Последний холостяк - Бетина Крэн

Он с недоумением посмотрел на нее и, дрожа от злости и обиды, воскликнул:

– «Удобной» ты в любом случае стать не сможешь, с твоим-то ершистым характером, Антония! Более неуживчивой и норовистой особы, чем ты, мне в жизни встречать не доводилось!

Он повернулся к ней спиной, надел жилет и сюртук, обернулся, обжег ее взглядом, прошел мимо нее и, отперев дверь, промолвил, ткнув в Антонию указательным пальцем:

– Но я все равно женюсь на тебе! Даже если это и будет стоить мне жизни!

С этими словами он вышел в коридор, сбежал по лестнице, раскланявшись по пути с Элинор и Поллианной, потребовал у Хоскинса шляпу и трость и с гордым видом удалился, надменно вскинув голову.

Но уже выходя на крыльцо, граф услышал, как дворецкий пробормотал себе под нос:

– Везучий мерзавец!

Направляясь к стоянке наемных экипажей, Ремингтон, однако, вовсе не чувствовал себя таковым. О каком везении могла идти речь, если целый день безудержной, дикарской страсти закончился новой размолвкой с Антонией? Графа охватили тоска и отчаяние, у него даже начал подергиваться левый глаз. Ему и в голову не приходило, что он когда-нибудь потерпит фиаско, пытаясь втолковать упрямой даме, что одной безудержной страсти мало для полного счастья, что женщине нужно иметь свой дом, мужа и детей, чтобы ощутить себя полностью удовлетворенной и умиротворенной. В чем же коренится причина упорства Антонии?

Несомненно, в чувстве вины, угнетающем ее! Она считала себя лично ответственной за несчастные семейные пары! Боже правый! Тут явно не обошлось без козней дьявола! Любая на месте Антонии прониклась бы мистическим ужасом после такой неудачи. Как тут было не убояться мести провидения за содеянное? Она почти уверовала, что ее ждет та же горькая участь, что и всех сосватанных ею вдов, – убогое, бесправное существование под пятой бездушного и алчного супруга-тирана. Ведь живой пример – пять беглых женушек – находился непосредственно в ее доме. Ремингтон остановился как вкопанный посередине улицы. Будь они все прокляты, эти жалкие недоумки Эверстон, Вулворт, Ховард, Трублуд и Серл! Эти ничтожества не успокоились, однажды разрушив его добрые отношения с Антонией! Движимые врожденным себялюбием и неистребимой злобой, они гадят ему и сейчас! Надо любой ценой выжить их женушек из дома Антонии и отправить к их слабоумным мужьям. А тех, в свою очередь, заставить уважать своих жен и забыть свои прежние скверные замашки. Ремингтон хмыкнул, хитро прищурился и ускорил шаг, на ходу обдумывая план этой операции.

Компания завсегдатаев бара в клубе «Уайтс», облюбовавшая для своих попоек угловой столик, в последнее время начала раздражать обслуживающий персонал. Дурно пахнущие, небритые и пьяные, они не вылезали из этого заведения трое суток кряду, что угрожало его репутации и отпугивало приличных посетителей.

– Можно подумать, что они бездомные, – с досадой пробормотал официант, когда гости потребовали еще бутылку коньяка.

Морщась от запаха перегара и вони сигар, официант сказал, подойдя к столику:

– Покорно прошу вас извинить меня, почтенные господа, но не пора ли вам и честь знать? Ваши супруги уже заждались вас. И бритвы тоже.

Вытаращив осоловелые глаза, Трублуд промычал:

– Наши жены? Какие еще жены? Мы больше не женаты!

– И дома нас никто не ждет! – взъерошив пятерней сальные волосы, жалостливым голосом добавил Ховард.

– Моя мегера рассчитала служанку, прежде чем сбежать, – икнув, посетовал Эверстон. – Так что и ужин для меня теперь некому приготовить.

– И рубашку тоже некому постирать, – пожаловался Трублуд с тяжелым вздохом. – И мыльную пену для бритья взбить тоже некому! – в тон ему промолвил Серл, погладив себя по небритой щеке.

– И поболтать за столом о том о сем не с кем, если не считать, конечно, мамочки, – уныло промолвил Вулворт, уставившись в рюмку. – А ночью приходится одному ложиться в холодную постель…

Официант поморщился и вернулся за стойку.

– Зачем идти домой, коль скоро моей голубоглазки там все равно нет, – жалобно сказал Ховард.

– А я не могу без отвращения смотреть на грелку, которую я подарил ей на Рождество, – признался Эверстон.

– А в моем доме теперь уже не слышно пения и игры на фортепиано, – с тоской промолвил Серл. – Меня так угнетает эта кладбищенская тишина!

– А моя жена сбежала, даже не закончив рукоделие, – пробормотал Вулворт. – Я нашел ночную сорочку, на которой она начала вышивать мой фамильный герб.

Разговор был прерван громким возгласом в другом конце зала:

– Так вот вы где, голубчики!

Обернувшись, приятели увидели направляющегося к ним по проходу Ремингтона Карра. Вид у него был свирепый. Брошенные мужья оцепенели. Граф остановился в трех шагах от стола, окинул их сочувственным взглядом и сказал:

– Ну и видок же у вас! Когда вы брились в последний раз, Ховард? Вы похожи на бродягу.

Ховард встал из-за стола и погрозил ему пальцем:

– Во всем виновата проклятая леди Защитница брака! Ее следует судить за вмешательство в чужие семейные дела! Никто не вправе вторгаться в частные владения! Дом и жена священны! Как говорится, мой дом – моя крепость. – Он икнул.

– Вы приравниваете супругу к недвижимости? – насмешливо спросил Ремингтон. – К удобной безделице? Или к мебели? Вы все того же мнения о своих женах? Теперь понятно, почему они сбежали из дома! Будь я женщиной, я бы скорее покончил с собой, чем согласился быть женой кого-то из вас! Что за дикарские замашки? Откуда такой первобытный взгляд на брак и права женщин? Чем вы отличаетесь от пещерных людоедов?

– Ну, это вы уж хватили через край, граф! Право, странно слышать от вас такие упреки! – пробормотал Ховард.

Ремингтон приблизился к столу и, гневно прищурившись, пригвоздил застывших от испуга приятелей взглядом к креслам.

– Что, дрожите, господа? Расслабьтесь, я пришел сюда не для того, чтобы вас пугать. Я хочу предложить вам прекрасный выход из этой ситуации, – неожиданно сменив гнев на милость, с улыбкой произнес Ремингтон, чем поверг оторопевших джентльменов в еще большее недоумение. – Готов побиться об заклад, что не пройдет и недели, как ваши жены возвратятся к вам. А вы прослывете образцовыми мужьями. Если, конечно, будете слушаться меня и поступать в соответствии с моими указаниями!

– Мы станем образцовыми мужьями? – переспросил Вулворт. – Да что вы понимаете в супружеских отношениях, Ландон?

– Да уж побольше, чем вы, мой друг! Во всяком случае, одно я знаю точно: мужчина, позволяющий матери безраздельно властвовать в своем доме и терроризировать его жену, не может считаться хорошим супругом.

Молодой пэр покраснел.

– И уж тем более порядочному мужу не к лицу экономить на карманных расходах спутницы жизни и дрожать над каждым пенсом, как наш друг Эверстон!