Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Бедный попугай, или Юность Пилата. Трудный вторник - Юрий Вяземский

Бедный попугай, или Юность Пилата. Трудный вторник - Юрий Вяземский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 116
Перейти на страницу:

«Выше?! — вдруг яростно воскликнула Юлия, приподнимаясь на ложе. — Выше смазливого тупицы, надутого и надушенного индюка, шута балаганного, сопливого мальчишки?! А чем он их выше, если позволяет над собой издеваться?! Я тебя спрашиваю, благодетель и умник?!»

Тишина наступила в застолье. Всех присутствовавших охватила оторопь. Но не Гракха. Он невозмутимо откликнулся:

«Не знаю, о ком ты говоришь, Юлия. Но мне в связи с твоими словами припомнилась одна басня. Мне ее Федр рассказал. Думаю, как всегда, украл у Эзопа. Можно перескажу?»

Юлия не ответила, в гневе глядя на Феникса. А Гракх, воспользовавшись тем, что не получил отказа, принялся пересказывать басню. В ней столичная мышь спорила с деревенской… Похожая история, если мне не изменяет память, описана у Горация… Но Семпроний, сославшись на Федра, иначе ее излагал.

Никто его особенно не слушал. Все боролись с оторопью и, судя по внешнему виду, внутренне переживали «смазливого тупицу», «индюка», «шута» и «мальчишку». Даже обычно непроницаемый Пульхр покраснел и, на индюка не очень-то похожий, теперь стал весьма похож.

Тем временем стали подавать основные блюда, мясные и рыбные. Феникс почти не ел: взял кусочек свиного вымени и ножку жареной утки. Юлия же, быстро успокоившись и ни на кого не глядя, с видимым удовольствием лакомилась сначала краснобородкой, а затем жарким из зайца.

Когда настала очередь десерта, Юлия встала из-за стола, но всем своим адептам и Фебе велела продолжать застолье, обещая скоро вернуться.

«Пойду проведаю детей, — пояснила она. — Учитель меня проводит»… Она впервые назвала его учителем.

Вдвоем вышли из триклиния. И в атрии, в котором тоскливо журчал фонтан и издалека доносились радостные голоса игравших детей, Юлия вдруг схватила Феникса за обе руки и, страдающе заглядывая ему в лицо, прошептала:

«Что ты за человек? Откуда ты взялся такой? Разве может мужчина так унижаться?!»

«Я не унижаюсь… И никто меня не хотел унизить… Тебе показалось… Я тебе так благодарен…» — испуганно бормотал Феникс, с нежным восхищением глядя на Юлию.

А та отшатнулась от него и яростно воскликнула:

«Он мне благодарен! Никто его не хочет унизить!.. Еще как хотят! И он всё готов вытерпеть… Да все они, даже Гракх, недостойны поднять салфетку, если ты ее уронишь. Ты чистый. Ты их намного умнее. Ты видишь и понимаешь то, что им не дано… Как смеешь ты так унижаться?!.. Они, кроме Гракха, все от меня зависят. Своим положением, своим богатством эти ничтожные и пустые люди одной мне обязаны! Но тебе ведь не нужны ни должности, ни деньги. Мой великий отец, из-за которого все ко мне тянутся, заискивают и лебезят… для тебя Август — всего лишь персонаж для трагедии или для поэмы, прототип для царя Ээта!.. Что тебе от меня надо? Чем я с тобой буду расплачиваться?.. Ты слышишь меня? Или не слышишь?»

«Слышу», — прошептал Феникс, по-прежнему восхищенно изучая Юлино лицо, вглядываясь в зеленые глаза, скользя взглядом по волосам, по лбу, по губам.

«Так отвечай, если слышишь», — вдруг тоже шепотом приказала дочь Августа.

«Со мной не надо расплачиваться. Мне ничего от тебя не надо. Ты только позволь мне…» — начал Феникс. Но Юлия не позволила.

«Ничего не надо?.. Ну так ступай вон. И больше не смей у меня появляться. Терпеть не могу бесплатных удовольствий… Ты понял?» — не крикнула, не приказала, а буднично и устало проговорила Юлия.

«Понял», — покорно ответил Феникс. И остался стоять.

А рыжая стерва вернулась в триклиний, к своей компании, возлежавшей теперь за десертом.

Я не оговорился. Гней Эдий Вардий именно стервой ее назвал. И, усмехнувшись, продолжал:

VIII. — Она пришла к нему на Виналии, в третьей декаде апреля.

С утра было ясно и солнечно. Но ближе к вечеру небо затянулось и стал накрапывать дождь. К полуночи дождь усилился, так что по улицам побежали ручьи, не успевая попасть в сточные канавы. И сквозь этот сильный дождь светила луна… Так Феникс утверждал, а я, честно говоря, ни дождя не заметил, ни луны не видел на небе.

Она бесшумно миновала спящего в прихожей Левона, в атриуме возле имплувия скинула с себя паллу, и этот мокрый шлепок отяжелевшей одежды о каменный пол Феникс услышал, выбежал из таблинума и не поверил своим глазам — Юлия стояла перед ним, вымокшая с головы до пят, простоволосая, в белой тунике с черными брильянтами в ушах и вокруг шеи.

Он говорил, что она ела яблоко и что они молча стояли друг против друга, пока она это яблоко не доела и не уронила огрызок. А потом спросила:

«Где у тебя спальня?»

«Не надо… Прошу тебя…» — прошептал Феникс.

«Сегодня я тебя буду просить. Возьми меня на руки и неси в спальню».

Он поднял ее и понес. Он говорил, что почти не чувствовал веса, только влагу и холод. И дрожь, свою или ее. Он не мог определить, от кого исходил трепет.

В спальне она попросила снять с нее тунику. А когда Феникс замешкался, радостно улыбнулась и тихо сказала:

«Сегодня ты будешь самым прекрасным любовником. Всесильным и неистощимым».

Она сама стянула с себя тунику, скрутила и выжала из нее воду, протерла ею лицо, грудь и живот, затем, собрав в пучок, отжала волосы и принялась раздевать Феникса.

«Не надо…, — шептал он. — Прошу тебя… Я не могу… С того самого дня…»

«Молчи! — нежно прервала его Юлия. — Я всё про тебя знаю. Со мною сможешь. Я тебе обещаю. Я тебя вылечу. Я ведь Медея, дочь царя и внучка Солнца. Ничто и никто в мире не может сказать мне „нет“. Если я захочу. А я хочу. Слышишь?».

С этими словами она раздела его и повлекла за собой на постель.

Он хотел что-то сказать. Но она залепила ему рот своим поцелуем. А потом велела:

«Только ничего не бойся и ни о чем не думай. Просто обними меня и не выпускай из своих объятий… И не торопись. Пока мы с тобой не взлетим над миром, я от тебя не отстану. У нас впереди вечность».

Он говорил потом, что с этого момента он ничего не помнил. Вернее, помнил прекрасно, но не мог описать, потому что никаких слов не хватало и не хватает, и невозможно, святотатственно это описывать… Он ходил передо мной взад и вперед, в ужасе восклицал, что не помнит, не смеет, и с радостью рассказывал о том, что не смел и не помнил.

Он говорил, что когда поборол страх, обнял ее и привлек к себе, она, Юлия, стала командовать его телом. Он чувствовал, что не может, но она будто бы приказывала, словами, или прикосновением, или какой-то необъяснимой силой, каким-то властным и жарким желанием, и тело его повиновалось, содрогалось и исполняло, сначала — упрямо и неохотно, а затем — всё с большим желанием и напором. Слова ее были поначалу удивительно нежны. Но раз от разу ее реплики становились шутливее и насмешливее. Она, например, говорила: «Мой отец управляет империей. А я управляю тобой… И пока не насыщусь, не отпущу… Хоть ты сгори или совсем обессилей. Я тебя оживлю и подниму в поднебесье!» И от этих ее плотоядных шуток ему, Фениксу, становилось еще радостнее, еще упрямее и задорнее.

1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 116
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?