Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

– Это имперские пошлины. Купец себе в убыток торговать не станет, вот и ломит цену.

– Не вали все на Империю. И до нее так было. Не думают твои купцы, что коли народ обнищает, то и города своего защищать не станет. У нищих нет родины. На кого обопрутся? На наемников заморских? Так вспомни, что в Бочаге было, как заморцы себя там повели. Князья были плохи, но они, по крайней мере, понимали, что с нищего народа много податей не соберешь и в ополчение его не загонишь. А купцы твои и этого не разумеют.

– Золотой Мост держится не на нищих. Торговцы открывали новые земли, строили городские стены, укрепляли войско, давали золото на новые исследования и изобретения. А простой народ… Отчасти Император прав, они – стадо, стаду нужны пастухи. Но не мы, а те, кто чего-то достиг в этой жизни. И уж точно нельзя лишать простых людей шанса пробиться наверх своим умом.

– Может, и так, да только ты сам небось знаешь, что обычно наверх всплывает, а потом не тонет. – Я махнул рукой. – Ну хорошо, представь, что я согласился. И что вы станете делать?

– Хм… – Атаман нахмурился, но ничего не добавил.

За него сказал Мятежник:

– Ты наш брат, Искатель, но и Император твой брат. Да и с Ведьмой ты был близок.

– Боишься, что сдам ваши планы? – понимающе кивнул я.

– Да, – подтвердил Атаман.

Я знал, на односложные слова он переходит, когда что-то крепко обдумывает.

– Как хотите. Значит, окончим этот бесполезный разговор. Без обид, братья, я дал вам шанс убедить меня в своей правоте.

– Постой, – вскрикнул чуб. – Слово дай.

– Какое слово?

– Что все, что ты услышишь, останется между нами.

– Атаман, ты знаешь мои правила.

– Все меняются.

– Оставь, брат. – Мятежник положил руку ему на предплечье. – Искатель действительно не выдаст наших планов, даже если Император уговорит его присоединиться.

– Хорошо, кто начнет?

– Я, пожалуй. – Механик опять остановился, на сей раз напротив меня. – Вот из головы фраза Мятежника не выходит о том, что Империя – это механизм. А раз так, то у нее есть слабые места. И кто лучше меня их увидит? Наверняка это не Император. Сестры вполне сумеют поставить вместо него какого-нибудь болванчика. И все же…

– Так что, наша первоначальная идея отменяется? – спросил Атаман.

– Какая? – не понял Механик.

– Мы же с Мятежником говорили тебе. Как раз то, что ты только что отмел: устранение Императора от власти.

– Я помню, но вы же предложили это до того, как узнали, что Император – наш брат.

– А что поменялось? Да, это не разрушит Империю, но позволит нам перехватить инициативу, выиграть время, внести замешательство в ряды имперских полков. А потом, раньше, чем сестры опомнятся, к ратникам Империи направится Мятежник, поднимет на восстание пару полков. Пока сестры будут гасить бунт, он начнет вылавливать тех, кто промывает людям мозг. А уж мы с тобой поможем извне, прикуем внимание сестер.

– Все не так просто, брат, – задумчиво произнес Механик. – В одном ты прав: Императора надо захватить сейчас же, пока он в Золотом Мосту.

– Остановитесь! – воскликнул я. – Да что же вы творите?!

– Пока ничего. – Атаман встал, подошел ко мне, навис, как скала, стерегущая вход в Торжковскую гавань. Глаза сверкают, как два маяка. – Ты, брат, любишь рассуждать о праве решать за других. Так вот, слушай меня. Право это дает сила. Мы сильнее тебя, и потому мы решаем, что Император должен быть пленен. Тебе остается либо помочь, либо не мешать.

– Считаешь себя силой? – Я тяжело вздохнул.

– Я и есть сила! Да, схимник сможет уйти от меня одного, но не от нас троих. Втроем мы скрутим любого, даже тебя.

– Даже, – передразнил я его. – Атаман, ты преувеличиваешь исходящую от меня опасность. Я никогда не был воином. В самые буйные времена молодости – всего лишь разбойником, и то не из лучших.

– Я хочу услышать твою клятву молчать, иначе из этого дома ты не выйдешь!

Мятежник переводил взгляд с меня на Атамана и обратно. Я чувствовал его колебания. Все-таки он был верным другом. И сейчас ради меня готов поставить под удар успех всего их предприятия. Может, потому до схимы все его восстания терпели крах. Мало цинизма, холодной взвешенности. И слишком много чувств, привязанностей. Механик же, напротив, отбросил все сомнения. Мысли в его голове превратились в стальные шестеренки, сцепились зубцами, завертелись в строгой синхронности, согласованности и неотвратимости. Теперь ведь все ясно. Я против их плана. Конец колебаниям теневого правителя Золотого Моста. Если меня нельзя превратить в союзника, значит, нельзя позволить сделать это и Императору. Они так сосредоточились на мне, ожидая сопротивления, что сдвоенный удар по двери услышал только я. Знакомый такой, первый – выше середины двери, второй – чуть ниже засова. А потом топор ударил в полную силу, отпущенную схимой любому прилежному ученику. Засов разлетелся, дверь распахнулась.

– Всем замереть! – В голосе звенела сталь и привычка повелевать. Да, именно так, не банально приказывать, а именно повелевать.

В комнату шагнул Барчук. За спиной его был привязан объемистый бочонок, а в руке пылал факел. За ним вскочила Бешеная, с мечом и щитом наготове, и тут же прикрыла спину своего брата и возлюбленного.

– Мальчик, что ты делаешь? – вкрадчивым голосом поинтересовался Механик.

– Команда была замереть! – гаркнул мой ученик. – Клянусь костями Лихослава и пепелищем Лиховского кремля, если хоть волос упадет с головы моего учителя, этот факел отправится на встречу с порохом, который в бочонке. А порох славный, с разрыв-травой, ему, чтобы заняться, гораздо меньше надо, а взрывается он ох как мощно!

– Мальчик, ты же умрешь.

– Ты, старый интриган, тоже.

Атаман радостно расхохотался:

– Хороший ученик! Знаешь, Искатель, за схиму можно быть спокойным!

Скрипнула дверь. Бешеная приняла боевую стойку, очень низкую, щит закрывал ее теперь от глаз до колена. Широкий антский клинок лег на его верхнюю кромку. В комнату вломились два чуба с саблями наголо. Еще одна сабля в ножнах висела у обоих на поясе.

– Назад! – рявкнула девушка, делая подшаг.

Шум сзади пусть немного, но отвлек Барчука. Атаман вдруг выхватил из-за кушака метательный нож. Сталь сверкнула, и вырванный из руки моего ученика факел оказался прибит к стене. Мой брат тут же ринулся вперед, обнажая и свою саблю. Но на его пути встал я. У меня не было оружия, кроме навыков, дарованных схимой. И я рявкнул:

– Стоять!

Вложил в одно это слово все свои способности повелевать чувствами. Конечно, мозг схимника сам по себе защищается от внешних воздействий, и все же Атаман замер.