Встречи с призраками - Артур Конан Дойль

пустынь и жившие там в уединении во славу Господа и в назидание другим женщинам. Если ты решишься жить в аскезе, удовлетворяясь лишь тем, что можно добыть в этих диких местах, и проводя дни свои в молитве и бдениях, может быть, ты искупишь свой великий грех и будешь жить, а затем умрешь в мире и с Господом нашим в сердце.

Он говорил это, понимая, что, если она оставит его и вернется к скитаниям, голод и страх могут толкнуть ее к новому греху, тогда как жизнь в покаянии и затворничестве может открыть ей глаза на ее проступок, и душа ее будет вырвана из лап дьявола.

Слова его тронули ее, и она, как он видел, уже готова была согласиться вести святую жизнь, но вдруг затихла, глядя вниз, на долину, раскинувшуюся у подножия холма.

— В долине течет ручей, — сказала она. — Ты запретишь мне купаться в нем в летнюю жару?

— Не я запрещаю тебе, дочь моя, но законы Божьи, — сказал Отшельник, — но погляди, как чудесно небеса защищают тебя от греха: в жаркую пору, когда тебя будет снедать эта страсть, наш ручей пересыхает и не сможет искушать тебя. Более того, здесь, наверху, не так жарко, зато перед рассветом и во время «Ангелюса» всегда дует прохладный ветерок, который охлаждает в точности так же, как вода.

Поразмыслив над этим и вновь заручившись его обещанием не выдавать ее, Дикарка согласилась вести жизнь затворницы, и Отшельник, упав на колени, возблагодарил Господа и возрадовался при мысли, что если ему удалось спасти сестру свою от греха, возможно, и его испытания на этой земле будут сокращены.

VI

Два года Отшельник и Дикарка жили бок о бок, по праздникам встречаясь для совместной молитвы, а все остальные дни проводя порознь и предаваясь благочестивым занятиям.

Сперва Отшельник, зная слабость женщины и ее малую готовность жить в одиночестве, боялся, что она будет докучать ему, однако Дикарка благочестиво следовала его указаниям, не попадаясь ему на глаза, за исключением праздничных дней, а при встрече вела себя так скромно и набожно, что душа его радовалась. И со временем он стал получать удовольствие от мысли, что где-то рядом есть человек, в те же часы, что и он сам, совершающий те же ритуалы; ухаживал ли он за садом, перебирал ли четки или вставал в свете звезд прочитать полуночную молитву, — во всех его трудах и устремлениях у него был товарищ.

Со временем распространилась молва о том, что святая женщина, изгоняющая бесов, поселилась на утесе Отшельника, и многие больные из долины разыскивали ее и уходили, излеченные ею. Эти бедные паломники приносили ей масло и муку, и она своими руками разбила сад, похожий на сад Отшельника, и засадила его зерном и чечевицей. Но она никогда не ловила форель в ручье и не принимала в дар лесную дичь, пойманную в силки, говоря, что во время скитаний сдружилась с лесными тварями, и как она сама спала рядом с ними в безопасности, так и им не видать беды от нее.

На третий год пришла чума, смерть выкашивала города, и множество бедных крестьян бежали от нее в холмы. Там Отшельник и Дикарка ухаживали за ними, и так велики были умения Дикарки, что слава о них достигла города, и оттуда явились люди с богатыми дарами, упрашивая ее прийти и избавить их от болезни. Отшельник хотел сопровождать ее в этом опасном деле, но она уговорила его остаться и позаботиться о тех, кто искал спасения в холмах. Много дней он молился за нее и боялся, что следующий беглец от чумы принесет весть о ее смерти.

Но в конце концов она вернулась, утомленная, но невредимая и осыпанная благословениями горожан, и с тех пор слава о ней как о святой распространилась так же широко, как и об Отшельнике.

Видя, как упорно она придерживается избранного пути и как далеко продвинулась в нем, Отшельник подумал, что настало время увещевать ее вернуться в монастырь. Он снова и снова принимал решение поговорить с ней, но отступал. Наконец он подумал, что, не выполняя то, что почитал своим долгом, вредит своей душе, и во время следующего же праздника, когда они встретились, напомнил ей, что, невзирая на все свои добрые дела, она все еще живет во грехе и отлучении от церкви, и теперь, когда она уже вкусила сладость благочестия, ее долг — исповедаться в своем грехе и вернуться, чтобы настоятельница определила меру ее наказания.

Она смиренно выслушала его, но ничего не ответила, лишь расплакалась, и, глядя на нее, он тоже заплакал и не стал больше ничего говорить. Они помолились вместе и разошлись по своим пещерам.

Чума отступила в середине зимы, а весна и раннее лето выдались дождливыми и жаркими. Когда Отшельник навестил Дикарку на праздник Пятидесятницы, она показалась ему такой слабой и изможденной, что, когда они прочитали «Приди, Дух Святой»[87] и положенные псалмы, он укорил ее, что она слишком изнуряет себя аскезой; она же отвечала, что не аскеза виной ее слабости, что она вернулась от больных горожан уже не вполне здоровой, а изменчивая погода усугубила ее состояние. Ливни продолжали лить, в основном по ночам, а днем нещадно парило и жара была почти невыносимой. Даже Отшельник стал вялым и насилу мог дотащить воду из ручья. Поэтому он взял за привычку спускаться в долину еще до первых петухов, сразу после того, как читал заутреню, ведь к этому времени дождь обычно уже стихал и дул свежий ветерок. Из-за дождей ручей не пересох, и вместо того, чтобы наполнять свой кувшин, подставляя под едва капающую струю, Отшельник просто опускал его в воду. И вот однажды, спускаясь по косогору в долину, он услышал шорох в чаще и увидел, что листва колышется, как будто кто-то прошел мимо нее. Он прислушался, но было тихо и листья больше не шевелились, однако в сердце его поселилась тревога, потому что ему почудилось, что он видел существо, похожее на человека, такое, каким бывают лесные люди. Его встревожила мысль, что в долине появились нечестивцы.

Прошло еще несколько дней, и, спускаясь к ручью, он снова увидел в чаще фигуру, и еще больший страх охватил его, но он отогнал тревожные мысли и лишь стал истово молиться за тех, кого одолевают искушения. На праздник Семи Маккавеев, что приходится на первое августа, он снова заговорил с Дикаркой и просил ее оставить аскезу и позволить ему