Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

– Только тронь его, брат.

– В подвале полно пороха, – ровным тоном произнес Барчук, хоть я чувствовал, как он сейчас напряжен. – И лишь один факел в руках нашей сестры. Потому спрячьте сабли. Дверь в подвал открыта, Малышка прекрасно видит, кто входит и кто выходит. Отменить приказ взорвать этот дом могу лишь я и Бешеная. Прости, учитель, милосердие могло заставить тебя сделать это в ущерб себе, потому тебя она не послушается. Следующими, кто выйдет из этой комнаты, должны быть мы вместе с Искателем. Покажется кто-то другой – дом взлетит на воздух. И никакая схима не поможет вам соскрести свои останки со стен окрестных домов.

Атаман бросил клинок в ножны, делая своим ученикам знак последовать примеру. Бешеная подскочила к ним и выдернула пистоль у одного из-за пояса. Барчук опустил на пол бочку.

– Вы двое, давайте ко всем, – приказал он чубам. – Ненавижу, когда мне дышат в затылок.

Те повиновались. Девушка взвела курок и направила ствол на бочку. Старый черный порох мог и не взорваться от простого выстрела, но это ведь был новый, с разрыв-травой, гордость Золотого Моста.

– Глупостей делать не советую, – сказала Бешеная. – Я нервная, могу и случайно выстрелить.

– Вот это ученики! – воскликнул Атаман. – Жаль, не мои, учитесь, оболтусы.

С этими словами он отпустил двум чубам по затрещине. Послушники его были похожи меж собой как две капли воды. А кроме того, в них легко угадывались черты того же Атамана, да и одеты они были одинаково.

– Сыновья? – спросил я, кивнув на них.

– Племянники внучатые, – ответил он. – С детьми еще успею. Век схимника долог. Ну что, Искатель, на этом можно было бы и распрощаться. Но у меня есть идея лучше. Помнишь, учитель когда-то стравил нас в поединке?

– Как же, – усмехнулся Мятежник. – Все помнят. Искатель тогда заболтал тебя настолько, что умудрился выбить саблю.

– Единичный случай, – поморщился я. – Больше подобного не получалось.

– Это все равно, – отмахнулся Атаман. – Пусть теперь в поединке сойдутся наши ученики. Вот и посмотрим, кто лучший учитель, за кем сила и право решать. Если твой победит, мы откажемся от планов захвата Императора.

– А если проиграет?

– Тогда вы уйдете и не будете мешать нам делать то, что мы считаем правильным.

Признаться, будь здесь Зануда, я бы, может так статься, и поддался искушению решить спор подобным образом. Но Барчук постиг схиму хуже всех. Куда тягаться ему с головорезами Атамана?

– Прости, брат, но мои ученики – не бойцовские петухи, – твердо произнес я.

– И ты прости меня, учитель, – услышал я сзади не менее твердый голос. – Вызвали не тебя, а меня. Мужчины нашего рода никогда не бежали от поединка, как бы опасен он ни был. Потом я приму любое наказание, какое ты посчитаешь нужным мне назначить. Но сейчас я дерусь.

На губах близнецов расцвели одинаковые хищные улыбки. Чубы никогда не считали венедов ровней себе в битве.

– З жинкою тэж бытыся трэба? – спросил один из них.

– Ни, сынку, жинку нэ чипайтэ, вона – лышэ жинка, навить, якщо и добрый схымнык, – отозвался Атаман.

– А тем более кому-то нужно держать на прицеле эту, будь она неладна, бочку, – добавила Бешеная.

– Тоди можна я выйду на двобий?

– Ни, сынку, дужэ ты войовнычый. Нэхай брат твий цэ зробыть.

– Чому?

– Тому що вбываты нэ трэба. Трохы поризаты – цэ самэ воно. Ты ж можэш нэ втрыматыся, тому постий та подывысь.

Второму же брату Атаман сказал:

– Загыбэль його нам нэпотрибна, алэ выришуй сам. Якщо трэба, можэш и вбыты.

Я перевел взгляд на Барчука. Тот спокойно и неспешно разминался, готовясь к поединку. Бешеная отдала ему свой щит.

– Может, и клинок мой возьмешь? – спросила она. – Я антской ковке больше верю.

– Не надо, – отмахнулся Барчук. – Я к своему мечу привык. А в таких поединках каждая мелочь важна.

– Ты справишься с ним?

– Ну конечно же, солнышко.

Это было странно, но по голосу я понял, что мой ученик действительно верит в то, о чем говорит.

– Барчук, – окликнул я его, – этот чуб наверняка учится гораздо дольше тебя, не меньше, чем Зануда. Я мог бы надеяться на твою технику фехтования, но поверь, Атаман – лучший боец этого мира. И его ученик тебе точно не уступает.

– Умеешь ты подбодрить, учитель. – Барчук хлопнул меня по плечу левой рукой, прежде чем продеть ее в ремни щита.

Тем временем Атаман и Механик сдвинули стол к стене, убрали стулья. Освободился немалый простор для боя. Чуб уже ждал моего ученика. Он снял жилетку и рубаху и сейчас поигрывал мускулами, лениво крутя две сабли. Ростом и статью он уступал Барчуку самую малость. И все же в каждом его жесте, в каждом движении чувствовалась мощь дикого зверя, но мощь обузданная и поставленная на службу разуму. Атаман решил не рисковать, выставил лучшего из близнецов, того, кто не позволит ярости овладеть собой, ведь в поединках таких мастеров это смерти подобно. Его брат-близнец стоял рядом со своим учителем и нервно покусывал то кончик чуба, то кончик длинного уса. Нет, за исход поединка он был спокоен. Просто, видимо, впервые ученики Атамана выходили против чужих послушников. Вот и жалел молодой чуб, что честь эта досталась не ему. Я печально улыбнулся. Если все пойдет так, как задумали мои братья, скоро этому горячему сердцу боев с учениками Императора и сестер хватит с головой.

Барчук стукнул два раза мечом о край щита и шагнул на середину комнаты. Толстые стены поглотили глухой звук. Чуб плавно перетек в боевую стойку. Острие левой сабли смотрело снизу в плечо венеда. Правая была поднята лезвием вверх, прикрывая голову от возможной атаки. Два изогнутых чубовских клинка против прямого венедского меча и круглого щита, окованного стальными полосами. Барчук был без кольчуги, так что между ним и остро отточенными лезвиями стояло лишь его мастерство и льняная ткань темно-зеленой рубахи.

Атака чуба была внезапной. Он отпрыгнул назад и сразу взвился в воздух, практически под потолок, провернулся три раза вокруг себя, раскручивая свое оружие, и обрушился на венеда. Этот прием рождал удар, подобный камнепаду. Чуб в полете сместился немного влево, так что Барчук не смог бы контратаковать, не открывшись, а тогда противник просто рассек бы его на три части, отделавшись пусть серьезной, но не смертельной раной. Если же противник не рисковал нанести встречный удар, то сила, вкладываемая в атаку, должна была бросить его на землю. Прием, сложный для ученика. Барчук повел себя правильно, припал на колено, прикрываясь щитом и сжавшись в комок. Сабли высекли искры из оковки щита, оставив глубокие борозды. Чуб отпрыгнул назад, оттолкнувшись от щита саблями, но мой ученик тут же ринулся следом. На какое-то время его меч превратился в сверкающий полукруг, настолько быстры были сыпавшиеся на чуба удары. Венед теснил его, используя преимущество щита и венедского клинка, который был на ладонь длиннее.