Буря настигнет - Нари Орлан

Так заботливо с его стороны… Теплые ласковые волны искупали сердце.

Ага, а завтра он с хитрой улыбкой скажет: «Ты не передумала по поводу веревок? Я по-прежнему хочу тебя связать».

Я подняла взгляд к голубым глазам, в которых на дне точно резвились хитринки. Придушить бы его. И зацеловать до смерти. Но пока я провела подушечками пальцев по нежной, как шелк, коже члена. Под ней точно сталь. Ирий заурчал, как сытый кот, которому охота еще сметанки, и провел пальцем по моей нижней губе. Я дернулась и прикусила его.

— Так не нужно делать, — пригрозил он, но улыбался, зараза, так, что дух перехватывало. Похоже, я влюблена в его улыбку. Признаваться не буду! А минет, пожалуй, он заслужил.

— Не просишь тебе отсосать, потому что боишься, откушу?

— По-моему, минет куда приятнее, когда девушка делает его по собственному желанию, а не по принуждению. Когда ей действительно хочется облизать член, втянуть его в себя, почувствовать, как сперма стреляет в глотку…

Я залепила ладонью этот пошлый рот, и Ирий удивленно вскинул брови. Мои щеки, черт подери, горели жаром.

— В другой раз, — буркнула я. Он отвел мою руку ото рта и, заигрывая, спросил:

— Разве не хочется сейчас?

— Уже нет.

— Нехорошо начинать отношения со лжи.

— И с манипуляций тоже.

Между нами заискрился воздух.

— Со мной будет непросто, — говорила я, поглаживая член. — Уверен, что еще хочешь, чтобы я к тебе переехала?

— Я осознаю трудности… — У него сбилось дыхание, так как я обхватила рукой ствол и принялась мучительно медленно двигаться вниз и вверх. — А ты осознаешь?

— Не особо. Я плохо тебя знаю. Но если мне что-то не понравится, уйти я всегда успею.

Ирий крепко сжал меня за плечи, слегка встряхнул и впился убийственным взглядом в глаза. За яростью явно прятался испуг.

— Зачем меня без ножа режешь?

— Привычка… — Я потупилась, повела плечами, стряхивая его руки. И опустилась на колени. Белая кашица под ногами подсыхала, покрывалась новым слоем пуха.

Я не умею любить. Раню себя и других просто по привычке. Вряд ли Ирий осознает трудности. Но он почему-то присел следом за мной и сграбастал в объятья. Как он догадался, что мне внезапно остро потребовалось его тепло? И как можно больше.

— Не доверяешь мне? Я тоже тебе не доверял… Но давай попробуем с сегодняшнего дня по-другому? Я расскажу о себе все, что ни спросишь. А ты попробуешь поверить в то, что я для тебя хочу делать только лучшее.

К ресницам подкрались слезы.

— Так, дай мне сделать то, что я собралась, — отталкивала его, пряча глаза.

— Нет, давай продолжим дома. Не хочу, чтобы ты тут стояла на коленях в грязи.

— Пух чистый…

— Пойдем, пойдем. — Он помог мне подняться и вытянул руку в сторону, где валялись его джинсы, по привычке, видимо, призывая телекинез. И сдавленно выругался. Я поникла.

Мы молча собрали влажные вещи. Ирий, хмурясь, высушил их магией. У меня мельтешила в голове уйма мыслей, но язык будто прирос к небу.

— Нет, сначала не домой, а найдем Герта, — сказал Ирий, осматривая порванную рубашку. — Бедняга наверняка решил, что ты из окна выпала.

— А что мне сделать, чтобы ты не жалел о выборе? — вырвалось из меня.

— Расслабься, ты причастна к нему лишь наполовину. Мне все равно надо было лететь в космос через месяц. Гастроли, все-таки.

— Что? То есть я пожертвовала фактически всем, а ты… — говорила я, задыхалась. — Я теперь не могу ни за кем следить, не могу выйти в люди… Не заработаю оставшуюся сумму…

Ирий взял меня за руку и тепло улыбнулся.

— Поэтому я тебе должен богатства всего мира.

— Она такая же, как и я, — объяснил в двух словах.

Отец, сидя на диване напротив, нахмурился. Ничего не понял. Рука Беатрисы подрагивала в моей руке.

— Именно благодаря магии ей удавалось так долго быть на свободе. Она умела рисовать на себе чужую внешность.

Наверняка в глубине души жалела, что утратила способности столь рано. И не добьется теперь ничего без меня.

Я бы смирился, согласись она на другого духа. Я бы ждал, пока не заработаю миллиарды, не заплачу Келлану, который позже передаст деньги Беатрисе, и она наконец-то сядет в звездолет, оставив служение за бортом.

Я был готов ждать. Сама вероятность того, что я дождусь, уже возносила меня до запредельного счастья. Ибо я едва не лишился жизни — чуть не разбился, когда мой дух вышвырнул меня из окна.

То, что нас стражи не закопали на месте, уже удача.

Беатриса не знала, что ждать осталось мало. Что всего через месяца полтора деньги были бы у нее в кармане. Она наверняка рассчитывала, что, работая на отца, собирать нужную сумму будет годами, а я, добившись межгалактической популярности, забуду про нее.

Возможно, стражи нам разрешили бы видеться, если бы лишь один из нас лишился способностей. Или нет? Такой вариант нам не предоставили.

Я хотел вопить от счастья, когда увидел, что Беатриса совершила тот же выбор, что и я. Но радость придавил глыбой льда. Ей больно, страшно, она шокирована — ей нужна моя любовь, поддержка, безопасность, а не дикие счастливые вопли.

Правда, иногда улыбка невольно вспыхивала на губах.

На Беатрисе лица не было. Она упиралась, отказывалась идти к отцу после того, как мы нашли Герта и убедились, что с ним все в порядке. Парень встретил этажом ниже старых знакомых и увлеченно играл в бильярд. Никто из них из-за громкой музыки не заметил, что сверху развернулось магическое сражение.

Стражи зачистили помещение ресторана. Замаскировали все под несчастный случай, проблемы с электрикой, сожгли улики подчистую. Посетители потеряли память за последние сутки.

Я не посвящу отца в подробности, но он обязан услышать основное:

— Теперь Беатриса навсегда потеряла способности и не сможет работать шпионкой.

— Если ты таким идиотским способом решил забрать у меня самую ценную работницу, то ничего не выйдет. Мы с Беатрисой договорились, верно? — Испепеляющий взгляд скользнул на мою бесовку и задержался на ней.

— Ирий прав! — зазвенел ее голос на грани отчаяния.

— Мать твою, прекрати уже! — выпалил я отцу, стиснул дрожащую руку крепче. — Я не позволю, чтобы пострадал кто-то из ее родных!

— Ты не понимаешь, что стоит на кону! — Тыкал он в нас пальцем, а затем в сторону карты. — Судьба нашей планеты!

— Значит, придется решать судьбу более гуманно. Беатриса больше не сможет выполнять задания. Не потому, что не хочет. А потому что не может!