Клинки Порубежья. Книга 2. Мести не будет - Владислав Русанов

— Как «нарушил»? — опешил Ендрек. — А! Ну, то есть, да, конечно, нарушил...

— Видите, друзья мои, он даже не отрицает. Лечение посредством волшебства есть незаконное использование волшебства. А следовательно...

— Э! Прошу прощения, ваше величество! — К палатке быстрым шагом приближался Каспер Штюц. Лейб-лекарь подпрыгивал на ходу, как диковинная птица — не то кулик, не то журавль. — Нельзя же так, ваше величество!

— Почему нельзя? — приподнял бровь король. — Неукоснительно соблюдение законности есть одно из главных обещаний, которое я давал народу Прилужанского королевства, всходя на престол.

— Но ведь он же вас вылечил! — возмутился пан Каспер. — Вас, не кого-то постороннего.

— А это не имеет значения! Ради чего ни нарушался бы закон, преступление остается преступлением. — Пан Юстын обвел глазами столпившихся к этому времени военных, нескольких монахов, включая отца игумена, израненных бойцов из отряда пана Цециля. — Разве равенство перед законом всех и каждого не есть первый признак честности державы?

У Ендрека защекотало в носу. Казалось, еще чуть-чуть, и расплачется от обиды, как мальчишка. До каких же пор будет судьба тыкать его носом в, мягко говоря, навоз? Честность, законность... Небось, когда с жизнью прощался, то готов был какую угодно помощь принять и от кого угодно, а теперь... И вдруг обида сменилась злостью. Ах ты так? Ну, не жалуйся потом! Будь что будет!

— Прошу прощения, твое величество, — преодолевая предательскую дрожь в голосе проговорил студиозус. — Я согласен, что каждые должен нести ответственность за свои поступки, а в особенности за нарушение Контрамации. Но в таком случае пан Юстын Далонь тоже должен быть взят под стражу...

— Ты что морозишь, мальчишка?! — возмутился гусарский полковник. Даже с места привстал, схватившись за рукоять сабли.

— П-правду он говорит. — Пан Войцек сунул большие пальцы за пояс, слегка сгорбился. — Тут с-с-сегодня много нарушителей Ко-о-онтрамации собралось.

— Что вы такое говорите, панове? — пробасил тщедушный отец Можислав.

— Если надо, я перед лицом Господа засвидетельствую нарушение закона нашим королем, — вмешался пан Юржик. — Ну, тогда еще не королем, ясен пень. И даже не претендентом на корону.

— И я присягну, дрын мне в коленку! — Хватан шагнул ближе, подпирая Ендрека плечом.

«Порубежники своих не бросают», — вспомнил студиозус.

Гусары заволновались. Послышались язвительные слова:

— Быдло малолужичанское!

— Клеветники!

— Гнать поганой метлой...

Пан Малах поднялся во весь немалый рост:

— Тихо, панове! Твое величество, пан Юстын, что я слышу?

Король молчал. Сцепил пальцы на коленях, опустил голову.

— Пан Юстын...

— Твое величество...

— Да, я присутствовал, когда чародей Мржек с попустительства князя Зьмитрока Грозинецкого нарушал Контрамацию, — проговорил король. — Но чародейства я не творил! И корысти с беззакония не имел!

— Спаси нас, Господи, и помилуй! — сотворил знамение игумен.

— Я не вправе судить королевские поступки... — закивал головой Каспер Штюц. — Так, не вправе. Но неужели этого юношу не оправдывает такое же отсутствие корыстного умысла? Так, он творил чародейство, но не надеясь на выгоду...

— Колдовать разрешено лишь реестровым чародеям! — воскликнул король.

— Т-тогда позволь мне предложить Ендреку м-м-место реестрового чародея в Бо-о-огорадовской сотне, — твердо, насколько позволяло заикание, сказал пан Войцек. — Я — сотник, имею право набирать себе людей.

Юстын скосил глаза направо, налево. Потер кончик носа. Проговорил, словно через силу:

— Хорошо. В реестровые так в реестровые...

— Учиться парню надо бы... — попытался вмешаться Штюц.

— Молчать! — взорвался король. Покраснел лицом, выпучил глаза. — Лекарей никто не спрашивает! Сейчас в двое суток в свой Руттердах умотаешь! — Чуть потише добавил: — Сказал, в реестровые! Все. И чтоб глаза мои не видели их больше. В Богорадовку, в Нападовку... Вперед! Дела ждут, служба промедления не терпит. Все.

Ендрек почувствовал, как сильные пальца Меченого волокут его за рукав шубы. Вокруг мелькали кирасы, шишаки, желтые крылья, а в голове билась одна мысль: «На лжи нового счастья не построишь...» Потом в его руках оказались поводья, под ладонью — грива...

Трясясь в седле направляющегося на север коня, студиозус пришел в себя. Огляделся, поднял лицо к небу, ожидая способную остудить разгоряченные щеки снежинку. Не дождался — позавчерашний снегопад не думал возвращаться. Светило солнце, в густой сини плыли далекие перистые облака.

Хорошо было бы стать орлом. Свободной, сильной птицей. Взлететь в прозрачную вышину, наплевав на людские заботы и хлопоты, ложь и предательство, ненависть и вражду... Посмотреть сверху на суетный мирок...

Ендреку даже показалось, будто высоко-высоко, близко к солнечному диску настолько, что перья должны трещать и дымиться, он разглядел крошечный черный крестик. Вот он — орел. Король всех птиц. Плывет, играя воздушными струями.

Что он видит?

Трудно ответить.

Возможно, бредущего по колено в снегу пана Владзика Переступу, который загнал коня, спасаясь от погони...

А может, переправляющиеся через Лугу новые дружины рыцарей в белых плащах с изображением черного коршуна? Серые ленты кнехтов, пестрые покрышки обозов...

Или сожженные города и села Малых Прилужан, толпы беженцев на дорогах. Собирающиеся между Искоростом и Жулнами полки рошиоров. Правобережье Стрыпы и грязную, в проталинах, степь, чамбулы кочевников, устремляющиеся в укромную долину между четырех холмов, где вокруг приплюснутых шатров торчат бунчуки из раскрашенных конских хвостов, широкоплечего русобородого лужичанина в простом черном жупане, с презрением взирающего на окруживших его аскеров.

Но, в любом случае, орел всего лишь птица и не смог бы разглядеть вдруг выросший до небес, заслоняя солнце, касающийся растрепанными волосами облаков, силуэт костлявой девки в поневе и белой рубахе, с багряным платком в руке.

Мара-Смерть беззвучно хохотала, радуясь настоящим и грядущим кровавым требам...

сентябрь 2005 г. — январь 2006 г.

Адмирация — восхищение (устаревш.).

Антидотум — противоядие (устаревш.).

Аршин — мера длины. Приблизительно 71 см.

Байстрюк — (от «бастард») незаконнорожденный сын (укр.).

Баллотада — элемент высшей школы верховой езды над землей, школьный прыжок на месте, при котором лошадь, находясь в воздухе, передние ноги подгибает к животу, а задние разгибает в путовых суставах, как бы показывая подковы.