История Византийской империи. Эпоха смут - Федор Успенский

Айстульф не оставил наследника. Вопрос о престолонаследии и в спокойное время у лангобардов всегда вызывал внутреннюю смуту, теперь же в особенности он представлял затруднения. Большинство склонялось к избранию в короли герцога Тусции Дезидерия, который имел опору и в преданном ему ополчении Тусции, и в высших церковных кругах. Папа заблаговременно заручился важными обещаниями со стороны Дезидерия. С него взята торжественная клятва, что он не замедлит выдать папе остающиеся еще за лангобардами города и что будет жить в мире с Церковью и в верности королю франков. Такими обещаниями Дезидерий обеспечил себе поддержку со стороны папы и Пипина. В марте 757 г. он объявлен королем. Предстояло прежде всего выдать папе те города, от которых лангобарды отказались по договору с Пипином. Если бы действительно договор вступил в силу, то лангобардское королевство возвратилось бы к тем границам, в каких оно было до Лиутпранда[305]. Но папа получил только Фаенцу и Феррару.

Смерть папы Стефана III в апреле того же года и избрание нового папы Павла I вызвали некоторую перемену в политических отношениях. Чувствуя свое положение на престоле упроченным, Дезидерий не спешил более с выражениями своей преданности Церкви и не заявлял желания выдать папе те города, о которых шла выше речь. Напротив, он желал воспользоваться наступившим роздыхом для приведения в порядок нарушенных военным временем дел. Так, герцогства Сполето и Беневент во время смуты перешли в зависимость «патриция», или франкского короля. С точки зрения лангобардского короля, это был акт возмущения, и он спешил наказать герцога Альбоина. Еще более поводов к беспокойству представляли тайные сношения Дезидерия с византийским императорским послом Георгием. Как можно судить на основании донесений папы Павла I королю Пипину, речь шла ни более ни менее как о восстановлении византийской власти в экзархате и о взаимном военном союзе между лангобардами и империей для совместных действий против папы. Трудно, конечно, предполагать, чтобы император Константин был тогда в состоянии сделать поход в Италию, но папа верил в возможность этого и передавал свои опасения Пипину. Последний, однако, не придал большой цены сообщениям из Рима и предоставил папе добиваться уступок со стороны Дезидерия мирными переговорами и соглашениями. Король франков был отвлечен от внешней политики внутренними делами, и в течение целых десяти лет лангобардский король Дезидерий мог укреплять свое положение, не опасаясь нападений ни с севера, ни с востока. Ход событий даже открывал ему широкие виды по отношению к ближайшему сопернику, папе.

Итальянские дела, казалось, начали устраиваться без посредства франкских королей. Дезидерий, оказывая услуги папскому престолу, не терял из виду и собственных выгод и постепенно усиливал свое влияние в стране. В особенности важны были завязавшиеся у него сношения с семейством Карла. В 770 г. мать королей Берта была проездом из Рима в Павии и заключила проект родственного союза между домом Дезидерия и Каролингами. Предполагалось, что сын лангобардского короля Адельхис вступит в брак с сестрой Карла Гизелой, а один из молодых королей женится на лангобардской принцессе. Этот союз мог изменить в самом корне франко-итальянские отношения и совершенно ниспровергнуть так искусно построенное папами здание. Понятно поэтому, как встревожен был папа этим союзом и как желал он помешать осуществлению проекта.

Вот что писал Стефан IV к Карлу: «До нашего слуха дошло нечто такое, о чем мы не можем говорить без душевного сокрушения: будто бы Дезидерий убедил ваше величество вступить в брак с его дочерью. Если так, я почитаю это за дьявольское наваждение, ибо это не будет супружеское соединение, но самое позорное сожительство. Мы знаем из истории и Божественного Писания, как тяжко грешат те, которые вступают в брак с иностранками. Я не могу допустить, чтобы такое дело могло совершиться без участия дьявола. Как знаменитый народ франков, превосходящий славою все другие, блестящий и знаменитейший род вашего величества… смешивается с вероломным и паршивым племенем лангобардов! Да лангобардов никогда и не считали народом, от них происходит какое-то прокаженное отродье! У кого есть здравый смысл в голове, тот и помыслить не может, чтобы такие именитейшие короли позволили себе столь отвратительное и ужасное смешение. Ибо какое общение света с тьмой и какая часть у верного с неверным? Вы уже имели жен из вашего почтенного племени, следует любить их, а не искать чужеземных связей. И то следует помнить вам, что вы обещались блаженному Петру и его наместнику быть друзьями друзей и врагами врагов наших. Как же теперь замышляете погибель душам вашим, вступая в союз с нашими врагами: клятвопреступный народ лангобардов продолжает притеснять Церковь Божию и нашу римскую провинцию». Очень длинное письмо, в котором ласкательства сменяются угрозами, заканчивается следующим: «Эту нашу просьбу и увещание мы возложили на раку св. Петра и совершили над ней бескровную жертву и со слезами посылаем ее прямо из церкви. И если кто, чего да не будет, преступит это увещание, да будет ему известно, что силою власти господина моего, блаженного Петра, ему угрожает отсуждение от царства Божия и вечные муки вместе с диаволом» [306].

Известно, что папские угрозы не подействовали на Карла: он развелся со своей женой и взял за себя дочь Дезидерия (Дезидерату). Этот брак имел, однако, роковое значение для лангобардского королевства. Не прошло и года после женитьбы Карла, как он отверг Дезидерату и отослал ее назад к своему отцу. Причины расторжения супружества неизвестны, но несомненно, что Карл действовал по внушениям папы [307]. Король Дезидерий был весьма оскорблен таким поступком Карла и перестал следовать осторожности и уступчивости в сношениях с ним. Обстоятельства дали ему в руки весьма сильное оружие против Карла. В 772 г. к нему прибыла вдова Карломана Гельберта с детьми; она искала у лангобардов защиты, потому что Карл присвоил себе удел своего умершего брата и лишил прав наследства племянников. Принимая у себя вдову-королеву, Дезидерий имел основания ожидать смуты во франкском государстве и надеялся выставить соперников Карлу.

В событиях 773/74 г., имевших последствием падение лангобардского королевства, принимают участие, с одной стороны, Дезидерий с вдовой и сыновьями Карломана, с другой — Карл и папа Адриан I (772–795). Адриан сразу изменил колеблющуюся между лангобардами и франками политику римского двора, направив все свои силы на усиление связей с Карлом. Дезидерий же стал его принуждать помазать на царство детей Карломана и угрожал нападением на римскую область, если папа не согласится исполнить его желание. Так началась последняя ссора лангобардов с папой, вызвавшая в третий раз вмешательство Каролингов. Чтобы замедлить наступательное к Риму движение Дезидерия, Адриан не делал решительного отказа помазать франкских королевичей и обменивался посольствами с лангобардским королем. Но в то же время под тем или другим предлогом удалял из Рима влиятельнейших лангобардов, лишая тем Дезидерия последней опоры. Дезидерий, не сомневаясь более в обманных действиях папы, направился к Риму, опустошая папские патримонии. Адриан отправляет посольство к Карлу, просит у него защиты и особенно резко выставляет то обстоятельство, что Церковь терпит притеснения именно вследствие соблюдения интересов Карла. В ожидании помощи папа собирает в Рим милицию верных ему городов дуката и Пентаполя и посылает навстречу лангобардам посольство — уже не мирного и не уступчивого свойства. Послы должны были передать лангобардскому королю, что папа уже заготовил церковное отлучение на лангобардов, которое возымеет свою силу, как только король вступит в папскую область, т. е. в Римский дукат. Угроза ли подействовала или, что вероятнее, опасность со стороны франков, только Дезидерий прекратил движение к Риму и возвратился на север. Карлу заметно не хотелось идти в Италию, он предлагал даже Дезидерию значительную отступную сумму, если он откажется покровительствовать его племянникам и уладит отношения с папой. Но эти предложения были отвергнуты Дезидерием.