Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина

Блин, нужно пойти и разобраться! Про какого-то убийцу они шептались. Нелли ругала сыновей за то, что те хотят помочь ей. Но ведь Стефан — не убийца. Значит, речь шла о ком-то другом.

Он выключил душ. Не вытираясь, натянул купальный халат, сунул мокрые ноги в сланцы, а голову накрыл капюшоном. Подумал ещё немного, глядя на себя в не запотевающее зеркало и прислушиваясь к звукам за дверью. Но в квартире теперь было тихо — будто все разом испарились. Даже на кухне не звякала посуда, не шумела вода в мойке. Странно — если гости пришли, хозяйка должна готовить ужин…

Потуже затянув на талии пояс, Стефан щёлкнул задвижкой и вышел в тёмный коридор, который вдруг осветился пронзительно-ярко, как фотографической вспышкой. Перед ним стояли незнакомые мужчины. Один был в штатском, двое — в камуфляже. Ещё двое выбрали для визита милицейскую форму. Всё произошло так быстро и неожиданно, что Стефан растерялся.

— С лёгким паром! — приветливо сказал высокий темноглазый мужчина, раскрывая удостоверение и сочувственно качая головой. — Вот только не ходят здесь троллейбусы, и вряд ли вам удастся уйти от погони, Стефан. Даже иностранным несовершеннолетним гражданам не позволено убивать людей. Другое дело, что, пока мы сюда ехали, ситуация изменилась. Был задержан настоящий убийца, и подозрения с вас теперь сняты…

— Благодарю вас. — Стефан, уже всё поняв, мысленно выругал себя идиотом. Это было единственное, что он сейчас мог сделать. — Но я никого не убивал, и потому не знал, что меня ищут. Каждое своё слово я готов подтвердить под присягой.

— Тогда почему вы прицепились к троллейбусу, мой юный друг? — осведомился Сергей Ермолаев.

Капитан Чижов, который был при нём и в момент задержания Любы Жестеровой, исподлобья смотрел на Стефана, готовый в любой момент пресечь попытку к бегству.

— Чтобы не убили меня самого, — спокойно объяснил Стефан. — Дело в том, что я недавно порвал с одной девушкой и стал встречаться с другой. Обиженная мисс поклялась нам обоим отомстить. В гимназии любой вам это подтвердит. На нас уже было несколько нападений, и я был вынужден внимательно смотреть по сторонам. Когда увидел, что меня хотят захватить решил на всякий случай отъехать. Никто ведь не сказал, что это милиция. У меня не было другого выхода. Я нарушил закон и готов за это ответить. Но только за это! От моего трюка никто не пострадал, включая меня самого. Да, можно узнать, кого именно я убил?

Нелли Гнутова стояла тут же, и лицо её покрывалось красными пятнами. Нижняя губа упрямо выпятилась вперёд. Вот ведь чёрт побери, оказывается, он и не убивал никого! Но ведь по телевизору объявили, и должны за это отвечать. Теперь мальчишка всем разболтает, как мать Гнутова сдала его ментам за просто так. «Поспешишь — людей насмешишь!» — верно говорят люди; и нечего было ввязываться в это дело. Только перед сыновьями оскандалилась, теперь каждый день по сотне раз припомнят…

— Принесите его одежду! — приказал Ермолаев.

И по его тону было видно, что не благодарность заслужила добровольная помощница, а одно только презрение. Правда, у этого майора ещё есть начальство, которое иначе оценит поступок гражданки Гнутовой.

Всё так же выпятив губу, Нелли принесла мятый сырой ком и бросила его прямо на пол. Туда же полетели раскисшие от воды и соли ботинки. Их никто и не думал сушить.

— Проверьте, все ли ваши вещи на месте, — велел Ермолаев, переговорив о чём-то со своими спутниками.

Тем временем Стефан сунул руки в карманы, в напоясную сумку.

— Закончили? Всё цело?

— Не хватает смартфона «Ренуар», — невозмутимо ответил Стефан. — Он находился во внутреннем кармане куртки, а теперь его там нет.

— Позвольте?.. — Ермолаев протянул раскрытую ладонь к Нелли Гнутовой.

Та хлопнула себя по лбу и рысцой побежала в спальню.

— Вот, вот, пожалуйста! Я боялась, что промокнет. Вытащила и забыла…

Вадим сжал кулаки так, что заболели даже плечи, и лицо его перекосила судорога. Только что мать шептала ему, что о смартфоне, может быть, в суматохе и не вспомнят. По крайней мере, он обязан молчать.

— Теперь всё?

Ермолаев прошёлся по квартире. Отметил, что евроремонт сделан недавно, но потолок в кухне уже закопчён небольшим возгоранием, да и порядок в трёх больших комнатах хозяйка не в состоянии поддерживать.

— Поскольку ты парень, а не женщина, одевайся прямо здесь. Отвезём тебя сейчас домой, а то у домработницы сердечный приступ. Она ведь объявление по телевизору тоже услышала. Человек пожилой, как бы чего не вышло… — Ермолаев заметил, что его фраза угодила в «яблочко», и продолжал: — Само собой, все предыдущие заявления будут опровергнуты. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Верно ведь?

— Да, конечно, — кивнул Стефан. — У меня кое-какие вещи в ванной остались. Можно забрать?

— Забирай.

Ермолаев знал, что мальчишка вряд ли станет обострять ситуацию, но всё же мигнул Чижову. Тот поставил ногу в створ двери, и Стефан теперь не мог её захлопнуть.

Он натягивал на чисто вымытое тело грязную пропотевшую одежду, и именно это обстоятельство огорчало больше всего. Теперь, когда ситуация почти прояснилась, к Стефану вернулись мужество и хладнокровие. Не удалось пока выяснить лишь имя его жертвы…

Итак, Нелли Александровна сообщила о нём в милицию, приняв за убийцу, что в какой-то степени извиняет её. Правда, слишком уж легко поверила, даже не усомнилась. Нельзя же покорно внимать всему, что передают СМИ. Это может быть ложь — особенно здесь, в России.

— Готовы? — весело спросил Ермолаев. — Ну, пойдёмте тогда. Стефан Силинг ни в чём не виноват. Он стал жертвой оговора. Произошло недоразумение. Вор всегда кричит: «Держи вора!». Так же поступил и убийца той женщины. Ну, а Стефан подлил масла в огонь, скрывшись с места происшествия, да ещё таким экстравагантным способом. Но всё хорошо, что хорошо кончается, если только можно так сказать в данном случае. Благодарю вас за бдительность и помощь милиции, — всё-таки отметил Ермолаев заслуги Гнутовой. — Но в данном случае парень оказался не причастен. И попрошу вас никогда более ему не напоминать об этом случае, не распространять ложную информацию. Теперь нас ещё и начальство взгреет за такой облом. Ну, ничего, не впервой… Идём, Стефан?

— Я готов. — Силинг, уже в который раз за сегодняшний вечер, надвинул кепку на лоб.

С тех пор, как он ушёл из квартиры на Каланчёвке, прошла уже целая вечность, а февральский вьюжный день всё никак не мог кончиться. Проходя мимо оцепеневшего Вадима Гнутова, Стефан подумал, что никогда больше не встретится с ним, так как верить ему нельзя.

— Силинг, я не хотел! — вдруг заорал Вадим, перекосив лицо, и из его глаз фонтанчиками брызнули слёзы. — Это она! Всё она! — Он указывал пальцем на онемевшую от такой наглости мать. — Я сразу не поверил, что ты тётку на Каширке замочил! Знай, что я не верил, и Глебка тоже! Мы просили не звонить, а она сказала, что умрёт, с собой покончит! Что мы не сыновья ей будем, если откажемся… Ненавижу её! Проклинаю! Параша ты! — И Вадим, увернувшись от предназначавшейся ему материнской затрещины, бросился к Стефану. — Силинг, ну прости же! Матери трудно отказать — ты что, сам не знаешь?! Я трус, я чмо, но всё равно прости!