Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко

бассейне Черного и Средиземного морей. Упустить возможность влияния в этом геостратегическом регионе было просто немыслимо, как исходя из соображений преемственности исторических традиций, так и несомненных планов превращения советской страны в одного из мировых центров.

Сопровождая анализ вышеупомянутых реальных фактов, принятых решений авторскими соображениями, нельзя пройти и мимо того, что в дальнейшем ни руководство СССР, ни ученые (по крайней мере, в академической среде), наверное, не могли не иметь определенных сомнений относительно того, что удалось найти вариант, гарантированно исключавший череду негативных проявлений в сфере национальных отношений в Крыму. Не потому ли, в фундаментальном сборнике «Образование СССР», где, среди других документов, приводится множество постановлений, решений, резолюций о создании, определении принципов функционирования автономных республик и областей РСФСР[862], Крымская Автономная Социалистическая Советская Республика ни разу даже не упоминается, а как «Крымский полуостров (Крым)» называется лишь в некоторых официальных документах общего характера[863]. Возможно, тут проявилось стремление уйти от возможных «неудобных» вопросов, вызывавших известные затруднения при оценке исторического опыта 30-х – 40-х годов.

Как бы там ни было, ноябрьскими (1921 г.) решениями Москвы и Симферополя была поставлена окончательная точка (по крайней мере, на достаточно длительную перспективу) и в вопросе о границе между Украинской Социалистической Советской Республикой и Крымской Автономной Социалистической Советской Республикой.

Обретенный обоими государственными образованиями статус явился, с одной стороны, прямым следствием революционных сдвигов 1917–1921 гг., с другой стороны – на долгие годы и десятилетия определил характер взаимоотношений между Украиной и Крымом.

Возникшие в процессе определения границы некоторые не очень существенные разногласия (отчасти – отзвук и пролонгация ситуации революционных лет) были без особого напряжения и трудностей улажены (хотя к определенным моментам – их порождала жизнь – приходилось волей-неволей возвращаться вплоть до середины 20-х гг.).

До взаимного антагонизма и даже сколько-нибудь серьезного обострения при этом дело не доходило, что в целом достаточно серьезно отличало ситуацию в Азово-Черноморском регионе от опыта разрешения аналогичных проблем на северных и восточных линиях размежеваний Украины с Россией[864].

Уместным представляется предположение о том, что решение вопроса о характере отношений в треугольнике РСФСР – УССР – КАССР в общем вписывалось в тогдашние поиски вариантов налаживания функционирования советской системы в целом, и, может быть, в определенной мере способствовало выбору модели, на которой основывалось создание в 1922 г. Союза Советских Социалистических Республик. Во всяком случае, в чем-то специфический и одновременно твердый почерк руководителя ведомства, на которое было возложено выработку соответствующего плана – И. В. Сталина – угадывается и прочитывается достаточно наглядно. И если в жизненной практике объективно возникали ситуации, требовавшие необходимой коррекции избранного пути, субъекты отношений продолжали безропотно и дисциплинированно нести бремя решений 1921–1922 гг.

XI. Украина и Россия на завершающем этапе формирования союзного советского государства

1. Инициативы и проекты – столкновения идей и практик

Иногда в ретроспективных спорах о значении судьбоносных событий в качестве важнейшего аргумента выдвигается то, когда и кто хронологически оказался у истоков процесса, так сказать, первым произнес «а», положив начало далекоидущим, поистине историческим свершениям. И во многих случаях это выглядит целесообразно, оправданно, а для кого-то выигрышно и почетно. Подчас же представляется не столь значимым, предопределяющим.

Думается, что для объединительного процесса советских республик это не так уж и важно, поскольку дата, принимаемая за точку отсчета, может на поверку оказаться лишь промежуточной вехой. Дело тут заключается в системе координат.

Можно, в частности, вспомнить о том, что выдвигая лозунг самоопределения наций, который использовали еще до революции не только большевики, объективно полагая, что он поставлен в порядок дня самой жизнью, вряд ли кто-то рассчитывал на развал страны. Напротив, полагая, что демократическая децентрализация обязательно приведет к центростремительным тенденциям и укрепит единство России, но уже на добровольных началах. Получив «…равенство во всем, в том числе и в государственном строительстве, в опыте построить «свое» государство, – подчеркивал В. И. Ленин, – длительное время угнетавшиеся нации потянутся к союзу и слиянию с большими и передовыми социалистическими нациями»[865].

Можно, например, представить, что старт движению к объединению еще только гипотетически предполагавшихся в результате децентрализации национально-государственных единиц был дан выдвижением концепции создания федеративной демократической республики Россия. И подобные призывы зазвучали весьма громко уже на пути от Февраля к Октябрю. Так, В. И. Ленин от имени большевиков – прежде сторонников крупных, целостных государств на Первом Всероссийском съезде Советов заявил: «Пусть Россия будет союзом свободных республик»[866].

А разве не реальным шагом к единению уже советских республик было решение Первого Всеукраинского съезда Советов о том, что Советская Украина официально объявляет о своей федеративной связи с Советской Россией?

Как известно, в период Гражданской войны и первые два года после ее завершения подобных решений принималось немало высшими органами власти Украины и других советских республик.

Вместе с тем, отражая объективную реальность, считая недопустимым уходить от принципиальной констатации в общем-то очевидных исторических тенденций, фактов, надо признать, что направляющую роль тут безусловно играла Россия. Уже Третий Всероссийский съезд Советов в январе 1918 г. официально провозгласил ее Федеративной Социалистической Советской Республикой. В ее состав входили те автономные республики-образования, которые возникли на национальных территориях, не отделявшихся от собственно российских губерний – Татарская, Башкирская, Киргизская (Казахская) автономные республики, Карельская Трудовая Коммуна, Чувашская автономная область, автономные области Вотякского (Удмурдского) и Марийского народа, Терская область, Автономная Горская Советская Социалистическая Республика, Автономная Дагестанская Советская Социалистическая Республика[867]. К ней же по существу примыкали те национальные советские республики, которые в процессе революционных подвижек оформлялись как отдельные, самостоятельные, со всеми собственными государственными институтами и атрибутами – Украина, Белоруссия, Закавказские, Прибалтийские республики.

По факту, исторически так сложилось, что функционально должен был решать все вопросы, связанные с взаимоотношениями в федерации как в рамках автономной принадлежности к РСФСР, а затем и с теми, кто примыкал на договорной основе, народный комиссариат по делам национальностей. С момента создания советского правительства 26 октября 1917 г., как известно, неизменно руководил наркоматом И. В. Сталин. Он, созданный им аппарат за годы Гражданской войны приобрели достаточно большой опыт в незнакомой до того сфере деятельности и с течением времени все увереннее чувствовали себя в решении встававших проблем в перманентно менявшейся обстановке. Это нашло отражение в совершенствовании регламентации и организации работы наркомата по делам национальностей[868].

С окончанием Гражданской войны, вступлением в новую фазу деятельности национальные советские республики, которые в документации стали именовать «договорными советскими республиками» (т. е. – согласно статусу – не автономными в составе РСФСР, а