Простить и поверить - Вера Эн

все, как испортил двенадцать лет назад. Она тебя ценит, я это точно знаю. А ты зачем-то в ней сомневаешься. Обидишь снова — больше шанса не будет.

— Хотел бы я тебе это пообещать, — не справляется с горечью Дима, так и не научившись прямо говорить о своих чувствах. Кир кивает и выдает новый офигительный совет:

— А ты пообещай, пап! Ты же всегда исполняешь свои обещания.

Дима усмехается: в одиннадцать лет и он думал, что на свете именно так все и просто. И что любое обещание можно выполнить.

— Кирюх, ты же понимаешь, что здесь все зависит не только от меня, — начинает объяснять он. — И даже не от нас с тобой, — добавляет, заметив, как сын подался вперед и собирается вставить свое веское слово. — Я бы Ленку ни за что от себя не отпустил. Но у нее своя жизнь. Свои интересы. Налаженный быт в Москве: может, она и не собирается все это менять. А у меня ни образования, ни приличной работы, ни пока даже собственной квартиры! Мне нечего предложить, чтобы она захотела связать свою жизнь с моей. В конце концов, — не сдерживается Дима, видя, что остальные доводы не производят на Кира ни малейшего впечатления, — я даже не знаю, что она ко мне на самом деле чувствует!

— А ты спроси, пап! — улыбается в ответ его загадочный сын, как будто только этого и ждал. — Мне она не сказала, а тебе обещала ответить. Может, тогда и тебе все станет ясно.

Дима бросает на него острый взгляд, но большего добиться не может. И остается только давать самому себе слово, что он последует Кирюхиному совету. Обязательно последует, но сначала доведет взятые на себя обязательства до логического завершения. Чтобы чувствовать себя вправе задать Черемухе тот вопрос, который Кирюхе казался столь простым и естественным.

Вот вырастет, влюбится по-настоящему, тогда уже Дима повеселится над его растерянностью и совершенно не в тему вываливающейся нерешительностью. А пока…

— Корнилов, слушаю!

Север и рации научили представляться сразу. Сейчас, правда, Дима почти отделался от прежних привычек, но в минуты волнения забывался и переставал себя контролировать. Звонки с неизвестных местных номеров в последнее время производили на него именно такое впечатление.

— Дмитрий Юрьевич? — раздался в ответ незнакомый женский голос, и Дима сразу уловил в нем напряженность и некоторую растерянность. Стиснул, не зная, каких новостей ждать, мобильный телефон.

— В чем дело?! — куда резче, чем следовало бы, спросил он. По ту сторону провода послышался вздох, и Дима не сдержался. — Ну?!..

— Дим?.. — шагнула к нему встревоженная Лена, и в трубке наконец тоже заговорили.

— Дмитрий Юрьевич, это Гусева Маргарита Валентиновна, начальник отдела организации и контроля деятельности по опеке и попечительству, — невыносимо длинно представилась собеседница, и Дима, чувствуя, как сильно застучало сердце, с трудом заставил себя не прервать ее на середине перечисления титула. — Мне нужно с вами поговорить. Вы подъедете или вам будет удобно по телефону?..

— Не тяните, не резина! — рявкнул он, уже не чувствуя даже, как Лена сжала его свободную руку своей: его интересовала только причина звонка из опеки. Что там, господи помилуй, могло опять произойти? С какими вестями до него вдруг снизошла сама начальница контроля деятельности? Неужели Жанна накопала наконец на старшего Корнилова достаточно компромата, чтобы отнять у него Кирюху? Тогда пусть не рассчитывает, что ей долго удастся наслаждаться своей победой! Дима ее из-под земли достанет и туда же отправит — жариться на адовых сковородах! Там ее давно заждались!

— В таком случае я хотела бы принести вам извинения, Дмитрий Юрьевич, — полным достоинства голосом произнесла невидимая Маргарита Валентиновна, и, кажется, только этот ее тон заставил Диму услышать ее слова. — Обещаю, что будет проведено полное расследование относительно незаконной деятельности Моккавейской Жанны Федоровны. Возможно, вам придется дать показания по этому делу, об этом я сообщу дополнительно. Пока же хочу заверить, что органы опеки больше не станут беспокоить вас с сыном. Надеюсь, и с вашей стороны не будет необоснованных претензий…

В последней фразе уже раздалось предупреждение, и на этом месте Дима решил ее прервать. Кроме того, он должен был получить подтверждение, что ему не послышалось.

— Я правильно понял, что Моккавейская кого-то так допекла, что вам наконец пришлось за нее взяться? — выдал он. — И теперь вы хотите, чтобы я не слишком усердствовал в своих обвинениях, чтобы она не загремела на полный срок?

Тут он наконец увидел взволнованный Черемухин взгляд и мысленно чертыхнулся. Нет, Корнилов, ничему тебя жизнь не учит! Как не умел держать язык за зубами, так и не умеешь! А ведь всего-то надо было…

— Разве Елена Владимировна не сказала вам? — недоуменно спросила начальница отдела организации и контроля, и Дима осекся. Ленкино имя было последним, что он ожидал сейчас услышать. А впрочем, чудеса всегда начинались именно с него. — То есть она предупреждала, что вы не в курсе ее затеи с проверкой, и у меня нет основания ей не верить…

Дима резко выдохнул, прерывая блеяние собеседницы. Что там затеяла его Черемуха и о чем он не в курсе, касалось только его и Ленки и ни в коем случае не Маргариты-свет-ее-Валентиновны. И единственное, что сейчас Дима хотел, это отключить телефон и заставить Ленку все объяснить.

Но все же следовало и здесь поставить точку.

— С моей стороны не будет необоснованных претензий, — жестко заявил он и тоже стиснул Черемухины пальцы. — Ровно до тех пор, пока они не появятся с вашей. Искренне надеюсь, что мы друг друга правильно понимаем!

Маргарита Валентиновна не сделала даже секундной паузы.

— Абсолютно, Дмитрий Юрьевич! — отозвалась она. — Благодарю, что приняли наши извинения! Всего хорошего!

— Взаимно! — отрезал Дима и, нажав кнопку отбоя, кинул трубку на стол. Надо было отдышаться и овладеть собой после таких новостей. Кажется, проклятие Моккавейских над ними с Кирюхой больше не довлело. Но будь он проклят, если хоть что-нибудь понимал!

— Так, Ленка, чего я не знаю? — повернулся он к ней. Виски ломило от слишком большого количества мыслей и необходимости услышать объяснения, но все это перекрывала каких-то необъятных размеров благодарность. Черемуха не представляла, что она для него сделала! А он, придурок, понятия не имел, как ей об этом сказать.

— Я предложила Жанне Федоровне взятку, — улыбнулась она, одной этой своей лаской проникая в самое сердце. Слушать дальше стало почти невыносимо. — Понимаешь, у нее вещи брендовые, очень дорогие, — продолжила между тем объяснять Лена. — На одну зарплату чиновника такими не разживешься, а мужа у нее нет. Вот я и решила…

Она