Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Поставьте на черное - Лев Гурский

Поставьте на черное - Лев Гурский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 105
Перейти на страницу:

– Конспирация, Яков Семенович, – сообщил мне Коннери-Иволгин, когда мы вчетвером и шофер втиснулись в кабину автомашины. В рыдване было хоть просторно, а здесь я почувствовал себя океанической сельдью, закрученной в маленькую консервную жестянку.

– Понимаю, – с трудом выдохнул я, зажатый на заднем сиденье между двумя ребятишками, которым тоже приходилось несладко. В глубине души я уже был уверен, что дело не в одной только конспирации. Просто служба помощника Батырова была, вероятно, не настолько богата, чтобы содержать на балансе много новенького транспорта.

Примерно через полчаса, когда наша конспиративная «тачка» вырулила на Никольскую, я укрепился в своих печальных подозрениях. Не доезжая метров ста до аптеки, мы вдруг свернули в какую-то унылого вида подворотню, внутри которой скоро обнаружилась еще одна подворотня. Мы заехали и в нее, покружили по двору и остановились перед стеклянной дверью с осыпавшейся – и потому неразборчивой – вывеской. По сравнению с уютным особняком филиала Службы ПБ на Сущевском валу это четырехэтажное строение из буроватого кирпича выглядело бедной обшарпанной ночлежкой. «Разумеется, – не без ехидства подумал я, – все это – исключительно в целях камуфляжа…»

Вероятно, в тех же целях на первом этаже не было ни одного охранника, даже бабушки-божьего-одуванчика в вохровском наряде. Зато здесь остро припахивало застоявшимся табачным дымом – словно бы в этом здании размещалась бригада испытателей папиросно-сигаретной продукции. Причем испытатели определенно были смертниками, так как гробили легкие исключительно дешевой дрянью, вроде приснопамятных «Московских крепких».

– Нам на четвертый, – сказал Иволгин, морща аристократический нос, и сделал приглашающий жест рукой. Конечно, только беспечный генерал-полковник Сухарев мог себе позволить установить лифт в двухэтажном особняке. В доме, где размещалась резиденция бдительного Батырова, никакого лифта не предвиделось вовсе. Надо полагать, для маскировки.

Уже между первым и вторым этажами нам встретилась парочка дегустаторов «Московских крепких», сосредоточенно дымивших, как две выхлопные трубы форсированных двигателей.

– Ну, хорошо, – сурово говорил один другому, – соцреализм себя изжил, это аксиома… Но что на смену? Капромантизм?

– Крупная форма, – бубнил второй курильщик, не слушая, – крупная форма все решает… Будут романы – будет метод. Не будет романов – извини-подвинься…

Обе фигуры в клубах дыма казались привидениями.

– Не обращайте внимания, – шепнул мне на ухо Иволгин. – Так надо…

На уровне второго этажа количество странных фигур увеличилось. Нам даже пришлось протискиваться сквозь небольшую толпу на лестничной площадке. Толпа сочувственно внимала невысокой округлой личности в хорошем вельветовом пиджаке, чем-то похожей на гауляйтера Тараса; сходство достигалось, вероятно, благодаря неумению обоих носить хорошие пиджаки.

– …Спрашиваю его: «Кто эпигон?» – разглагольствовала округлая личность, держа в одной руке рюмку, а в другой – окурок. – Этот хам, этот пигмей, этот исламский фундаменталист, представьте, заявляет мне: «Ты – эпигон!» Я, представьте, паразитирую на Кинге! Да еще…

– В-выпьем, – неожиданно встряла в монолог пожилая тетка в цветастой шали и попыталась поцеловать оратора. – Выпьем з-за нашего Натика! За его ирон… эрон… тическую прозу!

Толпа нестройно звякнула рюмками. Округлый Натик с неожиданным проворством отшатнулся от любительницы поцелуев, и лобзанье досталось высокому мрачноватому парню, взирающему на мир отрешенным взглядом буддийского монаха. Парень выдержал пьяное чмоканье, даже не дрогнув. Принц Гаутама терпел – и нам велел.

– Да еще неизвестно, – поспешил продолжить свою мысль увертливый Натик, – кто на ком паразитирует! Я, между прочим, начал печататься раньше на год, чем он. Моя «Ловушка для провидца» в два раза толще его «Мертвой зоны»… И если перевести фамилию «Кинг» на русский язык-что получится, а?…

Поднимаясь вслед за Иволгиным вверх по лестнице, я краем уха успел еще услышать разные варианты перевода, сопровождаемые внезапным пожеланием цветастой тетки немедленно выпить з-за К-кин-га! «Выпьем мы за Стива, за Стива дорогого! – радостно откликнулась толпа и вновь зазвенела рюмками. – Мир еще не видел! Уж-жасного! Такого!…»

– Это творческая интеллигенция, – тихо объяснил мне Иволгин между вторым и третьим этажами. – У них тут на третьем – что-то вроде клуба по интересам…

– Хорошее прикрытие, – одобрительно заметил я. – И охраны дополнительной держать не надо. Эти сами любого террориста заморочат и зачмокают.

– Вообще-то они у нас не буйные, – произнес Иволгин. В его голосе мне почудились виноватые нотки. – Просто у них сегодня какой-то праздник. День независимости вроде… Или нет! Независимость была на позапрошлой неделе, когда перила сломали. А сегодня они премии какие-то обмывают…

На третьем этаже дым стоял столбом. Творческие интеллигенты праздновали на полную катушку, с оттягом: шампанские пробки били в потолок; кто-то, перекрывая все прочие голоса, рассказывал анекдот о встрече двух антисемитов – Антибукера и Антидюринга. Видимо, анекдот был смешной, хотя я – по причине литературной малограмотности – так и не въехал в смысл байки. По крайней мере, фамилия «Антибукер» мне ни о чем не говорила…

– Извините, – вежливо проговорил я, перешагивая через изможденного мужчину, который расположился на полу прямо посреди дороги и с увлечением растягивал мехи гармони. При всей моей музыкальной тупости я все-таки сообразил, что мужчина старается сыграть «Лунную сонату». Нечеловеческая музыка, – уважительно подумал я. – Медведь был бы счастлив ее услышать. Но его обмывать премию не пригласили. Впрочем, как и меня. Частный сыщик и бурый цыганский медведь – мы оба чужие на этом празднике жизни.

Иволгин бережно взял меня под локоть:

– Осторожно, – сказал он. – Перила, да еще ступенька осыпается… Вот так.

На лестничной площадке четверго этажа было почти безлюдно. У дверей маячил лишь один малый усредненно-охранного вида. Он поигрывал «уоки-токи» и с чувством превосходства поглядывал вниз. Видимо, его переполняла мысль о том, что на всех шести лестничных пролетах этого здания он один не валяет дурака, но занимается важным делом.

Увидев Иволгина, охранник с «уоки-токи» расправил плечи.

– Прибыли, – отрапортовал он в микрофон. Рация пошумела и ответила:

– Шеф ждет.

Жестом заправского швейцара охранный малый распахнул перед нами дверь. «Надеюсь, он не напрашивается на чаевые? – подумал я. – Но если и напрашивается, от меня он их не получит. Здесь вам не „Вишенка“, молодой человек. И я, кстати, сегодня – не американский дипломат мистер Джейкоб Стерн… Хотя проиграть здесь я могу так же легко. Верна ли ставка, Яков Семенович? – по привычке спросил я самого себя. И сам себе, как обычно, ответил: – Посмотрим».

Левая рука Президента Геннадий Викторович Батыров занимал кабинет, который был в два раза меньше аналогичного кабинета генерал-полковника Сухарева. Да и телефонов на столе Сухарева было существенно побольше, чем здесь. В довершение ко всему окна батыровской резиденции выходили не на улицу, усаженную кленами, а на грязно-серую стенку соседнего дома. Зато левая рука была раза в три вежливее правой.

1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 105
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?