Встречи с призраками - Артур Конан Дойль

Что же до северных оленей, то темный поток поймал их, закрутил и уволок под льдины: всех, кроме Грома, Быстрого и Перескоча. Они вынырнули на поверхность и подняли головы над водой.

— Плывите, братишки, мы еще можем добраться до берега, — прошептал Гром.

И три храбрых оленя стали бороться за жизнь. Они плыли к берегу, который казался таким далеким, пробирались среди обломков льда, которые резали их при каждом соприкосновении, как ножи. Огромная льдина ударила Перескоча в грудь, он застонал и исчез под водой. Затем Быстрый тяжело задышал и начал отставать, а когда Гром повернулся, чтобы помочь, тот прохрипел: «Нет, нет, брат, я уже не могу бороться. Не пытайся помочь мне, или мы оба утонем. Расскажи обо всем Белому Медведю. Прощай, брат, нам больше не мчаться вместе сквозь белоснежные поля». И с этими словами он тоже погрузился в темную воду, оставив Грома в одиночестве.

Когда последний олень добрался, измученный, до берега, он был не просто обессилен, но вдобавок сильно изранен и буквально истекал кровью. Однако Гром не мог терять время. Истерзанный и окровавленный, он отправился в обратный путь через морозную равнину.

Поздно ночью Белый Медведь услышал, как кто-то постучал в окно. Он встал — и увидел стоящего снаружи бедного Грома, шерсть которого была унизана кровавыми сосульками.

— Выходи, старший брат, — прохрипел тот. — Все остальные мертвы, они утонули, остался только я. В эту ночь к нам пришел коварный Волкопес, заманчивыми словами соблазнил нас пойти с ним к полюсу, обещая показать северное сияние прекрасней, чем мы когда-либо видели. Но вместо этого черной смертью предстало перед нами дно Полярного моря.

— О горе! — вскричал Белый Медведь. — Кто расскажет об этом Санте и кто завтра будет везти его на санях, чтобы нести дары маленьким детям? Пусты будут рождественским утром чулки, развешенные у кроваток, а сердце Санты будет разбито.

Тогда несчастный Гром опустился на снег и заплакал.

— Не отчаивайся, — сказал Белый Медведь. — Мы должны пойти ночью на ледяной торос, где встречаются звери, чтобы устроить свои рождественские праздники. Можешь ли ты пробежать еще немного, бедный олень?

— Я буду скакать, пока не умру, — храбро ответил тот. — Садись мне на спину, и мы помчимся.

Неохотно Белый Медведь взгромоздился на спину Грома, потому что медведи не умеют бежать сами, во всяком случае, с такой скоростью, как олени. И они помчались к большому ледяному торосу, где обитатели Севера собираются, чтобы отметить свое Рождество.

Ледяной торос — огромная гора льда и снега прямо под Полярной звездой. На торосе и рядом с ним все уже пили пунш и желали друг другу счастливого Рождества. Туда прибыли тюлени, морские выдры, белые горностаи, киты, медведи, множество нигде более не виданных птиц и желтые лапландские собаки, способные тянуть упряжку, как лошади. Но Волкопса не было видно среди них.

Белый Медведь, не обращая внимания на зверей, поднялся на самый верх огромного ледяного тороса. Затем он встал во весь рост и прорычал:

— Звери и птицы Севера, слушайте меня!

Все перестали веселиться и посмотрели на ледяную вершину, где стоял Белый Медведь, очень странно выглядевший в свете звезд все еще с ночным колпаком на голове.

— Выслушайте меня, — прогремел Белый Медведь, — и я расскажу вам историю о злобе и предательстве, которых никогда не было среди нас прежде. Этой ночью подлый Волкопес, черное сердце которого полно злобы на невинных детей всего мира, пришел к оленям Санта-Клауса и обманными словами завлек их на север, пообещав показать им прекраснейшие огни, какие никогда не светили прежде. Но черной смертью встретило их дно Полярного моря…

Затем Белый Медведь указал зверям на истекающего кровью Грома и поведал, как утонули маленькие северные олени, загубленные подлостью Волкопса. Все животные возмутились и устыдились, что кто-то из их числа оказался повинен в подобном. И большой кит взмахнул хвостом, и все медведи зарычали.

— Слушайте, о, звери, — продолжал Белый Медведь, — кто из вас пойдет со мной и отвезет детям сани, полные подарков? Ибо позор всем нам, если они проснутся и ощутят себя забытыми, раз их чулки остались пустыми.

Но ни один из обитателей Севера не ответил, ибо, хотя им было очень жаль, все они ценили свободу и возможность беспрепятственно мчаться по залитому звездами снегу и не хотели отказываться от нее.

— Что?! — вскричал Белый Медведь. — Неужели нет никого, кто примет упрек на себя, пойдет со мной к Санта-Клаусу и займет место наших погибших братьев? У каждого из вас будет теплое стойло, вы будете есть чистый сухой мох и пить воду из свежего снега.

Но все звери, даже те, кто действительно не отказался бы от мха, подумали о широких равнинах, жгучем северном ветре и былых пробежках, опустили головы и промолчали. Бедный Гром горько застонал, и даже Белый Медведь начал впадать в отчаяние, когда вдруг заговорил старый тюлень с одним передним ластом. Когда-то он попал в руки охотников и получил это увечье, с тех пор пил слишком много пунша и порой говорил невнятно — но у него было доброе сердце, у старого искалеченного тюленя.

— Мне больно, братья, что вы не отвечаете на такой призыв, когда, впервые с начала празднования Рождества, может случиться, что маленькие дети не получат подарков, — прохрипел он. — Я всего лишь старый тюлень, который был дважды ранен охотниками, и я калека, но я сам пойду с Белым Медведем. Пусть я могу одолеть в лучшем случае всего милю в день, однако я сотру о лед оставшийся передний ласт и оба задних, но все же буду тащить детям всего мира сани, полные подарков.

Тогда всем обитателям Севера стало стыдно, а вольные олени выбежали вперед и закричали: «Мы пойдем с тобой, рассчитывай на нас!»

Именно поэтому на следующий день, пусть чуть позже обычного, Санта-Клаус закутался в свои меховые одеяния, и семь новых оленей во главе с Громом полетели, как ветер, сначала к побережью Норвегии, а потом и по всему миру. А если кто-нибудь из вас помнит, что в том году получил подарки немного позже, то это случилось потому, что новые олени еще не привыкли к своей работе, хотя старались изо всех сил.

Перевод Кирилла Берендеева и Григория Панченко

Кэтрин Батлер. Царство Божье[90]

Кэтрин Батлер Хатоуэй (1890–1942) досталась очень трудная судьба. Дочь обеспеченных родителей, в пятилетнем возрасте она заболела костным туберкулезом — и следующие десять лет (как она сама потом писала —