Воздушный замок Нострадамуса - Антон Леонтьев

– Вы прекрасно знаете, что я собиралась приобрести виллу твоей бабушки, Ада, – продолжила Матильда. – И я приняла решение!

Она сделала паузу, и Ада, расслабившись, откинулась на спинку кресла. Вот сейчас старая грымза скажет: «Давайте подпишем все необходимые документы – я заплачу три миллиона франков». И все у них с Эдуардом будет в порядке.

– Я решила отказаться от этой идеи, – торжественно объявила Матильда.

Во рту у Ады мгновенно пересохло, она с трудом выдавила из себя:

– Но, мадам...

Эдуард, чье лицо приняло хищное выражение, поднялся на ноги и заявил:

– Ада, не будем более утруждать мадам Эстергази своим присутствием.

– Вижу, что вы не в восторге от моих слов! – вздохнула Матильда. – Все дело в том, что я прибыла в Бертран для консультации по поводу моей опухоли. Да-да, я не говорила вам об этом, но врачи диагностировали у меня неоперабельную опухоль головного мозга. Я питала надежды, думая, что меня смогут вылечить, но, увы, сегодня днем я услышала окончательный вердикт: я умираю.

Ада с трудом сдержала зевок. Старая перечница скоро откинет копыта... Но им-то с Эдуардом какое до нее дело? Как жаль, что старуха передумала покупать виллу. Придется завтра с утра звонить японцу и в льстивых выражениях убеждать его, что она с радостью примет его предложение. Наверняка он попытается сбить цену и предложить четыреста, а то и триста пятьдесят тысяч!

Эдуард опустился в кресло. Матильда, сделав трагический жест рукой, продолжила:

– Да, я умираю. Мне остается от силы три-четыре месяца, возможно, полгода, хотя, как сказал профессор, смерть может наступить практически в любой момент.

Госпожа нотариус деликатно кашлянула, давая понять, что ей неприятен разговор на подобную тему.

Матильда, закрыв глаза, продолжила:

– О, я понимаю, мадам, что вы пришли, дабы выполнить свои прямые обязанности, и я не буду утруждать вас своими воспоминаниями и жалобами. Я весьма довольна своей жизнью: она, как говорили пресыщенные патриции в Древнем Риме, удалась! И я хочу стать режиссером финального акта этой трагикомедии. Я пережила пять или шесть автомобильных катастроф, один из мужей стрелял в меня из охотничьего ружья, а любовник, которого я бросила, кстати, весьма и весьма знаменитый голливудский актер, пытался придушить. Однажды я в последний момент приняла решение отложить полет в Европу – и лайнер, на борту которого я должна была находиться, рухнул через десять минут после взлета. В шестьдесят девятом яхта, управляемая моим мужем, точно не помню, четвертым или пятым, сбилась с курса, и мы попали в ужасную бурю в Бермудском треугольнике – я и не думала, что мы выберемся из этой передряги живыми... Но каждый раз судьба оказывалась благосклонна ко мне, каждый раз я получала продление своего земного существования.

Старуха на секунду смолкла и распахнула глаза.

– Сейчас я понимаю, что конец близок и неизбежен. Я хочу провести отведенные мне месяцы и недели в обществе тех людей, которые любят меня. То есть вас, милые Ада и Эдуард! У меня нет детей, но, встретив вас, я обрела сына и дочь, которых мне так не хватало...

Ада изобразила серьезную мину. Более всего ей хотелось подняться и уйти из пентхауса – она потеряла к Матильде всяческий интерес. Наверняка старуха заведет сейчас разговор о том, что ей хотелось бы видеть их каждый день, и было бы великолепно, если бы они развлекали ее, дабы она могла умереть в приятной обстановке...

– Как вы знаете, я богата, но и деньги не спасут мне жизнь, – сказала старуха, и Пиноккио тявкнул. – Все те миллионы, которым я сама потеряла счет, мне не нужны! Я хочу, чтобы после моей кончины они достались тем, кто их заслуживает, кто проживет еще очень долго, кто сумеет получить наслаждение от каждой минуты бренного бытия, как когда-то, да и сейчас, я.

Эдуард заерзал в кресле, а старуха провозгласила:

– Эти люди – вы, Ада и Эдуард! Вы молоды, красивы и любите друг друга. Ада – внучка моей старинной подруги Елизаветы, Эдуард – будущий супруг Ады. Я хочу, чтобы вы нарекли свою дочку, когда она у вас появится, Матильдой – в мою честь! А за это я завещаю все то, чем обладаю!

В кабинете воцарилось молчание. Ада несколько секунд таращилась на старуху, переваривая услышанное. Неужели старая идиотка, находящаяся одной ногой в могиле, хочет... хочет отписать Эдуарду и ей все свое состояние?

– Мадам, мы до глубины души тронуты вашим щедрым предложением, но не можем принять его, – произнес Эдуард.

Ада задохнулась от гнева. Что он делает? Бабка готова сделать их миллионерами, а он говорит глупости!

– Разумеется, вы должны его принять! – резко ответила Матильда. – У меня нет родственников, даже дальних, я всех пережила! И согласно завещанию, составленному лет тридцать пять назад, все деньги отходят к моей племяннице, которая, к сожалению, умерла два года назад.

– Мадам, уверяю вас, что мы не имеем морального права... – снова заговорил Эдуард.

Его темные глаза загадочно блестели, и Ада поняла, что он ведет тонкую игру.

– Здесь я определяю, кто имеет моральное право, а кто нет! – рявкнула Матильда. – Мадам нотариус, я позвала вас для того, чтобы вы утвердили новое завещание. Оно будет коротким и простым: все, что мне принадлежит, в равных долях наследуется Адой и Эдуардом! Надеюсь, милые мои, еще до того, как я умру, вы поженитесь, и я смогу повеселиться на вашей свадьбе!

Двадцать минут спустя все формальности были улажены. Затаив дыхание, Ада наблюдала за тем, как старуха подписала завещание и вручила его мадам Шанри.

– Что ж, теперь выпьем за то, что ждет нас впереди! – заявила Матильда.

Ада про себя с усмешкой подумала: ее-то с Эдуардом ждет миллионное наследство, а Матильду – пышные похороны. Госпожа нотариус удалилась, Ада и Эдуард засиделись у старухи до половины второго ночи, внимая ее рассказам.

Возвращаясь в квартиру Эдуарда по ночному Бертрану, Ада и Эдуард обсуждали внезапное решение старухи.

– Покойная бабушка всегда говорила, что судьба умеет ошарашить, – сказала Ада, – и ей это в полной мере удалось! Старуха богата, как царица Савская! Денег, которые она нам завещала, хватит до скончания дней!

– Не забывай о том, что у меня всего четыре дня, чтобы расплатиться с Витольдом, – напомнил Эдуард. – А старуха, хоть и смертельно больна, может протянуть еще несколько месяцев.

Ада внезапно осипшим голосом произнесла:

– Она же сама сказала, что может умереть в любой момент.

– Может, – согласился Эдуард и, остановившись, спросил: – Что ты предлагаешь, Ада?

– Ты и сам знаешь, что именно! – ответила Ада. – Только не говори мне, что тебе не пришло это в голову. Ты ведь отказывался от предложения старухи в присутствии нотариуса, чтобы позднее она могла подтвердить: решение Матильда приняла без нажима с нашей стороны, и мы не хотели принимать ее щедрого подарка. Дорогой, ты обеспечивал нам алиби на случай безвременной кончины старой ведьмы!