случаю коронации, он решил забронировать номер в отеле Carlton в Лондоне. И прислал Жаку ответ с семейными новостями: Марион с мужем переехали в Америку.

К сожалению, Клодель не смог успешно сдать дипломатические экзамены. Учитывая спад экономики, количество предлагаемых мест было ограничено тремя в 1935 году и всего двумя годом позже. Политический фон тоже не помог. Пьер Картье имел хорошие связи с власть имущими во Франции, но в нестабильной ситуации с бесконечными сменами руководства этот рычаг уже не работал. Клодель прилежно учился в течение трех лет, Марион устраивала бесконечные чаепития и обеды тем дамам, которые могли иметь некоторое влияние на принятие решений, Пьер Картье поддерживал их обоих изо всех сил, но этого оказалось недостаточно.

Пьер предложил Клоделю начать работать в отделении на Пятой авеню, и молодой человек согласился, отправившись в Нью-Йорк с семьей летом 1936 года. Это было хорошее время, чтобы уехать из Франции. «Бизнес в Великобритании, США и почти везде идет вверх, – писал Жак брату, – за исключением Франции, где новые законы скоро станут заметны массам и ожидаются забастовки и рабочие волнения, которые могут затронуть Англию и Америку». Вскоре Клодель был назначен вице-президентом Cartier New York и, как его тесть, стал сотрудником французской торговой палаты.

Тем временем настроение в Нью-Йорке улучшалось. Ослабевали последствия депрессии, и воображение масс захватила группа стильных личностей из элиты. Cafe Society, как ее называли, состояла из «красивых людей», которые собирались в фешенебельных ресторанах и кафе. Конец сухого закона в 1933 году и подъем фотожурналистики означали, что эта элегантная группа могла не только развлекать публику, но и появляться на фотографиях. Одновременно 1930-е годы ознаменовали начало золотого века Голливуда: на смену немым фильмам пришли «говорящие». Для тех, кто боролся за выживание под тяжестью депрессии, поход в кино был побегом от реальности и легким развлечением; малоизвестные в прошлом актеры на большом экране внезапно стали международными знаменитостями. Даже «избранные» американцы, от Асторов до Вандербильтов, хотели общаться с такими актрисами, как Глория Свенсон и Марлен Дитрих; Cafe Society олицетворяло это сообщество гламурных личностей в дорогих украшениях.

Очарование Голливуда вдохновило женщин на ношение большого количества украшений. В черно-белых фильмах цветные драгоценные камни выглядели не очень хорошо, но бриллианты сверкали всегда. Вскоре в дело вступили мастера бижутерии, создавая дешевые сверкающие альтернативы из стразов и никеля. К счастью для Cartier, были клиенты, которые могли позволить себе настоящую вещь.

Дорис Дьюк была в центре внимания американцев с самого рождения: газеты окрестили ее «самой богатой маленькой девочкой в мире». Тринадцать лет спустя пророчество сбылось буквально: после безвременной кончины отца, табачного магната, она унаследовала более 100 миллионов долларов (более $1,4 миллиарда сегодня). Высокая белокурая красавица, Дьюк не испытывала недостатка в уверенности в себе и поклонниках и всегда добивалась того, чего хотела. Хотя она владела несколькими особняками, путешествовала по миру и делала покупки в лучших магазинах, Дорис стала великим филантропом и страстным садовником – она создала один из крупнейших закрытых ботанических садов в Америке. Дьюк была одной из первых женщин-серфингисток. В 1935 году, в возрасте двадцати трех лет, она вышла замуж за Джеймса Кромвеля и продолжила финансировать его политическую карьеру. И Кромвель, и Дьюк были сторонниками нового курса, – к большому неудовольствию свекрови Евы Стотсбери.

К счастью для Cartier, наряду со многими другими интересами Дорис имела страсть к драгоценностям. Ее мать, Наналин, похоже, была более прагматичной, чем заботливой, но она научила маленькую дочь ценить красивые украшения. Поэтому в Cartier Дорис была известна своей требовательностью к ювелирным изделиям: «Я провел прошлые выходные у Дорис, а затем пообедал с ней в Нью-Йорке и уговорил ее прийти в офис, – сообщал Гленцер в мае 1937 года после летних выходных, проведенных с его клиенткой в Раф-Пойнте, ее особняке в Ньюпорте. – Она принесла с собой серьги с бриллиантовыми бриолетами, сказав, что бриллианты слишком желтые». В этот раз Гленцер сумел убедить Дорис, что ее серьги на самом деле особенные. Бриллианты, объяснил он, были старинной индийской огранки, которую невозможно найти в США, и предназначались для «вечернего ношения», поскольку прекрасно смотрелись при свечах. «В конце концов, Дорис сказала ОК».

С подъемом Голливуда в 1930-е годы новые актрисы стали идеальными моделями Cartier. Марлен Дитрих на фото для Vogue в серебряных серьгах и браслете Cartier

Глория Свенсон в ее знаменитых эластичных браслетах из горного хрусталя с бриллиантами – на рекламном снимке к фильму «Бульвар Сансет» (с Уильямом Холденом)

В преддверии коронации 1937 года, на которую ее пригласили, Дорис поинтересовалась, есть ли еще драгоценности. Учитывая моду на бриллианты, она была заинтересована в ожерелье с бриллиантовой бахромой, но прежде, чем