Стратегии гениальных мужчин - Валентин Бадрак

Признание приходило, хотя и не так быстро, как хотелось бы музыканту. Все чаще он оказывался в центре внимания на концертах и выступал по заказу, получая предложения написать что-либо для значительных людей державы или приближенных императора. Но он знал, что настоящий успех лежит исключительно через оперу. Поэтому когда друзья свели его с известным итальянским либреттистом Лоренцо да Понте, предложившим поработать над «Свадьбой Фигаро», началась совершенно новая веха в творчестве Вольфганга Моцарта. Эта опера вознесла его творчество на немыслимую высоту – он наконец-то ощутил на себе, что значит безоговорочное поклонение окружающих его таланту. А в Праге, куда маэстро был приглашен на премьеру своей оперы, он ненадолго почувствовал себя счастливым, свободным и… обеспеченным.

Но период сладострастия истек быстрее, чем это можно было бы ожидать. За ним снова была тяжелая кропотливая работа без сна и отдыха, и по большей части за кусок хлеба. Моцарт увидел, какое лицо у славы, но он не ожидал, что этот восхитительный облик так быстро исчезнет из виду. Словно это было манящее в бездну привидение. А он так и не научился быть практичным и сделать из музыки бизнес. Он слишком зависел от своего времени, войн, вкуса императора, но мужественно стоял на своем, не пытаясь подстроить силу великого искусства под скоротечную моду или лишенные вкуса пожелания поверхностной и толстокожей публики, часто не способной выдержать глубины его музыки. Обыватели, как, впрочем, это было во все времена, испытывали трепетное благоговение перед бравурно-простыми и легкими для запоминания мелодиями, но не в состоянии были подняться до Моцарта. А он, великий и несчастный одновременно, не желал и не мог спуститься до вычурного и безликого. Моцарт не мог писать простенького и продаваемого, а его пленительные и бессмертные симфонии, будучи неисполненными, мертвым грузом ложились в ящики семейного сейфа. Борьба за существование, за то, чтобы удержаться между срывом и славой, продолжалась.

Как обычно, облегчение приносил новый заказ. В Праге ожидали новую оперу, и последовавшая затем победа «Дон-Жуана» была такой же ослепительно яркой, как и победа «Фигаро». Публику пленила величественная и уверенная музыка, но еще больше покорила сила духа ее создателя. Очередной спрос на Моцарта, а также появившиеся в газетах статьи о том, что знаменитый композитор может навсегда покинуть страну, наконец произвели впечатление и на австрийского императора, который после кончины своего главного придворного музыканта Глюка все-таки пожаловал высокую должность и Вольфгангу Моцарту. Правда, не столь высокую, как Глюку: Моцарт при своей необычайной творческой плодовитости стал лишь третьим музыкантом после более приближенных Сальери и Бонно. Жалованье Моцарта оказалось в три раза меньшим, нежели у Глюка, и его никак не хватало, чтобы свести концы с концами. Но когда вскоре после этого ушел из жизни престарелый Бонно, императорским капельмейстером стал не Моцарт, а более посредственный Сальери, сумевший благодаря интригам приблизиться к императору. Еще большим потрясением для музыкального мира оказалась смена императора. Нового же монарха слишком мало интересовала музыка и проблемы музыкантов. Безуспешной оказалась и попытка Моцарта устроить свою жизнь в Германии. А предложение попытать счастья в Англии он принять не рискнул – из-за болезни жены.

Наперекор всему Моцарт продолжал творить – в этом было спасение для его загнанной души. Композитор сознательно доводил себя до состояния, когда он обессиленным падал на кровать. Напряжение творческого труда было единственным, что связывало мастера с миром. Миром, оказавшимся слишком суровым и абсолютно не готовым к тому, чтобы принять гения. И его подстегивало не только безденежье, хотя оно почти всегда оказывалось основным стимулом. Моцарт все меньше справлялся с наплывом мирских проблем, захлестывающих его своей лавинообразной мощью. Не помог и успех его новой оперы – в то время, когда публика восхищалась непреодолимой мощью «Волшебной флейты», ее создатель был уже на смертном одре.

Был ли Моцарт отравлен, был ли его отравителем Антонио Сальери, со сменой императора переставший быть «первым композитором империи»? Многие современные исследователи склонны реабилитировать Сальери, оставляя версию отравления венского кумира его недругами. Но тайна смерти великого композитора и мыслителя до сих пор остается за завесой неведомого. Ее раскрытие важно для историка и музыковеда, но уходит на второй план, когда мы пытаемся постичь природу гения. Говоря же о гениальности Моцарта, стоит более всего помнить, что он всегда оставался всего лишь человеком: слабым, ранимым мучеником, бросившим вызов судьбе. Моцарт достиг бессмертной славы не потому, что его вела по жизни незримая рука провидения, а скорее вопреки этому провидению, в дикой жуткой схватке с этим провидением, в течение всего жизненного пути борясь с низменными людскими страстями и уйдя из жизни с полной уверенностью, что красота должна спасти этот мир, столетиями медленно сползающий в бездну безумия.

«Если кажется, что я всегда ко всему подготовлен, то это объясняется тем, что раньше чем что-либо предпринять, я долго размышлял уже прежде; я предвидел то, что может произойти. Вовсе не гений внезапно и таинственно открывает мне, что именно мне должно говорить и делать при обстоятельствах, кажущимися неожиданными для других, – но мне открывает их мое размышление. Я работаю всегда, я работаю во время обеда, работаю, когда я в театре; я просыпаюсь ночью, чтобы работать».

Наполеон Бонапарт

Нет сомнения, что те из исследователей жизни гения Наполеона, которые приписывали наличие у него невероятной работоспособности к дарам щедрой и благосклонной к нему природы, ошибались. Природа относится ко всем земным существам одинаково, предлагая равные шансы, но вот та их часть, которую мы привыкли именовать homo sapience, имеет всегда различные восприимчивость, самооценку и волю. Поэтому формирование каждого индивида происходит различными путями. Наиболее важный критерий успешного развития личности – способность к упорным и, главное, целенаправленным систематическим усилиям – качество, проистекающее из четкой мотивации и чрезвычайного уровня воли к победе и дающееся не многим. Первое просыпается в человеке с появлением идеи – при условии, что он сам захочет ее разбудить. Второе рождается в мучительной борьбе с самим собой. Разумеется, это лишь поверхностное понятие двигательных процессов рационального развития личности, на которую в процессе становления влияют сотни различных факторов и реагирование на эти факторы, но названные качества характера, тем не менее, являются ключевыми. Без них невозможна ни одна сколько-нибудь значительная победа.

Наполеон сумел развить весь набор ключевых качеств, необходимых для реализации отнюдь не новой идеи – достижения неоспоримой власти. После того как его имя стало известным в высших политических кругах Франции, он небезосновательно уповал на получение нового назначения и проведения успешной военной кампании. И такой случай представился, когда под знамена Наполеона было определено несколько десятков тысяч солдат – для вполне второстепенного участка войны в Италии. В какой-то степени такое назначение было неблагодарным и даже могло оказаться роковым, поскольку риск был велик, а победы предполагались минимальные. Может быть, поэтому никто из маститых военачальников Франции не возражал против попытки протестировать на этом фронте корсиканского самозванца. Так что опять, как и в сражении с мятежниками, двадцатисемилетнему Наполеону досталось весьма сомнительное дело. Но он не был бы Наполеоном, если бы не превратил опасную военную кампанию в триумфальное шествие, великолепием и артистичностью поразившее воображение не только соотечественников, но и военачальников далеко за пределами Франции.