Последняя из амазонок - Стивен Прессфилд

Позади неё из ворот медленно, словно загустевший мёд из кувшина, изливался поток афинян. Им было страшно.

Первая явившаяся из крепости шеренга остановилась спиной к спине, пропуская следовавших за ними. Те, в свою очередь, поступили так же: вопреки правильному порядку и приказам командиров задние ряды, сами того не желая, оказывались передними, а передние, напротив, всячески старались оказаться сзади. Но при этом по мере выхода людей из ворот фронт продвигался вперёд. А впереди линии фронта двигалась Антиопа.

Надо полагать, многие во вражеском стане принимали её за богиню. Тому способствовали великолепие её доспехов, необычайное благородство и величие всего облика царицы, а также тот факт, что по причине раннего часа на западном склоне ещё лежали глубокие тени и царица возникла из мрака в сиянии и блеске, словно дивное видение.

Знатнейшие воители Афин — Ликос и Петей, Биас и Телеф, Терей, Эвгенид, Феакс, Пилад и Демофон, Пирифой, фессалиец Пелей, критянин Триполем, спартанец Амомфарет и наконец сам Тесей — пропустили Антиопу первой. Она не призывала и не понуждала их к этому, однако её первенство было молчаливо принято и признано всеми: она выделялась среди прочих, как несравненный образец совершенства.

Царица сдвинула шлем назад, открыв лицо, и над полем прокатился гром восклицаний.

Существует феномен, характерный для всех массовых сборищ, будь то многолюдные армии, овечьи отары или птичьи стаи. В критической ситуации какой-либо порыв распространяется в толпе с поразительной скоростью, овладевая ею в считанные мгновения. Страх представляет собой немалую силу, побуждая в человеке неосознанное стремление оказаться как можно дальше от того, кого он боится. Если боец из первой шеренги отпрянет назад на полшага, тесня стоящего позади товарища, тот, поддавшись этому давлению и собственному страху, поступает так же. Это движение, а с ним и страх передаётся от передних рядов к задним, ускоряясь и усиливаясь. Таким образом, один дрогнувший боец способен лишить стойкости целое войско, а один шаг может повлечь за собой беспорядочное бегство.

Как раз это и произошло с врагом. Тогда как наши, пусть медленно и опасливо, двигались за своими командирами и Антиопой, первые ряды встретившей её густой толпы варваров непроизвольно отшатнулись, надавливая на задние и передавая им свой ужас. Варвары хоть и отважны, но суеверны: они боятся своих богов, но ещё более трепещут перед богами вражескими.

Величественный облик несравненной Антиопы заставил дикарей поверить, что они видят перед собой богиню — или, по меньшей мере, великую героиню, за плечами которой незримо присутствует божество.

Варварская масса начала пятиться, постепенно набирая такую инерцию, что даже те из стоявших в задних рядах, кто не потерял мужества, не могли ничего поделать и вынуждены были отползать под усиливавшимся напором своих ошеломлённых товарищей.

Антиопа двигалась вперёд.

Толпа перед ней теснилась назад.

Ещё шаг.

Ещё один.

Антиопа подняла правую руку, опустила на лицо бронзовую пластину и, не прерывая движения, извлекла из заплечного чехла секиру. Афиняне торжествующе взревели и подались вперёд. А враг, напротив, отпрянул.

О том, кто именно первым пал от руки Антиопы, рассказывают по-разному. Многие называют Гарпала, вождя рифейских кавказцев, ходившего в медвежьей шкуре, за что люди прозвали его Медведем. Его отец Тифей утверждал, будто ведёт свой род от самого Борея, северного ветра. Гарпал вырвался вперёд из рядов вражьего воинства, желая стяжать славу того, кто первый дерзнул вступить в бой с несравненной Антиопой, — и свалился с коня, на всём скаку налетев на её копьё. Наконечник угодил ему под правый сосок, пробил грудную клетку и вышел под лопаткой. Герой рухнул в пыль, истекая кровью.

Следующим отважившимся встать на пути Антиопы стал Аморг, владыка всей Карии к югу от Меандра. Самонадеянность этого вождя была столь велика, что он устремился навстречу воительнице пешим, при поддержке своего родича Аримапаха, вождя мариандинов Мизии. Оружием этим двоим служили бичи и арканы, с помощью которых они у себя родине ловили и валили с ног диких быков, а здесь рассчитывали выбить из седла амазонку. В том, что, навалившись на Антиопу вдвоём, они её одолеют, высокомерные варвары не сомневались.

Аморг пал первым: Антиопа всадила стрелу в прорезь для глаз его шлема с такой силой, что (об этом впоследствии рассказывали люди, обряжавшие своего вождя для погребения) наконечник прошил насквозь череп и бронзовый назатыльник шлема и вышел наружу на две пяди. Аморг рухнул на землю, словно колонна, с оглушительным звоном бронзовых доспехов. Его родич Аримапах ухитрился накинуть петлю на шею Хлебокрада и попытался опрокинуть его, но Антиопа развернула коня так стремительно и с такой ловкостью, что варвар запутался в собственном аркане. Сбив его с ног, воительница протащила тело по камням.

Поэты рассказывают, что следующими Антиопа умертвила близнецов Агенора и Герионта, вождей ликийских кочевников, что пасут свои стада на равнинах от Сименса до Скамандра. Огромного роста братья сражались рогатинами для кабаньей охоты, причём, по рассказам очевидцев, обращались с этим оружием с такой лёгкостью, с какой иные орудуют охотничьим ножом. Они преградили царице путь на пешеходном мосту у Пандиона, усыпальницы героев.

Первого из них она свалила броском секиры, угодившей противнику в живот. Пробив его панцирь и разрубив пояс, Антиопа выпустила наружу кишки. Варвар, ещё живой, с яростным рёвом пошатнулся, но прежде, чем он успел упасть на землю, Антиопа соскочила с седла, выдернула «пелекус» из его рассечённого живота и одним взмахом снесла ему голову. В следующее мгновение она уже снова вскочила на коня и устремилась вперёд.

Второй брат, Герионт, сделал выпад рогатиной и поразил Хлебокрада в круп, вырвав из его тела кусок живой плоти.

Взбешённый конь развернулся и вышиб мозги врага копытами.

Следующим от руки Антиопы пал Мамон, сын вождя фракийских траллов — Садука. Этот безбородый юнец упросил отца взять его в поход, и теперь старый вождь пожалел о своей уступчивости: топор Антиопы оставил его без сына.

Она отправила в обитель мёртвых Элпенора и Гиганта, владетелей Колхиды, а когда на неё устремились Иксис, царь Макрона, и Отое, военный вождь скифов Медной реки, их постигла та же участь.

Следом за нею двигались четыре афинских отряда, полтысячи бойцов под водительством Стиха Быка, героя Пирифоя, сражавшегося с лубком на ноге, Телефа из Марафона и Феакса Элевсинского. Я наблюдал только начало того, о чём повествую, ибо в тот миг, когда Гарпал напоролся на копьё Антиопы, поле превратилось в настоящий ад.

Падение Гарпала явилось сигналом к началу сражения. Издав громкий клич, наши боевые порядки заколыхались, пришли в движение и вместе обрушились на противника. Мой отряд ударил на юг, к холму Муз, тогда как сама Антиопа двигалась на север, к холму Ареса и рыночной площади, где ей противостояли скифы, фракийцы и кавказцы. Амазонки на том направлении отсутствовали. Было ли это результатом сознательного решения Антиопы, надеявшейся добиться победы, не обагрив рук кровью соплеменниц, судить не берусь.