Париж - Эдвард Резерфорд

Когда обед подходил к концу, к Нею приблизился официант и прошептал что-то на ухо. Тот с пространными извинениями удалился, чтобы переговорить со своим клерком у входа в кафе. Пока его не было, де Синь обратился к Бланшару:

– Итак, его партия – это его дочь. Он хочет протолкнуть ее в высший свет.

– Несомненно, – согласился Жюль. – Но не вижу в этом ничего дурного. Он делает то, что велит ему отцовский долг. – Он пожал плечами. – Кто знает, она действительно может оказаться недурна. И уверен, приданое у нее прекрасное.

Де Синь хмыкнул, давая понять, что его это совсем не интересует.

– Но я с удовольствием послушал, как вы обеспечили сыну заказ, – добавил он с лукавой улыбкой.

– Учитывая, какую плату берут юристы за свои услуги, нужно выцарапывать обратно все, что только возможно, – отшутился Бланшар. – Но если этот крючкотвор приведет к нам Эйфеля, как обещает, – продолжал он, посерьезнев, – то наше начинание сразу станет популярным. И я думаю, нам не следует отказываться от предложения Нея.

– Вы правы, разумеется. – Виконт бросил неприязненный взгляд в ту сторону, где виднелась невысокая фигура законника. – Но Эйфель – великий человек. Я не желаю, чтобы ему меня представил какой-то мелкий адвокатишка. – Он потянулся и притронулся к руке Бланшара. – Вот если бы вы могли представить меня Эйфелю… Тем самым вы доставили бы мне огромную радость.

Жюль рассмеялся:

– Возможно, выход у нас только один: Ней представит Эйфелю меня, а потом я представлю Эйфелю вас!

– И в таком случае, друг мой, – произнес де Синь, – я буду навечно вам обязан.

Ней вернулся за стол, и трое закончили обед.

– Скажите нам, месье Ней, – обратился к стряпчему виконт де Синь, чувствуя, что обязан сделать над собой усилие и проявить любезность по отношению к будущему жертвователю, – а нет ли среди ваших предков еще каких-нибудь интересных фигур, вроде героя войны?

– Честно говоря, месье де Синь, – замялся Ней, – я не сумел обнаружить документов, подтверждающих родственную связь, если таковая вообще существует, но девичья фамилия моей матери была Аруэ.

– Аруэ? – вскричал Жюль Бланшар. – Но это же настоящая фамилия Вольтера.

– Именно так, месье. До того как великий философ решил называть себя Вольтером, он был месье Аруэ. – Стряпчий позволил себе улыбнуться. – А его отец был нотариусом.

Бланшар по-новому посмотрел на Нея. Юрист не имел явного сходства с крупнейшим философом-просветителем XVIII века, но все же отчасти напоминал его невысокой худощавой фигурой.

– Я удивлен тем, что вы не заявляете о родстве более решительно, – сухо отозвался виконт.

– Я юрист, месье де Синь, и знаю, что подобные заявления нужно подкреплять доказательствами, а их у меня нет.

Но аристократ не желал оставлять эту тему, стремясь слегка наказать стряпчего за отлучку по делам от общего стола.

– А что это за история о Вольтере? Я слышал, что в молодости он управлял лотереей: собрал все деньги и потом выдал выигрыш самому себе. Он действительно таким образом положил начало своему состоянию? Говорят, дело было именно так.

Если целью виконта было смутить Нея, то этим вопросом он ее не достиг.

– На самом деле, месье, он вместе с несколькими приятелями понял, что в одной национальной лотерее правительство допустило математическую ошибку в подсчетах, – спокойно отвечал стряпчий. – Они образовали синдикат, скупили билеты и получили огромный выигрыш. Но все было абсолютно законно.

– О, – шевельнул бровями де Синь. – Моя история мне нравится больше.

– Мне тоже! – со смехом подхватил юрист. – Мне тоже. – А потом месье Ней забылся и отбросил маску. – Вы только подумайте! – воскликнул он. – Ах, что за афера! Восхитительно! Если бы можно было провернуть нечто в этом роде и выйти сухим из воды… – И, совсем потеряв голову, он издал громкий ликующий смешок, который прозвучал почти зловеще.

Предприниматель и аристократ взирали на стряпчего в брезгливом молчании.

Юрист промокнул лицо шелковым платком.

– Что же, месье Ней, – произнес Жюль Бланшар, – знакомство с вами оказалось весьма познавательным. – И он вежливо проводил стряпчего к выходу. – В ближайшем будущем я напишу вам. Вы действительно желаете, чтобы я представил вас моему сыну Марку?

– Да-да, месье, – сказал Ней, – и как можно скорее.

– В таком случае… – Бланшар набросал что-то на оборотной стороне своей визитки. – Вам достаточно будет написать Марку вот по этому адресу. Это его студия.

Когда Жюль вернулся к виконту, тот провозгласил, что им обоим необходимо выпить бренди.

Но обсуждать Нея аристократ больше не хотел. Казалось, юрист полностью стерт из его памяти. Жюлю не приходило в голову, что и у виконта могут быть личные мотивы для сегодняшней встречи, но теперь, видя его погруженным в раздумья, он понял, что де Синь еще не готов распрощаться.

– Вы сегодня проявили себя хорошим отцом, – произнес виконт.

– Вы имеете в виду заказ для Марка? Уверен, виконт, что и вы много чего делаете для своего сына.

– Я потерял жену, когда сын был совсем маленьким. Это все усложнило. И я до сих пор беспокоюсь о нем. Вы беспокоитесь о своих детях?

– Конечно. – Жюль вкратце рассказал де Синю о Жераре и Мари. – С ними, на мой взгляд, все хорошо, но вот Марк доставляет мне немало тревог.

– Вы часто видитесь с детьми?

– По крайней мере раз в месяц вся семья собирается на воскресный обед – в Париже или в Фонтенбло. Дети иногда приводят друзей. Что бы ни случилось, семья всегда будет с тобой.

Де Синь подумал о тишине, царящей в его доме, и кивнул:

– Да, так и должно быть. А гостей старшего поколения вы приглашаете?

– Конечно. – Бланшар с любопытством смотрел на виконта.

– Могу ли я просить о чести стать гостем на одном из ваших обедов?

– Будем сердечно рады видеть вас. – Бланшар все же счел за лучшее предупредить: – Эти встречи проходят в неформальной обстановке, как вы догадываетесь. Наше семейство исключительно буржуазное, и я не уверен, по вкусу ли вам придется наш стиль жизни.

Де Синь подумал, что при желании Бланшар запросто мог бы купить парижский дом, замок и земли де Синя, вместе взятые, далеко еще не исчерпав свои финансы. Но не в этом было дело. В голове аристократа формировался еще один небольшой план, и семейство Бланшар вписывалось в него наилучшим образом.

– Если вы пригласите меня, – сказал он, – то я с удовольствием приду.

– Сейчас грядет сезон рождественских и новогодних празднеств… – стал прикидывать Бланшар. – А как насчет третьего воскресенья января? Шестнадцатого числа в Париже – удобно ли вам будет?

– Превосходно, – сказал де Синь. – Обязательно буду.