Лунный нетопырь - Ольга Ларионова

Она презрительно вздернула подбородок и шагнула дальше, сразу же проваливаясь уже по пояс. Чудовище, успевшее покрыться пятнистой шкурой, ударило хвостом по воде в бессильной ярости, словно его студенистые мертвые глаза без зрачков не в силах были разглядеть свою жертву. Только не бояться, ничего не бояться, ведь пока в ее жилах еще пульсирует хотя бы капелька чудотворной воды, никакое волшебство не может причинить ей ни малейшего вреда!

Лупоглазая морда замерла совсем близко, змеиный проворный язычок облизнул бородавчатые губы. «Однако снедь на столе, завтракать подано», — флегматично заметило чудо-юдо голосом Паянны, и принцесса, схватившись за голову, взметнулась на постели.

Проспала! Позорно проспала!

— Ты что же, окаянный, раньше разбудить не мог… — бормотала она, нашаривая свой аметистовый обруч.

Свянич, сидевший у нее в ногах на задних ланках и старательно полировавший передними свой правый глаз, укоризненно скосился на нее и юркнул под кровать. Ах да, наяву-то они ведь не разговаривают. Как сервы. Но мог бы хоть за пятку пощекотать. А то теперь ломай себе голову, с каким выходным монологом являться перед маггирами; а того проблематичнее — под каким предлогом средь ясного раннего утра исчезнуть с Игуаны.

Она торопливо затянула змеиные ремешки сандалий и выбежала под мягкие лучи едва пробудившегося солнышка.

Зрелище, представшее ее взору, было для мирного завтрака, мягко говоря, нехарактерным: все взрослое население Бирюзового Дола собралось в тесный кружок, взволнованно разглядывая нечто, лежащее у их ног; три птицы, образуя небесный хоровод, кружили над самыми их головами, причем Гуен все время обнаруживала поползновение ринуться к земле и разобраться с тем, что там скрывалось, в своих лучших хищных традициях. Ее отгоняли без особого рвения. Доносились возгласы: «Да точно он!» — «А чего мастью в козла? Был же рыжим!» — «От его-то жизни поседеешь…» — «Козлом жил, козлом и помер».

Она подбежала, раздвинула стоящих — на залитых солнцем колокольчиках злобно кривила губы кудлатая голова. Лоб рассекала запекшаяся рана, как видно, с первого удара противник взял чуток повыше, чем следовало.

— Джанибаст, — с законным удовлетворением констатировала принцесса. — Уберите эту пакость, пока дети не увидали.

— А вот пацанке не худо бы поглядеть, как с мучителем ее матушки поквитались, — с петушиным задором возразил полнозвучный знакомый голос.

Менестрель бродячий, естественно — кто же иной с утра пораньше дерзнул бы пререкаться с ее высочеством?

— Прибери черепушку-то, косолапик, тебе сподручнее, — буркнула Паянна. — Как верховным судьей станешь, сколь еще головешек за чуб покидаешь!

Пы послушно нагнулся (в последнее время он повиновался своей опекунше едва ли не проворнее, чем командору), ухватил жуткий трофей за слипшуюся от крови бороду и легонько подкинул вверх. Гуен с плотоядным уханьем ринулась на добычу — и ошалело захлопала крыльями, обнаружив, что та загадочным образом испарилась прямо у нее из-под клюва. Исполненная законного негодования, она наградила Пыметсу смачным творожистым шлепком.

— Умойся, растяпа, — брезгливо сморщившись, поторопила его принцесса, поглядывая на оскверненное светило, в последнее время что-то чересчур часто используемое в качестве мусоросжигательной печи. — И в дальнейшем прошу больше наше солнышко подобной мерзостью не марать. Выбирайте что-нибудь подальше от Джаспера. А теперь живо — за стол.

Все потянулись к столу, накрытому прямо на траве. Толстая воловья шкура пригибала росистые колокольчики, на нее была наброшена двухцветная льняная скатерть — сувенир с Земли. Харр по-Харрада, чувствуя себя именинником, бесцеремонно примеривался, к какому из дымящихся блюд стоит пристроиться поближе.

Флейж не стерпел, поддал ему острым локтем под ребро:

— Что, вольные хлеба поперек горла встали?

— С чего ты взял? Я, может, каждый день с князьями да графьями харчевал!

— То-то у тебя кафтан на брюхе от жира светится — сколько пирогов да окороков за пазухой побывало?

Харр скосил глаза книзу: угадано было точно, пировал он не за столами вельможными, а все больше по ночам в кухнях да кладовках.

— Ну! — произнес он с вызовом. — Зато гада приложил, до которого вы тут, прохлаждаючись, за цельный год дотянуться не могли.

— Ладно, герой, что сделано, то сделано, — проговорил командор, пристраивая на колене примчавшегося сынишку. — Мой стол для тебя накрыт что днем, что ночью. А вот новопреставленного гада мы не без умысла не трогали — неужели ты думаешь, что мои воины с ним давным-давно не сквитались бы, дай им только волю?

— Да на кой он тебе ляд? — изумился менестрель.

Видишь ли, друг мой, — как можно мягче проговорила мона Сэниа, усаживая рядом с собой Фирюзу, — не исключено, что таинственный амулет, который мы столько времени пытаемся отыскать, находится уже на Джаспере… и, скорее всего, в замке покойного Джанибаста, челядинцы которого, как мы полагаем, не прочь были поживиться чужим добром на других планетах. Если начать штурм, все самое ценное начнут прятать, а если к тому же этот скотный двор запылает…

— Ну раз уж мы там Скюзову девку разыскали да отбили, то и твой амулет откопаем, хоть пришлось бы замок по щепочке разнести! — решительно пообещал странствующий рыцарь, в котором наконец-то проснулся былой неукротимый дух. — Прикажи только, княгинюшка разлюбезная!

— Но-но, — командор, уже всерьез занятый копченой олениной, погрозил ему обглоданным ребрышком. — Отставить самодеятельность. Тем более что вероятность такого варианта все-таки мизерна. У нас тут другая идея возникла… Ты как, никуда не торопишься?

— Одно дело и было — так управился, как видишь, побойчее твоих, — тихрианский менестрель самодовольно огляделся, обтер жирные пальцы о штаны. — Больше спешить вроде и некуда, Тихри свою я уж поперек дорог всю облетал, теперь осталось одно: в весенний край заглянуть, где Паянна-сударыня воеводила.

При этих словах Паянна замерла и медленно выгнулась грудью вперед.

— А ничего ль не опасуешься, певчий воробей?

— Это я-то? Х-ха! Сколько дорог пёхом перемерял, а теперь лётом летаю — так чего бояться-то?

— Ну-ну, — неожиданно сбавила тон старая воеводиха, задумчиво рисуя кончиком ножа на скатерти какие-то рунические знаки. — А вот что присоветую я тебе в напутствие: коль решил ты покинуть кров гостеприимный, где и спалось тебе сладко, и пилось-жралось до усёру…

Мона Сэниа не выдержала, тоскливо глянула вверх: солнце поднималось сегодня, как ей показалось, вдвое быстрее, чем обычно. И что это Паянну за язык дернуло?..

А та продолжала, вкрадчиво и даже напевно:

— Так не любо ли тебе дань уплатить посильную, — не унималась воеводиха, — приветить хозяев песнею благодарственной?

— Ну, дань — не дань, а песню-то мы с тебя стребуем, — оживился командор. — Иметь в гостях менестреля, и ни тебе баллады, ни серенады, ни как его там… рондо каприччиозо, что ли. В общем, спой, что хочешь.