Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени - Юрген Остерхаммель

в данном случае научные знания? Здесь снова следует обратить внимание на хронологию событий. Первые существенные прорывы имели место во второй половине столетия. Только в конце 1850‑х годов Луи Пастер и Роберт Кох установили тот факт, что возбудителями многих болезней являются микробы, и смогли разработать методы лечения некоторых из этих заболеваний. Первая вакцина, изобретенная после Дженнера, была создана только в 1881 году, после того как Пастер изолировал бациллу bacillus anthracis, вызывающую сибирскую язву. В 1890 году Роберт Кох открыл антитоксин, действующий против дифтерии[692]. Около 1900 года медицина имела в своем арсенале лишь небольшое количество действительно эффективных лекарств: хинин, дигиталис (наперстянка) и опиум. Аспирин появился в продаже в 1899 году. Препараты из группы сульфаниламидов и антибиотиков появились только в XX веке, ознаменовав новую эпоху успешной борьбы с болезнетворными бактериями и массовой иммунизации против инфекционных заболеваний. К великим достижениям XIX века относятся изучение причин воспалительных процессов. Повсеместное использование антисептиков и дезинфекции привело к снижению уровня смертности при родах в западных странах – и только там – начиная с 1880‑х годов[693]. Важнейший вклад XIX века в улучшение качества жизни общества заключался в первую очередь в профилактике болезней, а не их лечении. В этом плане переломным оказалось XX столетие. Те, кто вырос в западных странах после Второй мировой войны, были первым поколением, над жизнью которых не висел дамоклов меч заражения. В США, например, в период между 1900 и 1980 годами вероятность риска умереть от инфекционного заболевания снизилась до пяти процентов.

Даже по отношению к Европе не следует переоценивать скорость, с которой новые знания внедрялись в медицинскую практику. За пределами Европы распространение западной медицины повсеместно сталкивалось с местными медицинскими системами и целительными практиками. Там, где традиционная медицина не была зафиксирована в письменном виде, как, например, в Африке, она не пользовалась большим уважением ни у европейских специалистов, ни у местных последователей западной медицины. В результате ее практики были вытеснены исключительно в сферу повседневной жизни[694]. Иначе складывалась ситуация в регионах мира, где существовали собственные традиции. В Японии знакомство с основами европейской медицины состоялось уже в раннее Новое время, и ее стали последовательно практиковать начиная с середины XIX века. Официально в период правления Мэйдзи она заменила прежде главенствующую традиционную китайскую медицину. Один из первых указов нового правительства Мэйдзи, в которое входило необычно большое число политиков с медицинским образованием, уже в марте 1868 года объявил западную медицину единственным обязательным содержанием будущего медицинского образования. Начиная с 1870 года преподавание медицины в Японии было полностью трансформировано по немецкому образцу и при участии немецких медиков. По воле нового правительства «старая», то есть традиционная китайская, медицина должна была постепенно исчезнуть. Все, кто хотел стать дипломированным врачом с разрешением на практику, обязан был сдать экзамен по западной медицине. Представители традиционной медицины этому сопротивлялись. При лечении такой распространенной болезни, как бери-бери, местная медицина показала себя более эффективной, чем западная, еще и потому, что это заболевание прежде не было распространено в Европе. На практике обе медицинские системы продолжали сосуществовать в Японии, дополняя друг друга. На рубеже XIX–XX веков две трети врачей, учтенных в японской статистике, еще придерживались традиционного китайского направления медицины[695]. Передача знаний в обратном направлении, из Азии в Европу, в XIX веке практически не имела места. Некоторые азиатские методы лечения были известны в Европе и ранее по сообщениям некоторых иезуитов, а в основном из опубликованного в 1727 году описания путешествия в Японию, предпринятого вестфальским врачом Энгельбертом Кемпфером в 1692–1694 годах. Однако даже такие зафиксированные в этих трудах популярные азиатские практики, как акупунктура, не нашли широкого применения в Европе раньше второй половины XX столетия. Новые научные данные из области медицины и биологии не находили распространения сами по себе. Для этого всегда был необходим комплекс факторов, таких как: медицинские силы, готовые их реализовать; пациенты, согласные с их применением; и организационная поддержка со стороны какой бы то ни было системы здравоохранения. Несмотря на отсутствие соответствующих предпосылок, методы лечения восточной медицины продолжали привлекать внимание западных специалистов в области медицинских наук. Кривая роста и спада увлечения этой тематикой на Западе иллюстрирует динамику открытости западного сообщества по отношению к альтернативным традициям медицинского знания[696].

4. Мобильные опасности, старые и новые

Победа над чумой в Средиземноморье

Каждое инфекционное заболевание ставит общество перед специфическими проблемами. Любая заразная болезнь имеет свою скорость, свой способ распространения и свой индивидуальный профиль потенциальных жертв. У каждого такого заболевания существуют также свой имидж и особое культурное значение, которым его наделяет общество. И наконец, любая инфекция отличается специфическим лишь для нее способом передачи, который порождает уникальную ситуацию заражения. Образцом эпидемии, наиболее глубоко укорененной в культурной памяти европейцев, служит чума (бубонная чума), носителями которой являются крысы, а переносчиками – блохи. В XIX веке эта опасность была распространена в Азии. В Западной Европе чума практически исчезла после волны эпидемии 1663–1679 годов, захлестнувшей Англию, северную Францию, Нидерланды, долину реки Рейн и Австрию. Предпоследняя вспышка чумы в Европе произошла в 1720 году по вине одного французского корабля, прибывшего из Сирии, где в то время бушевала эта болезнь. В результате в течение последующих двух лет в провинции Прованс погибло более 100 тысяч человек[697]. Последний всплеск эпидемии, не считая Османские территории на Балканах, произошел в 1738–1742 годах на территории Венгрии, Хорватии и Трансильвании. В дальнейшем европейские рубежи были относительно надежно защищены от ввоза чумы из Азии благодаря карантинным мерам, установленным в крупных портовых городах, и «санитарному кордону», налаженному австрийскими властями после 1770 года вдоль границ империи на Балканах[698]. Франция и империя Габсбургов, оказавшись на передовой линии чумной опасности, которая наступала с Востока, приобрели богатый опыт в борьбе с заболеванием. Этим странам Европа обязана тем, что чума не появлялась на ее территориях в течение «долгого» XIX века. Дополнительную поддержку оказал тот факт, что в XVIII веке в европейских городах произошел постепенный переход от традиционного деревянного и фахверкового строительства к каменному, что сузило естественную среду обитания крыс – главных переносчиков чумы[699].

В середине XVIII века в Центральной Азии начался новый всплеск чумы, ознаменовавший третью крупную волну эпидемии после двух предыдущих, прокатившихся по Азии в VI–VIII и XIV–XVII столетиях. В Османской империи эта новая волна чумы соединилась с постоянными эпицентрами в Курдистане и Месопотамии. Стамбул слыл царством крыс и являлся местом потенциального риска заражения чумой; османские войска были ее носителями, распространяя