Мастера секса. Настоящая история Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, пары, научившей Америку любить - Томас Майер

Салливан еще и постоянно улыбалась, как хорошо обученный профессионал, которому клиент платит под присмотром терапевтов из всемирно известного Института Мастерса и Джонсон.

Когда настал подходящий момент, Салливан авторитетно и уверенно взялась за вялый пенис клиента и стала гладить им свою вульву и половые губы. Ощущение ожидания висело в воздухе, но она ничего от него не требовала. Только когда она поняла, что он готов – Мастерс и Джонсон в книге называли это кровенаполнением артерий пениса, приводящим к набуханию и подъему органа, – Салливан перешла к следующему этапу этого сеанса.

«Теперь я сяду сверху и введу пенис во влагалище – просто чтобы ты почувствовал, – прошептала она. – Не двигайся. Ничего не делай. Только ощущения».

Как суррогатный партнер Салливан стала участвовать в «генитальных наслаждениях» спустя две недели после начала работы с исключительной чувственностью и поразительной эффективностью. До этого момента они с клиентом провели несколько дней в «фокусировке на ощущениях», как предписывали техники Мастерса и Джонсон.

Конечной целью было не проникновение. Во время утренних и дневных сеансов они гладили, ласкали, покусывали, трогали и иногда целовали практически каждую часть тела друг друга, не готовясь при этом к совокуплению. Периодически они вставали в полный рост перед зеркалами и рассматривали друг друга. Как объясняла Салливан, упражнения с прикосновениями избавляли мужчин от страха и незнания женского тела. «То же самое можно было делать с ними, – вспоминала она. – Показывать, как яички похожи на яичники, мошонка – на большие половые губы, пенис – на клитор. И они понимали, что территория им знакома».

Мужчины, которыми занималась Салливан, как правило, страдали от эректильной дисфункции – новый термин для обозначения импотенции – или преждевременного семяизвержения, или были девственниками, чей страх перед сексом мешал им быть с женщиной. В понимании этих мужчин Салливан была чудом. Она не требовала удовлетворения для себя и с полной самоотдачей удовлетворяла их. «Я была Чудо-Женщиной», – говорила она. Когда доходило до стадии «генитальных наслаждений», Салливан брала эрегированный член клиента и гладила им, как кистью художника, свои половые органы. «Это называется “живопись” – берешь пенис и красишь себя», – объясняла она. Ее слова ободрения должны были превращать вялое в крепкое. «А если он [пенис] опадает, снова ласкаешь его рукой. Если он твердый – что ж, можно вводить. Ты все контролируешь, но при этом не уточняешь, что именно собираешься делать. Клиента легко удивить, если он не смотрит», – кое-как объясняла она.

Жизнерадостность Салливан сделала ее «номером один» для Билла Мастерса в работе с самыми сложными случаями. Вместе с обычной таксой в 5 тысяч долларов пациенты платили почти вдвое больше за работу этой девушки из Калифорнии или множества других суррогатных партнерш, услуги которых Мастерс тайно предлагал в середине 1980-х. Такие встречи держались в более строгом секрете, чем прежде, в основном потому, что Мастерс и Джонсон публично отказались от этой практики. К несчастью, оказалось, что участие суррогатов в секс-терапии, которое они ввели в начале 1960-х, может закончится порицанием и издевками. «Мой метод построен почти на тех же принципах, что у Мастерса и Джонсон, – заявляла бывшая нью-йоркская сутенерша Ксавьера Холландер в книге “Счастливая проститутка”, очень популярной в то время. – Только они берут тысячи долларов, и это называется терапией. Я беру пятьдесят, и это называется проституцией». Со времен семинара по этике в 1976 году Мастерс и Джонсон многократно повторяли прессе и коллегам, что больше не привлекали суррогатов к работе с пациентами. Мастерс беспокоился, что многие из них будут вести себя как неподготовленные терапевты, не понимая, что могут нанести эмоциональный вред. «По причинам правового и этического характера Мастерс и Джонсон закрывают программу суррогатного партнерства», – сообщала журналистка The New York Times Джейн Броди в 1980 году. В Newsweek писали, что они «отказались от этой практики, и сегодня многие терапевты считают, что суррогаты не только не нужны, но даже не выгодны». По примеру Мастерса и Джонсон Американская ассоциация психотерапевтов по вопросам брака и семьи сообщила, что терапевты, предлагающие клиентам услуги суррогатных партнеров, нарушают правила этики, хотя формально это не запрещено. Самые именитые профессионалы согласились с позицией Мастерса и Джонсон. К 1980-м ведущие терапевты считали, что суррогаты – это неоправданный риск лишиться лицензии и попасть под уголовное преследование. «Я бы не стала этого делать, – рассказывала доктор Рут Уэстхаймер. – Я понимаю смысл метода, но не стала бы им пользоваться, потому что это незаконно».

Мало кто знал, что Мастерс до сих пор использует суррогатных партнерш, потому что непоколебимо верил в их эффективность. Несмотря на правовой риск и двойную игру, Мастерс не собирался отказываться от таких путей лечения. «Врач всегда хочет помочь пациенту, какой бы пусть он для этого ни выбрал», – объяснял его друг из Института Кинси Пол Гебхард.

С пациентами Мастерса и Джонсон работала не только Морин Салливан, но и другие суррогаты, прилетавшие в Сент-Луис со всей страны и получавшие деньги за сексуальную реанимацию незнакомых мужчин. Такие суррогаты, как Вена Бланшар, разведенная девушка за двадцать из пригорода Лос-Анджелеса, знали, что тайные действия Мастерса противоречили его публичной позиции. «Правда в том, что после официального прекращения работы с суррогатами они ее продолжили, но теперь уже отсылали клиентов непосредственно к суррогатам, и те заключали собственные контракты», – объясняла Бланшар, ставшая позже президентом группы поддержки суррогатных партнеров. Бланшар говорила, что хотя Мастерс часто и связывался с ними напрямую, но старался отсраниться от передачи денег и прочих материально-технических вопросов суррогатов и пациентов. «Все делалось тайно, их ведь предупредили, что они рискуют», – вспоминала Бланшар.

Бланшар сообщала, что в Сент-Луисе она всего раз получила оплату за клиента, а Салливан и еще одна девушка, по имени Энн из Флориды, – за нескольких. Но вместо того чтобы косо смотреть на этого доктора, легко и свободно жонглирующего законами и профессиональным кодексом, Бланшар восхищалась Мастерсом. «Он рассказывал, что в какой-то момент они буквально разрывались, – говорила Бланшар. – Но он не мог с чистой совестью лишить клиентов лечения, которое им помогало – единственного, что им вообще помогало».

Морин Салливан считалась самой дорогой суррогатной партнершей в Южной Калифорнии, когда она послала свое «резюме» в клинику Мастерса и Джонсон, сообщая о своих достижениях и обучении у секс-терапевта Уильяма Хартмана, консультанта по вопросам брака. Хотя подход Хартмана был несколько противоречивым – иногда он с напарницей Мэрилин Фитиан обучали полураздетых клиентов техникам ласк, – он проводил формальное обучение женщин, которые, как Салливан, работали суррогатами. В Государственном университете Лонг-Бич Салливан, тогда еще студентка из Энглвуда на факультете антропологии,