Гепард - Михаил Соболев

Для Кропоткина понедельник начался в шесть часов утра. Зарядка, холодный душ, завтрак, бритье. Надеть футболку, бронежилет, рубашку, свитер, брюки – все как всегда. Проверить оружие. Выйдя из дома, Кропоткин пошел по другому маршруту. Проходя мимо железнодорожной станции, он встретил Инну. Она, растерявшись, поздоровалась с ним, но Игорь молча прошел мимо. Боль в груди заставила его сжать зубы. Вспомнились слова Ремарка: «Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил». Кропоткин не оглянулся, хотя знал, что жена стоит и смотрит ему вслед. Игорь шел по улицам и ловил на себе косые взгляды. Он знал, почему его сейчас НЕНАВИДЯТ. В школе он встретил Диану и, переговорив с ней, зашел в кабинет директора.

– Ирина Юльевна, – обратился он к Добровой. – Почему все мои уроки отменили?

– Видите ли, Игорь Андреевич, – не глядя на него, проговорила женщина. – По селу пошли слухи о развратах на Ваших уроках. Вчера вечером ко мне приходили разгневанные родители некоторых детей и требовали отстранить Вас от преподавания. Случай настолько серьезный, что администрация школы решила на время отстранить Вас от уроков. Если Вы не докажете, что все фото – фальшивки, то против Вас будет возбуждено уголовное дело, и автоматически Вас уволят. В другом случае Вам возместят убытки. Извините, что не предупредили Вас заранее.

– Все понятно, – спокойно проговорил Кропоткин. – Может быть, это и к лучшему. В среду я по-прежнему буду вести уроки. До свидания.

– Вот ты где, сволочь! – услышал Игорь, едва вышел из кабинета.

Учитель смотрел, как к нему мчится молодая женщина, сжимая в руках нож.

Игорь мог легко уклониться от удара, но он не стал этого делать. Нападавшая с силой воткнула ему в грудь нож. Лезвие, ткнувшись в бронежилет, сломалось. Парень поморщился. Игорь знал, что эта женщина одна воспитывает дочь.

– Вика, если ты думаешь, что я насиловал твою восьмилетнюю Иру, то ты ошибаешься, – проговорил он. – Я предпочитаю секс с более взрослыми женщинами. В следующий раз выбирай нож попрочнее. Меня таким не возьмешь.

До 12 часов Кропоткин ползал по залу. Он давно хотел подкрасить пол и нанести поярче разметку. Взглянув на часы, Игорь убрал краску и кисточку, переоделся, закрыл зал и отнес ключ в учительскую. Учителя старались на него не смотреть. Парень только улыбнулся этому молчанию. Он знал, что многие радуются его беде. Еще бы. Наконец-то Чужак попал в настоящую Беду. Игорь всегда ощущал себя Чужаком среди своих коллег. Он просто жил по другим законам, и многие боялись его непоколебимой уверенности в своей правоте, в своей силе. Он никого и ничего не боялся. Именно это отсутствие страха отталкивало от него людей. Привыкшие бояться всего, чего угодно: войны, реформ, политических интриг, силовых структур – люди НЕ МОГЛИ смириться с мыслью, что есть кто-то, кто всего этого не боится. Они не могли понять, что уже прошли времена ежеминутного страха. Впереди только СВОБОДА. Но увы… все боялись свободы. Привыкшие к подчинению люди не могли и НЕ ХОТЕЛИ становиться свободными.

«Нужно время. Много времени», – горько усмехнулся Кропоткин, выходя из школы и стремительно шагая по дорожке. Его удивило, что в школьном дворе стоят поодаль друг от друга четверо мужчин. Уже заходя в «квадрат», Игорь понял, почему они стоят. Они ЖДАЛИ его. В подтверждение его догадки раздался залп. Учитель еще успел подумать: «Что ж они делают? Здесь же ДЕТИ», – прежде, чем его пронзила дикая боль. Бронежилет принял на себя смертельный груз, а всю энергию удара отдал телу Игоря.

Придя в сознание, Гепард взглянул в сторону. Увидев, что охотники перезаряжают ружья, он подумал яростно: «Врешь, суки, меня так просто не возьмешь». Рука его плохо слушалась. Сжав рукоятку пистолета, Кропоткин поднял голову. Для него уже не существовали ЛЮДИ. К нему двигались МИШЕНИ. Почти не целясь, Гепард выпустил четыре пули, точно в голову, между глаз. Отдача болью отозвалось в теле, и, теряя сознание, Игорь успел нажать на кольцо связи. Он пришел в себя оттого, что его кто-то тряс, причиняя дикую боль. С трудом открыв глаза, учитель сконцентрировал свое внимание на трясущем.

Диана плохо помнила, как добежала до двери. Распахнув ее, она выскочила на школьный двор. Охотники лежали в лужах крови. Цепенея от ужаса, девушка бросилась к лежащему Игорю. Упав на колени, она подняла ему голову и, увидев, что он без сознания, стала трясти. Девушка не слышала, как закричали от ужаса появившиеся во дворе школьницы. Фруктова Женя при виде крови потеряла сознание. Абрамова и Нагорная подбежали к Диане. На теле учителя крови не оказалось, только прострелена нога. Вдруг Кропоткин открыл глаза. Ужасная боль отразилась в них.

– Живой, – выдохнула Диана и стала целовать.

Взгляд учителя остановился на Абрамовой.

– Света, – прохрипел он, и та, плача, склонилась над ним.

– Инне нельзя пугаться, – прохрипел парень. – Беги в больницу. Обмани, сделай что угодно, но никого к ней не пускай, особенно Картову. Беги, любимая, быстрей.

– А как же ты? – всхлипнула Света.

– Я жив, – прошептал он. – Спаси Инну и МОИХ будущих детей. Беги.

– Я бегу, – ответила ученица. Поднявшись, Света оглянулась по сторонам. Ее лицо исказила гримаса ненависти. По дороге к больнице бежала Лена.

– Анюта, – позвал Игорь. – Беги ко мне домой. Успокой маму. Скажи, что я легко ранен, только ногу задело. Мама не должна волноваться.

– Хорошо, – всхлипнула Нагорная и, поднявшись, побежала к Кропоткиным.

– Не плачь, Диана, – прошептал парень. – Я только ранен. Скоро прибудет помощь. Уже скоро. А я пока посплю…

– Не закрывай глаза, Игорь, – зашептала она, глотая слезы.

Но он уже потерял сознание. Сильные руки подняли Князеву и отодвинули в сторону. Увидев четырех крепких парней, девушка испугалась.

– Кто вы? – спросила она.

– Друзья, – проговорил Первый.

Быстро развернув носилки, охранники уложили на них Игоря и побежали к «уазикам».

– Куда вы его? – спросила Диана, идя следом.

– В больницу, – отозвался Беркут, перегружая Кропоткина в машину.

– Я еду с вами, – вдруг сказала Князева и быстро уселась рядом с водительским креслом.

Мужчины молча переглянулись. Никто не возражал. Машины рванулись к больнице. К школе ехала милицейская машина и машина «скорой помощи».

11

Она собрала последние силы. Сердце бешенно стучало в груди. Воздуха не хватало. Сделав отчаянный рывок, она протянула руку вперед. ДОГНАЛА. Догнала и повалила в грязь. Озверев, Света стала изо всех сил бить кулаками в это ненавистное лицо, в этот лживый рот. Сильные руки схватили девушку и оттащили от лежащей на талом снегу Картовой. К ней спешили люди в белых халатах. Подняв голову, Света увидела выходящую на улицу Инну. Кинувшаяся к ней Абрамова не выдержала и расплакалась. 13 марта, 12–42.

Инна жила эти три дня как во сне. Спала, ела, ходила, что-то делала, часто бездумно сидела, уставившись взглядом в одну точку. Ничего не хотелось. Она перестала улыбаться. Просыпаясь по утрам, молодая женщина с тоской думала о тех днях и ночах, когда она жила с мужем. Все ушло по ее собственной вине. Глядя в лица девушек из 11 «А», она почувствовала глубокий стыд. Стыд за свою непомерную гордость, за скоропалительный скандал, за свою жестокость. Женщина понимала, что причинила мужу боль. Ей теперь хотелось извиниться перед ним, поговорить о том, что она была не права. Инна пыталась заговорить с супругом, но он неизменно проходил мимо. На работе ее почему-то избегали. Кропоткина понимала, что все дело в порноснимках. На обед Инна осталась в больнице. Услышав выстрелы, она поперхнулась чаем. Есть окончательно расхотелось. Убрав за собой, молодая женщина вышла на улицу и замерла. Картова лежала на снегу, а Абрамову держит за плечи шофер «скорой помощи».